Проблему превращения юаня в мировую резервную валюту с точки зрения властей КНР в некотором смысле можно описать названием британской мелодрамы "Гордость и предубеждение". Основания для гордости у Пекина есть, и они хорошо известны. В результате проводимых экономических реформ КНР уже без малого три десятка лет дает впечатляющие весь мир темпы роста ВВП, наращивает до рекордных масштабов объемы национальной экономики и, по мнению многих, значительно укрепляет "совокупную государственную мощь". Особенно заметно это в последние полтора года на фоне глобальной кризисной рецессии, когда Китай стал во многом мотором мирового спроса и роста. Валютно-торговый конфликт с США и возможность, как кажется, диалога на равных с ведущей экономикой мира следует также занести в актив "глобального имиджа" Пекина.
Неудивительно, что в условиях потенциальной дефляции западных экономик и валютных войн стартовала дискуссия о перспективах превращения юаня в мировую резервную валюту. Заметим, старт был дан отнюдь не из китайской столицы. Обычно о "величии", "угрозе" или "распаде" Китая, причем в превосходных степенях, первыми начинают говорить иностранцы. Но Пекин крайне чуток к вопросам престижа — и ему, несомненно, такие разговоры приятны. Кроме того, у Китая есть практические интересы обеспечения сырьевого импорта и поддержки товарного экспорта, которые в условиях мирового кризиса определяют внешнюю активность КНР по валютным вопросам. Так что с гордостью у Пекина все более или менее ясно.
А вот предубеждение, не столь широко известное, связано с отложенной в долгий ящик рыночной реформой финансов КНР. Китайская экономика суть два хозяйственных комплекса. Первый — экспортный — питается глобальным капиталом. Второй — внутренний — питается кредитами национальных госбанков. Крупнейшие банки — подразделения центрального и местного правительств и рефинансируются по преимуществу из казны. Кредитно-инвестиционный механизм весьма децентрализован. Феноменальный рост ВВП на две трети обеспечивается госинвестициями и лишь на треть — внутренним спросом. Задачи обеспечения социально-экономической стабильности и политического престижа "заточили" китайскую модель под темпы роста в ущерб рыночному расчету финансовых издержек этого роста. Вообще, расчет любых издержек в экономике КНР — поистине "тайна пекинского двора". Так что реальные объемы бюджетной пирамиды китайского государства известны немногим. А те, кому, возможно, известны, молчат.
Не исключаю, что затягивание глубоких рыночных реформ в финансовом секторе КНР вынужденное — слишком там все запущено. Однако, как бы там ни было, без разгребания авгиевых конюшен национальной финансовой системы юаню никак не светит стать хотя бы одной из полноценных резервных валют.