"Только партия, пользующаяся безраздельным доверием своего народа, вооруженная революционной теорией, способна организовывать и концентрировать усилия всего советского народа на решении великих задач построения коммунизма".
Из речи М. А. Суслова 21 октября 1961 года о приходе коммунизма в 1980 году
Из воспоминаний П. А. Абрасимова (в 1973-1975 годах — заведующий отделом ЦК КПСС, в 1975-1983 годах — чрезвычайный и полномочный посол СССР в ГДР)
С уходом Косыгина (в октябре 1980 года с поста председателя Совета министров СССР, а в декабре — из жизни.— "Власть"), как мне показалось, уклон во внутренних делах стал перемещаться от экономики в сторону идеологии. У нас исчезли проблемы, остались достижения, все громче трубили об успехах: "Все для человека, все во имя человека!" А человек этот продолжал ютиться в коммуналках и отстаивать долгие очереди за колбасой. То была попытка закрыть глаза себе и народу на вопиющие проблемы страны, и во многом, я считаю, ответственность за это лежит на Суслове.
Почти 35 лет М. А. Суслову удавалось сохранять за собой пост секретаря ЦК КПСС. Именно удавалось. Какими-либо выдающимися способностями, ярким интеллектом он не отличался. Главным идеологом он стал скорее по разнарядке, чем по призванию. Но надо отдать Суслову должное: это был аппаратчик до мозга костей, хорошо владевший всеми тонкостями высшей политической кухни, хитрый и где-то коварный, не прощавший малейшего несогласия с ним, косого взгляда. В истории партии это был, пожалуй, уникальный пример политического долголетия. Менялись лидеры, но Суслов всегда оставался... Для многих в то время едва ли было секретом, что Суслов, особенно в последние годы жизни Брежнева, "прибрал к рукам" и его... Автору этих строк приходилось относительно часто встречаться с Сусловым во время работы в аппарате ЦК КПСС. Дело в том, что отдел загранкадров и загранвыездов, которым мне довелось два года заведовать, курировал Суслов. Каждое кадровое предложение тогда вносилось на рассмотрение Политбюро. Но прежде его надлежало согласовать с Сусловым. А он поддерживал или отвергал, причем не мотивируя, ту или иную кандидатуру или предложение. Иногда мне приходилось возражать Суслову, чего он так не любил. Как-то в начале 1975 года мне позвонил Суслов, предложив принять К. и представить его на утверждение инструктором отдела. При встрече с К. выяснилось, что он имеет незаконченное среднее образование, много лет работал в милиции, а затем в органах КГБ и на эту должность ну никак не подходит. Выждав пару дней, я позвонил Суслову и сказал, что вопреки его указаниям не могу поддержать кандидатуру К. Суслов бросил трубку. Через неделю вечером меня вызвал Брежнев и, не смотря мне в глаза, заявил дословно следующее: "В Берлине наш посол сидит в кармане у Хонеккера (первый секретарь ЦК СЕПГ.— "Власть") — надо бы тебе туда подъехать и заменить его". И уже когда я был у самой двери, вдогонку Брежнев сказал: "И перестань ты с Мишей (т. е. Сусловым.— прим. автора) конфликтовать". Вскоре после этого я получил новое назначение... Последний раз я общался с Сусловым, когда он прилетел в ГДР в 1980 году на IX съезд СЕПГ. В его облике уже явственно проступали черты склеротической старости. Но вел он себя по-прежнему надменно как со своими, так и с немцами: скорее давал указания, нежели обменивался мнениями. В этом также был весь Суслов.
Из воспоминаний М. Ф. Ненашева (в 1978-1986 годах — главный редактор газеты "Советская Россия")
Содержание и стиль работы Секретариата ЦК в то время от начала и до конца определял М. А. Суслов. Большая часть присутствующих секретарей, и тем более приглашенных на заседание Секретариата работников отделов, исполняла обычно роль статистов, внимающих, поддерживающих, возражения были редким исключением. Вместе с тем я бы не стал однозначно оценивать М. А. Суслова как человека ограниченного, ущербного, исполняющего лишь роль серого кардинала... По отношению к ЦК М. Суслов не был "серым кардиналом", ибо умело, не выпячиваясь и практически неограниченно управлял аппаратом ЦК КПСС. По своей сути он был живым олицетворением партийного консерватизма, начиная от своей старомодной одежды и всем известных калош и до принципов, которые он исповедовал: не думай, не изобретай, делай только так, как было. М. Суслов с наибольшей полнотой и старательностью в своей деятельности отразил политику партии эпохи Брежнева, суть которой сводилась к тому, чтобы незыблемо сохранить существующий порядок вещей.
Вместе с тем утверждаю: М. Суслов был личностью. Он был одним из тех, кто верил в коммунистическую идею, таким же верующим из лидеров партии того времени я бы назвал только Ю. Андропова. Он лишен был какой-либо позы: всегда оставался самим собой — высокоорганизованным человеком, педантом с манерами учителя времен царской гимназии. Всегда четко, лаконично, не позволяя славословить, вел Секретариаты. Только чрезвычайный случай мог стать причиной того, что Секретариат мог продлиться более часа. На выступления — 5-7 минут. Не уложился — уже через минуту М. А. Суслов говорил: "Спасибо", и смущенный оратор свертывал свои конспекты. Признаюсь, М. А. Суслова мы, участники тех заседаний, редакторы газет В. Афанасьев, Л. Толкунов, вспоминали не раз, когда его председательское место в Секретариате ЦК заняли Черненко, Горбачев... и неудержимые многочасовые словопрения захлестнули мутной волной заседания исполнительного органа партии.
Четкая организация работы Секретариата, следует, однако, признать, не отличалась особым творческим подходом. Его проявить было просто невозможно, ибо все шло из года в год по строго заведенному порядку и подчинялось только аналогам. Докладывают, к примеру, от Академии наук: "В Сан-Франциско состоится 7-й Международный конгресс океанологов, от СССР поедет группа ученых, просим согласия",— М. А. Суслов обязательно спрашивал: "А на предыдущем, 6-м конгрессе сколько было советских ученых?" Докладчик, заранее подготовленный к этому вопросу, без заминки отвечал, что на 6-м конгрессе наша делегация была больше и затрат было тоже значительно больше, в результате следовало согласие на утверждение. Если же на рассмотрение Секретариата предлагалось что-то не имеющее аналогов, скажем, к примеру, впервые должна проводиться конференция по проблемам разоружения, да еще с участием социал-демократов, следовала реплика-вопрос: "Впервые?" — затем возникала пауза, и за ней следовало привычное многозначительное: "Надо подумать". Подумать в устах Суслова означало, что решение Секретариата по этому вопросу, не имеющему аналогов, не будет принято и к нему уже не стоит больше возвращаться.