"Я думала, вот этот вдох — последний"

Борьба за Химкинский лес показала, что власти недооценивают потенциал "зеленых". О том, как экологические активисты боролись за свои права в Северной Осетии и что из этого вышло, — в репортаже Ольги Алленовой.

"На этой улице долго не живут"

Завод "Электроцинк" на окраине Владикавказа. Из-за невысокого забора хорошо видны старые, неопределенного цвета корпуса, похожие на бараки. Этому заводу уже больше ста лет. Вереница черных вагонов с серной кислотой на железнодорожной ветке кажется застывшим символом промышленной державы; только огромная, дымящаяся гора отходов заводского производства за минувшие десятилетия выросла до размеров хорошего кургана. По словам местных жителей, эта черная гора постоянно дымится уже много лет. Специфический запах промзоны. Во рту — сладковатый металлический привкус.

Через дорогу от завода — продуктовый магазин.

— С этим металлическим вкусом мы и живем,— говорят две девушки-продавщицы.— К вечеру болит голова, аппетита нет, сон плохой. А прошлым летом вообще у нас тут сознание теряли. А вы из газеты? Ну так сделайте что-нибудь, чтобы эти ужасные выбросы прекратились.

Летом прошлого года экологическая обстановка в городе резко ухудшилась, а в октябре на заводе "Электроцинк" случилось сразу несколько аварийных выбросов продуктов горения в атмосферу. Весь Владикавказ надел респираторы и марлевые повязки — в городе нечем было дышать. Однако заводское руководство призналось, что произошел аварийный выброс, только через несколько дней, когда активисты собрали в центре города митинг.

— Когда случилась авария, я даже дышать не могла; думала, что вот этот вдох — последний,— рассказывает жительница дома 43 по улице Заводской Манана Кабулова.— Мы собрались всей улицей и пошли к директору завода. Мы готовы были хоть в Москву пешком идти, нам уже было все равно. И директор тогда нам сказал: "Так получилось, что мы поставили трубу, которая выдерживает давление в 100 атмосфер, а усилили давление в ней до 200 атмосфер, поэтому она не выдержала. Уж не знаю, врал или правду говорил".

Улица Заводская расположена в 300 метрах от завода "Электроцинк". По другую сторону завода, в 500 метрах — средняя школа N 6. А по санитарным нормам, закрепленным в российском законодательстве, зона отчуждения вокруг такого предприятия должна составлять не меньше километра.

— На этой улице долго не живут,— говорит жительница Заводской Фатима Дзабелова.— У нас мужчины от рака легких умирают, женщины от онкологии и диабета. Обычно выбросы происходят в выходные или праздничные дни. Не знаю, с чем это связано. Мы в таких случаях звоним в МЧС или Роспотребнадзор, но нам присылают комиссию только через три-четыре дня. За это время выбросы прекращаются, воздух становится получше. И нам говорят, экспертиза ничего плохого не нашла.

"Труба была высокая, и сильно дуло в сторону Ингушетии"

У Рузаны трое детей, все астматики. Она готова воевать не только с заводом, но и со всем миром, чтобы помочь своим детям. Недавно она инициировала экспертизу фруктов, растущих в огородах на улице Заводской. Сначала в Роспотребнадзоре ей не хотели отдавать результаты экспертизы, но женщина устроила такой скандал, что добилась своего. По итогам исследования выяснилось, что в овощах и фруктах содержание свинца, кадмия и цинка превышает норму в несколько десятков раз. Об опасности загрязнения кадмием говорилось еще в докладе Министерства охраны окружающей среды и ресурсов Северной Осетии за 1994 год, это единственный официальный доклад, который удалось найти активистам-экологам. По данным ведомства за 1994 год, содержание кадмия в почве в городе Владикавказ превышало норму в 80 раз. А ведь в те годы была задействована только треть мощностей завода "Электроцинк". "Особая опасность кадмия заключается в его способности аккумулироваться в тканях растений, животных и человека, почти не выделяясь,— говорится в докладе.— Большие дозы кадмия в организме человека могут вызвать нарушение обмена веществ в костном скелете с его последующей деформацией и ломкостью, ослабление иммунитета и тяжелое поражение почек". Исходя из сказанного, автор доклада официально заявляет об "опасности для здоровья населения города Владикавказ". Все последующие доклады этого ведомства, по словам экологов, держатся в тайне, чтобы не пугать людей. Правда, активисты добились ответа от парламента Северной Осетии, в котором признается наличие неблагополучной экологической среды в связи с деятельностью завода "Электроцинк".

Из ответа парламента Северной Осетии-Алании активистам организации ""Электроцинк". Чем мы дышим?" от 2 июля 2010 года:

"...ОАО "Электроцинк" относится к 1 классу опасности, с размером санитарно-защитной зоны 1000 метров. В настоящее время в километровой зоне от предприятия проживают 4638 человек, расположены: профтехучилище, детские дошкольные учреждения (N 18, 29, 106), школы (школа-интернат, общеобразовательная школа N 6). В 1982 году был разработан проект санитарно-защитной зоны (далее СЗЗ) с выводом жителей из зоны влияния предприятия. Проведено отселение одной улицы (517 человек), но в дальнейшем эта работа была приостановлена из-за отсутствия финансирования. Размер зоны законодательно закреплен не был".

Жители Заводской знают всех, кто работает на заводе. Знают обо всем, что там происходит. У них собраны тревожные чемоданы: чтобы в случае очередной "газовой атаки" — так здесь называют аварийные ситуации на заводе — бежать из города. Знают даже о том, почему руководство завода укоротило главную выхлопную трубу на целую секцию. "Труба была высокая, и сильно дуло в сторону Ингушетии,— объясняет Фатима.— Прокуратура Ингушетии обратилась к руководству завода, и они урезали трубу. А нашей прокуратуре все равно".

Направляюсь назад, к воротам завода. Руководство в отъезде, а рабочие о заводе говорить не хотят — боятся потерять работу. В условиях безработицы зарплата в 12 тыс. рублей — немалые деньги. "А как к вам местные жители относятся?" — спрашиваю у одного из рабочих. "Да как,— пожимает он плечами.— Кто никак. А кто убийцами называет. А какие мы убийцы? Мы тут поневоле, не с голоду же помирать".

Я обратились с просьбой об интервью к руководству завода, но мне было отказано.

"Никакая модернизация там невозможна"

"Электроцинк" когда-то считался градообразующим предприятием. Сегодня его роль в жизни Северной Осетии не так велика, здесь работает всего 2,5 тыс. человек. Однако это один из крупных налогоплательщиков — завод дает в республиканский бюджет около 200 млн рублей в год, при том что бюджет составляет 11 млрд рублей. Местная власть считает, что "Электроцинк" — это история Осетии, и закрывать завод, учитывая уровень безработицы в республике, нельзя (см. далее). Чиновники убеждены, что оппозиция просто пиарится за счет экологической темы: "Этот завод работал последние сто лет, и только сейчас наша оппозиция выявила, что это вредное производство". Оппозиция возражает: "В советское время такие аварии на заводе были исключены".

Из ответа парламента Северной Осетии-Алании активистам организации ""Электроцинк". Чем мы дышим?" от 2 июля 2010 года:

"В период с 1992 по 2000 годы предприятие работало на уровне 10-15% проектной мощности. В 2003 году износ производственных мощностей составлял более 70% , системы газоочистки и очистки промышленных стоков полностью выработали свой ресурс. Экономическое состояние предприятия не позволяло выделить финансовые средства на мероприятия по снижению негативного воздействия на среду обитания.

В связи с нарушением норм экологического законодательства Управлением природных ресурсов и охраны окружающей среды министерства природных ресурсов РФ (Баскаев С. А.) материалы были переданы в суд. В результате судебного решения деятельность ОАО "Электроцинк" по заготовке, переработке и реализации лома цветных металлов была приостановлена до получения заключения государственной экологической экспертизы и лицензии на этот вид деятельности".

Проблемы у жителей Владикавказа начались в 2003 году, когда "Электроцинк" был выкуплен холдингом "Уральский горнометаллургический комбинат" (УГМК) и застывший на годы завод ожил. "До прихода УГМК завод практически не работал, и экологические показатели были в норме,— рассказывает активистка организации ""Электроцинк". Чем мы дышим?" Залина Каирова. "Нас убеждают в том, что на заводе была проведена модернизация,— говорит Влад Бестолов.— Но это сказки для дураков. Все видят, в каком состоянии этот древний завод, и понимают, что никакая модернизация там невозможна".

Влад живет в промышленной зоне, недалеко от завода. С тех пор, как он стал экологическим активистом, ему пришлось сильно расширить свои фармацевтические познания. Полученная информация убедила его в том, что руководство завода и власти Северной Осетии скрывают от своих граждан масштабы опасности, которую несет работающий "Электроцинк".

Из ответа парламента Северной Осетии-Алании активистам организации ""Электроцинк". Чем мы дышим?" от 2 июля 2010 года:

"В конце декабря 2003 года ОАО "Электроцинк" вошел в состав ООО "УГМК Холдинг". В феврале 2004 года между ОАО "Электроцинк" и органами надзора по гражданскому делу было заключено мировое соглашение, в соответствии с которым разработан план природоохранных мероприятий на 2004-2007 годы. В рамках данного соглашения предприятием ежегодно разрабатывались планы природоохранных мероприятий. Всего за период с 2005 по 2008 год включительно на мероприятия, связанные со снижением выбросов в атмосферу, уменьшением объемов стоков, и мероприятия по переработке накопленных отходов, было израсходовано более 375 млн рублей".

"Мы все равно не сложили руки"

О том, что природоохранные мероприятия, проведенные руководством завода, не имели должного эффекта, свидетельствуют аварии, случившиеся на заводе в октябре прошлого года. Предельно допустимая концентрация диоксида серы в воздухе в городе Владикавказ была превышена в десять раз, и тревогу забили даже североосетинские власти. Минздрав и Росприроднадзор потребовали остановить работу завода, а глава республики Таймураз Мамсуров — отправить в отставку директора завода. Вскоре директора действительно заменили, завод был оштрафован на 315 тыс. рублей, и об этой истории забыли. Но не все. Активисты-экологи почувствовали вкус победы. С этого времени они выходили на улицы города регулярно. Их было немного, но они пользовались поддержкой даже у тех жителей Владикавказа, кто вообще не ходит на митинги. За три дня, проведенные во Владикавказе, я слышала из уст горожан только слова поддержки в адрес экологических активистов.

В сентябре этого года, когда во Владикавказе случился теракт, молодежные активисты показали, что способны на серьезные формы протеста (см. материал "Если мы поднимемся, мало не покажется" в N 37 от 20 сентября). Митинги в центре Владикавказа испугали не только местную власть, но и федеральную.

Власти сделали все что могли, чтобы нейтрализовать растущую социальную активность в Осетии. Почувствовав в этой зарождающейся оппозиции угрозу, они попытались ее расколоть. Эта тактика знакома в Осетии многим по истории с организацией "Матери Беслана", которую в свое время тоже раскололи на две части. Так вышло, что и экологов раскололи, чтобы уменьшить их влияние на общество. "У нас образовалось две организации ""Электроцинк". Чем мы дышим?" и ""Электроцинк", стоп!",— говорит Залина Каирова.— Но мы все равно не сложили руки и продолжаем бороться, пусть даже по отдельности".

Уже несколько лет Федеральная служба по надзору в сфере защиты прав потребителей Северной Осетии судится с заводом "Электроцинк" и УГМК, считая, что деятельность предприятия при существующей санитарно-защитной зоне в 300 метров нарушает закон. В апреле этого года арбитражный суд республики Северная Осетия-Алания приостановил деятельность "Электроцинка" до организации санитарно-защитной зоны в размере 1 км. Однако свою победу экологи начали праздновать рано. В мае руководство "Электроцинка" обжаловало решение суда в 16-м арбитражном апелляционном суде в Ессентуках и выиграло дело. По решению суда истец и ответчик заключили мировое соглашение, по которому завод продолжает работать, а его руководство обязуется выполнить все необходимые природоохранные мероприятия, а также организовать санитарно-защитную зону до 2015 года.

Еще пять лет жителям улицы Заводской предстоит сидеть на чемоданах.