выставка / живопись
В Национальном художественном музее (НХМУ) проходит большая выставка Сергея Григорьева, приуроченная к 100-летию со дня рождения классика. Творчество автора хрестоматийного соцреалистического моралите "Обсуждение двойки" представлено здесь в максимальном охвате, который могут позволить себе фонды столичного музея и запасы семьи художника. Рассказывает МАРИЯ ХАЛИЗЕВА.
Представленная в НХМУ трехзальная экспозиция доходчиво очерчивает фронт работ Сергея Григорьева. Вот вам эскиз панно к празднованию Международного юношеского дня (1933) с улыбающейся советской молодежью, шагающей из прекрасного далека, расположенного под вывеской "Учебный комбинат". Вот "Шахтеры" (начало 1930-х), также собранные в вертикальную композицию с плосковатой фресковой перспективой. Прямо по курсу — прибывшее из Харькова "На собрании" (1947), в котором за каждым из героев прочитывается история с продолжением (особенно за сияющей барышней в белом платке). Справа от собравшихся — "Юные натуралисты" (1948), над головами которых просматриваются нимбы.
Тем не менее соцреалистического канона здесь куда меньше, чем ожидаешь увидеть на ретроспективе дважды лауреата Сталинской премии, народного художника СССР и директора Киевского художественного института, создавшего и 30 лет возглавлявшего там мастерскую жанровой живописи. Да и сам соцреализм у Григорьева какого-то особенного свойства, избирательный, что ли: вместо правды жизни здесь — правда момента, так что даже самые идиотические в своем пафосе сюжеты (вроде "Приема в комсомол") не отбивают интереса к изучению картины и реконструкции характеров героев.
Собственно, именно портреты (а не поздние лирические пейзажи, как можно было бы с опаской подумать) составляют основу нынешней выставки. Есть, конечно, официоз — маршал Иван Конев, поэт Андрей Малышко, химик Варвара Лоханько, художница Татьяна Яблонская, запечатленная в позе свободной советской женщины с фотографий в журнале "Работница". Или вот Владимир Маяковский (1947): на григорьевском портрете у поэта такое выражение лица, что вместо ручки в его руке легко представить пистолет. Куда интереснее камерные женские портреты, галерею которых открывает художница Дина Фрумина (именно ее изображение, к слову, поместили и на афишу выставки), отводящая взгляд от зрителя. В поздних работах героини обычно показаны в профиль: деликатный Григорьев позволяет моделям жить своей внутренней жизнью, не останавливая ее на время позирования в страхе выдать мастеру и холсту потаенные мысли.
Заметно легче и интереснее художнику с детьми, которым прятать пока особо и нечего. Вокруг григорьевских детей всегда шумно и увлекательно (в "Друзьях-приятелях" даже букет гладиолусов увлеченно заглядывает в книгу). И в этой кутерьме Григорьеву удается ухватить именно то мгновение, после которого, кажется, станет еще интереснее. Помнится, весной на предаукционной выставке в Музее духовных сокровищ Украины показывали небольшой акварельный рисунок академика: за окном — синеватый вечер, перед окном — девочка в красном платьице, стоящая спиной к зрителю, и забавная собачка-пигалица у ее ног. В этой картинке-минутке нет ничего особенно, но оторваться от нее было невозможно — страшно пропустить момент, когда картинка оживет.
Иные знатоки пеняют НХМУ за отсутствие в нынешней экспозиции программных моралите Григорьева вроде всем известного "Обсуждения двойки", намертво зависшего в Третьяковке. Но не то чтобы этой вещи здесь очень не хватает (тем более, при наличии других хрестоматийных работ). В конце концов, всесоюзная слава у юбиляра уже была, а нынешняя выставка позволяет зрителям отключить внутреннюю "Википедию" и попробовать заново открыть для себя Сергея Григорьева — не лауреата и иллюстратора учебников для советских школьников, а тонкого психолога и чуткого рисовальщика.