Могут ли в списке реальных претендентов на президентский пост в 2000 году появиться новые имена? В прошлом номере этот вопрос "Власть" задала российскому специалисту. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию ответ американского политолога, директора Дэвис-центра изучения России в Гарвардском университете Тимоти Колтона.
В наступившем году Российская Федерация вступила в интенсивную предвыборную гонку, от исхода которой зависит, кто будет контролировать законодательные и, что особенно важно, исполнительные органы власти в начале XXI века. Борьба уже началась, и меня, иностранного наблюдателя, более всего поражает то, что набор ее участников практически неизменен.
Лица основных кандидатов в президенты 2000 года знакомы нам с начала 90-х или с более ранних времен. И это относится не только к таким фигурам, как Геннадий Зюганов, Александр Лебедь, Владимир Жириновский и Григорий Явлинский, которые уже баллотировались в президенты России раз или даже, как в случае Жириновского, два, но и к новичкам списка фаворитов — Юрию Лужкову и Евгению Примакову.
Я вовсе не хочу сказать, что стать ветераном своего дела — это преступление для политика или что правительство любой страны оказывается в проигрыше из-за медленной циркуляции внутри политической элиты. Во многих странах, где демократия уже немолода, лидеры присутствуют на сцене долгие годы или даже десятилетия.
Например, во Франции, конституция которой из всех западных наиболее напоминает российскую, Франсуа Миттеран, президент с 1981 по 1995 год, впервые претендовал на этот пост в 1965 году, а затем проиграл еще дважды, прежде чем был избран. Его преемник, Жак Ширак, был премьер-министром в середине 70-х и в конце 80-х, дважды участвовал в президентских выборах (в 1981-м и 1988 годах), прежде чем наконец победить в 1995-м.
Однако Россия вовсе не выигрывает от сравнения с такими благополучными странами, как Франция. Говоря объективно, ваша страна нуждается в новых политических вариантах гораздо сильнее. И не только потому, что ваши экономические, социальные и политические проблемы более серьезны, но и потому, что общепринятые до сих пор рецепты по их решению (принудительная вестернизация, пропагандируемая Борисом Ельциным и его сторонниками, или скудоумная поддержка российского коллективизма, предлагаемая Зюгановым и КПРФ) были признаны неполноценными, так сказать, самой жизнью.
Именно поэтому многие российские избиратели продолжают выражать недовольство набором предлагаемых им политических вариантов. Недавно опубликованные результаты опросов общественного мнения показали, что аж половина избирателей недовольна списком возможных кандидатов в президенты. В одном из крупных опросов, в организации которого я участвовал в 1998 году, гражданам предлагали ответить на вопрос о том, кого бы они хотели видеть на посту президента в 2000 году — "человека более молодого возраста со смелыми, новыми идеями" или "человека более зрелого возраста с богатым опытом государственной работы". 51% опрошенных выбрали молодого человека со смелыми идеями, 34% — более зрелого кандидата.
Интересно, что страсть к нововведениям наиболее сильна у молодежи. Среди населения старше 65 лет лишь 35% предпочли молодого кандидата, в то время как среди молодых людей от 18 до 24 лет эта цифра достигла 64%. Отмечу также, что заинтересованность в новом лице сильнее среди тех, кто голосовал в 1996 году за уходящего президента Ельцина (58% из тех, кто голосовал за него во втором раунде), чем среди тех, кто поддерживал его основного противника — Зюганова (36%).
Существование значительной части электората, которой надоели приевшиеся лица и которой нравится идея попробовать нового человека, дает потенциальным кандидатам в президенты России уникальную возможность. И более всего это актуально для тех кандидатов, которые призывают к реформам.
Было бы неправильно предположить, что россияне слепо встанут на сторону новичка в 2000 году. Они не сделают этого по той же причине, по которой они не бросаются бездумно к любому кандидату, реформатору или консерватору, молодому или старому. Российские избиратели, несмотря на их относительно небольшой опыт политической свободы, не дураки и не гении. Принимая политические решения, они, в общем, действуют рационально и, я бы даже сказал, достаточно изощренно. Они руководствуются множеством факторов.
В соответствии с исследованием, которое я проводил совместно с российскими коллегами после первых многопартийных выборов 1993 года, в список решающих факторов входят социальные и экономические взгляды граждан, их оценка происходящего в стране, их чувства по отношению к политическим партиям, их мнение относительно того, какой страной должна быть Россия, их оценка проделанной политиками работы, сильных и слабых сторон лидеров, а также прогноз работы политиков после выборов.
Отметьте, что ощущения от личностей политиков входят в этот список, но не занимают в нем доминирующие позиции. Россияне выбирали Бориса Ельцина на второй срок не из-за цвета глаз и не из-за того, что он танцует рок-н-ролл. Из этого следует, что для успешного участия в предстоящих выборах новичку недостаточно быть привлекательной личностью. Россиянам не нужно повторение опыта Владимира Брынцалова или Мартина Шаккума в 1996 году. Наоборот, им нужно несколько новых кандидатов, которые предлагали бы реальные, заслуживающие доверия и понятные альтернативы в политике. Между ними рациональные и уважающие себя граждане могли бы выбирать. Для того чтобы сделать этот выбор, они должны быть прежде всего хорошо проинформированы о его значимости и последствиях.
В упрочившихся демократиях формированием списка, из которого могут выбирать избиратели, занимаются организации особого типа — политические партии. Практически партии контролируют номинации на высшие посты. Благодаря тому, что существует конкуренция между фракциями и между отдельными политиками внутри каждой партии, набор кандидатов на пост президента или премьер-министра меняется. В США используется система так называемых первичных (предварительных) всеобщих выборов, которые проводятся за шесть месяцев до съездов основных партий и на которых выбираются делегаты на съезды. В большинстве других западных демократий первичные выборы не используются, но партии часто проводят неформальный съезд, посвященный конкуренции среди партийных лидеров и обновлению руководства. Лидер партии, которая здорово проиграет на национальных выборах, уходит в отставку. Это происходит более или менее автоматически и в некоторых случаях всего через несколько часов после поражения на выборах.
Но политические партии, увы, остаются в постсоветской России слабыми и — за исключением КПРФ и "Яблока" — ограничиваются выборами в Думу, не участвуя в президентских выборах. Слабость российского парламента лишает приходящих молодых политиков авторитетной трибуны, на которой они могли бы показать свой характер.
Лидеры российских партий, таким образом, до сих пор не признают вердикт электората и не уходят в отставку после поражения на выборах. Долгосрочным решением для России может быть только принятие пути, пройденного всеми без исключения демократиями, а именно пути к построению рациональной и ответственной системы партий и к созданию механизмов политической конкуренции и обновления внутри тех партий, которые отвечают нуждам и институтам страны.
Предвыборный цикл 1999-2000 годов дает России шанс по крайней мере сделать заметный шаг в этом направлении. Решение Лужкова создать собственное движение — "Отечество" (неважно, кто и что думает о программе этой группы) является в этом смысле положительным шагом.
Помимо трудной и медленной работы по созданию партий политически активные россияне должны срочно обсуждать способы наискорейшего привлечения новых лиц и идей. Тяжелый кризис в стране не позволяет откладывать этот процесс до лучших времен, когда появятся новые партии. Важнейшую роль при этом должны сыграть СМИ, из которых сегодня большинство россиян черпает информацию о политической жизни. Конечно, не избежать сопротивления со стороны уже хорошо известных кандидатов, которые, естественно, не будут рады конкуренции. Но их сопротивление станет лишним доказательством необходимости этой работы.
--------------------------------------------------------
Все о президентах
Исторический факт: тому, что мир управляется в основном президентами, мы обязаны американцам. Именно им пришла в голову мысль использовать слово, с XIV века известное в английском языке, в качестве названия главы своего государства. До того главы республик в разных странах мира назывались по-разному. Римская управлялась консулами, венецианская — дожами, голландская — штатгальтерами, британская — лордами-протекторами.
Если в том, где появились первые президенты, нет никаких сомнений, то вот с тем, кого считать первым президентом Соединенных Штатов Америки (и, следовательно, первым президентом в мире), наоборот, нет никакой ясности. Согласно общепринятой версии, первым президентом США был заядлый монархист Джордж Вашингтон. Он вступил в должность 30 апреля 1789 года и до конца своих дней сожалел об упущенном шансе стать князем или даже королем Соединенных Штатов. По его настоянию официальным обращением к президенту США было "Ваше высочество".
В действительности Джордж Вашингтон был всего лишь 15-м президентом Соединенных Штатов. Еще в 1774 году первый руководитель первого революционного органа власти в США (континентального конгресса), некто Пейтон Рэндольф, во всех официальных документах именовался "президентом Соединенных Штатов Америки". Так же назывались и его 13 преемников. Кроме того, Джон Адамс, вице-президент в администрации Джорджа Вашингтона, присягнул раньше Вашингтона, а потому до присяги самого Вашингтона был совершенно законным президентом США.
В Европе слово "президент" поначалу не прижилось. Ни во Франции, ни в созданных Наполеоном республиках (Батавской, Цисальпинской и прочих) президентов не было. Были консулы. Второй в истории президентский пост был создан на Гаити, французской колонии в Карибском море, получившей независимость в 1804 году. Перебрав несколько названий — "губернатор", "император",— в 1820 году на Гаити остановили свой выбор именно на "президенте". Третья в мире президентура была образована в 1848 году в Либерии, первом независимом государстве на африканском континенте. Первый европейский президент появился несколькими месяцами позже — во Франции.