Кипучая, вонючая

В отличие от транспорта экология пока не стала для Сергея Собянина приоритетной темой. И этот подход очень привычен. Зимой москвичи так мерзнут, что не замечают, как задыхаются. В проблеме экологии Москвы разбирался спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Григорий Ревзин.

Вопрос о причинах отставки Юрия Лужкова неоднократно обсуждался, и хотя причин для утраты доверия к нему могла быть масса, все же отставке предшествовала одна первостатейная беда, которой в нормальной ситуации хватает для лишения должности. По разным оценкам, от летней жары и смога в Москве умирало от 200 до 500 человек в день, общая цифра составляет примерно 10 тыс. человек. Понятно, что жара не облака на День города, разогнать ее Лужков не мог. Однако эти данные показывают: экологическая ситуация в столице такова, что достаточно повышения температуры на пять градусов, и москвичи начинают вымирать. Небольшой запас прочности с точки зрения среды обитания.

При нормальной температуре москвичи, по-видимому, тоже умирают от воздуха. По неофициальным оценкам, их от этого умирает 3,5 тыс. в год (оценки профессора Российской медицинской академии Росздрава Симона Авалиани и доктора медицинских наук Бориса Ревича). Официальных данных тут нет, потому что рассчитывается это по отклонению от средних цифр смертности от сердечно-сосудистых заболеваний (от этого умирают 56,5% москвичей) и онкологических заболеваний (19%). Официальные данные относительны: из 94 крупнейших городов мира Москва находится на 70-м месте по смертности. Выживаемость новорожденных в Москве в два-три раза ниже, чем в Америке и Европе.

Это пугающие данные, но не совсем понятно, как их интерпретировать. Экология — такая область, где много данных и некоторая расплывчатость их интерпретации. В Москве есть "Мосэкомониторинг" — организация, у которой 43 станции отслеживают качество воздуха и которая выдает данные три раза в час. В основном она характеризует экологические условия Москвы как благоприятные, в ряде районов и вдоль трасс определяет уровень загрязнения как повышенный. А Росгидромет, организация федерального подчинения, указывает в своем годовом докладе, что "100% жителей столицы живут в условиях высокого и очень высокого загрязнения воздуха". Они по-разному считают и по-разному понимают, что они насчитали.

Тут и правда как хочешь, так и интерпретируй. Среди европейцев у москвичей так себе продолжительность жизни: 68 лет у мужчин и 77 — у женщин, на 5 лет меньше, чем у жителей ЕС. Но на фоне общероссийских цифр (60 и 73) все неплохо, и очевидно, что дело тут не только в экологии. Да, в Москве от загрязнения воздуха умирает 3500 человек в год, но в пересчете на 1 млн жителей это 350 человек, что близко к Нью-Йорку (300) и гораздо лучше Пекина (700). Неясно, какая экологическая ситуация в Москве, хорошая или плохая. С одной стороны, вроде мрут как мухи, а с другой — человек вообще смертен.

Не будучи врачом, химиком или экологом, во всем этом трудно разобраться, но и врачи, химики и экологи выдают совершенно противоположные оценки, да еще ругаются друг с другом по поводу засекречивания разных данных. Граждане вроде бы страшно озабочены экологией (постоянно выступают на эту тему, блоги заполнены экологическими сетованиями), но ведут себя на самом деле так, будто это их не волнует вовсе. Самая тяжелая экологическая ситуация в Москве на Тверской — там постоянно, всегда превышены все возможные концентрации, там просто невозможно жить. И там же самая высокая цена на недвижимость, самые фешенебельные бутики и рестораны.

Это все само по себе интересно. Экологическая ситуация в Москве как бы не диагностирована, у общества нет сформированной повестки дня, не определены приоритетные проблемы, и неизвестно, как их решать. Из этого в принципе должен был бы следовать вывод о том, что экологией у нас занимаются не систематически, действуют кто во что горазд, нет соответствующего ведомства с понятным кругом обязанностей и полномочий. Но это совершенно ошибочная точка зрения.

У нас существует обширнейшее ведомство — департамент природопользования и охраны окружающей среды Москвы. У него есть полномочия на согласование любого объекта нового строительства в Москве. У него есть полномочия на плановые и внеплановые проверки экологического состояния. В соответствии с законом предметом ведения департамента "являются земли, почвы, поверхностные и подземные воды, атмосферный воздух, растительный, животный мир и иные организмы; объекты хозяйственной и иной деятельности, способной оказать прямое или косвенное негативное воздействие на окружающую среду, за исключением объектов, подлежащих федеральному государственному экологическому контролю". "И неба содроганье, и горний ангелов полет, и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье". Чтобы все это контролировать, у департамента есть "Мосэкомониторинг".

Но наличие всех этих сил как-то не приводит к тому, чтобы прояснить дело. Не получается так, что посмотрел материалы департамента природопользования и охраны окружающей среды — и понял, какова экологическая ситуация в Москве, надо ли с ней бороться и если да, то как. Нельзя сказать, что они ничего не делают, но изучение их деятельности вызывает смущение.

У них есть сайт, они там постоянно публикуют новости, но какие-то странные. "19 ноября 2010. Шесть ушастых сов поселились в природно-историческом парке "Кузьминки-Люблино". Птицы расположились на туе, которую они облюбовали несколько лет назад, в ноябре 2001 года. Столичные экологи и орнитологи подняли тревогу: ушастые совы занесены в Красную книгу и нуждаются в охране". Чего тревогу-то? Надавать по ушам, чтоб не жили без охраны на туе?

Такие новости у них не редкость. На сайте есть даже раздел про насекомых. А что они только не согласовывают! Архитектор Владимир Плоткин, построивший "Остров фантазий" в Крылатском (рядом с "Речником", его под конец мэрства пытался снести Лужков), рассказывал мне, что в состав проекта ему пришлось включать тоннели для ежегодной миграции жаб по холмам. В принципе строить в природоохранном комплексе как-то не очень хорошо, но когда экологи проделали необходимую работу (окольцевали жаб, проследили пути миграции) и, разумеется, получили за работу деньги, оказалось, что в принципе это можно, поскольку все необходимые природоохранные мероприятия произведены. Жабы мигрируют и горя не знают.

В отчете о состоянии экологии Москвы в 2007 году (более поздние пока не вывешены) сообщается, что в городе живут 12 редких птиц в вольерах (опять ушастые совы и обыкновенная пустельга) и построено 2 новых вольера для цапель и журавлей. А еще у них есть 56 белок, тоже в вольерах. Поразительно, когда в официальном отчете правительства появляется 56 белок. Впрочем, нельзя сказать, что вся работа природоохранного департамента сводится к этим милым заботам. У них есть индикаторы эффективности. Это штрафы.

Отчитываются они деньгами. Цитирую тот же отчет: "В целом за 2007 год сумма наложенных штрафов составила 65 млн 38 тыс. 500 руб. (в 2006 г.— 73 млн 440 тыс. 500 руб.). Взыскано административных штрафов на общую сумму 51 млн 660 тыс. 500 руб. (в 2006 г.— 53 млн 331 тыс. руб.)". Будто кто поставил им задачу — деньги. Будто это не охрана природы, а мытари, но мытари-затейники, как бы с хобби. Собрали штрафы, а им за это дают заниматься цаплями, ушастыми совами, белочками. Причем злые языки говорят, что официальные штрафы — это надводная часть айсберга, чепуха по сравнению с тем, что приходится платить их дочерним фирмам за экологические экспертизы, чтобы отбояриться от системы охраны природы в Москве, и что приходится платить налом, чтобы отбояриться от ее конкретных сотрудников. Ну а иначе как хозяйствовать-то? Или неужто они расходы на строительство вольера для цапель внесли в исполняемый бюджет города Москвы?

Это в чем-то милая, в чем-то плутовская, в чем-то незаконная, в чем-то уголовная возня. Но все же хочется спросить: ребята, а с экологией-то у нас как? А ответа нет.

А я вам все же скажу, как у нас с экологией. Это все просто, как апельсин.

Порядка 90% вредных выбросов в городе у нас образуется от транспорта. Транспорт департамент природопользования не контролирует. То есть он не занимается 90% загрязнения в Москве. Он вообще это не учитывает. Он про это знает, но что поделаешь с этими пробками?

Легковой автомобиль сжигает в год 4 тонны кислорода. В пробках — больше, 4,5 тонны. У нас есть только один способ компенсировать эту потерю — зеленые насаждения. Одно дерево в год дает 120 кг кислорода. Это означает, что для того, чтобы компенсировать жизнь одного автомобиля, нам нужно 33 дерева.

Ежегодный прирост автомобилей в Москве составляет 300 тыс. машин. Это означает, что для того, чтобы поддерживать состояние воздуха на одном уровне, нам нужно высаживать примерно 10 млн деревьев в год. В 2007 году в Москве, как сообщает тот же самый департамент, была высажена 21 тыс. деревьев.

Они не занимаются транспортом. Они не принимают его в расчет. Они рассчитывают необходимое количество деревьев не для компенсации выбросов, а исходя из того, сколько деревьев спилили для строек и сколько умерло своей смертью. То есть деревьев не прибавилось — сколько умерло, столько и посадили.

Вам мало? Добавлю, что, по оценкам экологов, 90% деревьев в Москве больны, у них летом падают листья от свинца, на них живут водоросли, потому что водорослям хватает азота, который можно брать прямо из московского воздуха, у них гибнут корни от соли, которой посыпают московские улицы зимой. Москва сегодня обеспечивает себя чистым воздухом на 10%. И когда нет ветра, в ней нечем дышать. И с каждым годом это будет все хуже, и хуже, и хуже.

Мы не можем решить эту проблему. 10 млн деревьев — это примерно 30 тыс. га зелени. В Москве всего, считая самую последнюю собачью площадку с травой, 40 тыс. га зеленых насаждений. Еще раз — не для того, чтобы сделать воздух в Москве лучше, а для того, чтобы просто сохранить его на прежнем уровне, нам нужно практически удваивать число зеленых насаждений раз в год. Это можно делать не в Москве, а вокруг города, но где? Вспомните Химкинский лес.

То есть катастрофа. Тут надо бить в набат. Все стратегии улучшения качества воздуха надо задействовать немедленно. Юрию Лужкову не парковки всюду надо было тыкать, будь они неладны, а заставлять всех сажать деревья. Нужно было засаживать все, любое место в городе. Хоть советские субботники возрождай. Нужно использовать все стратегии создания современного экогорода, которые есть в мире: вертикальное озеленение, озеленение крыш. Нам нужно договариваться с Московской областью и немедленно обратно засаживать ее лесами. Хоть выкупать там земли под леса, хоть озеленять коттеджные поселки. Нам нужно ставить воздушные фильтры во всех зданиях. Нужно... Даже непонятно, что еще нужно сделать. Мутировать, что ли, начать, чтобы дышать диоксинами? Вон тараканы, рассказывают, к дусту приспособились, пока не передохли.

В любом учебнике по экономике, когда рассказывают про общественное благо, приводят в пример воздух. Он никому не принадлежит, и на нем никто не может заработать. Памятники архитектуры, дороги — это тоже общественные блага, но они не такие хрестоматийные, здесь все же возникают какие-то отношения купли-продажи, что-то делается. А воздух — это азбука. И именно постольку, поскольку это азбука, с ним ситуация хуже всего. Мы разучились поддерживать общественные блага. Вообще.

Чиновники облюбовали 10% выбросов, которые не от транспорта, собирают с них штрафы и взятки и рассказывают нам умилительные истории про ушастых сов. Мониторинг мониторит. Граждане ведут себя так, будто выбросов нет. А что делать? Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Все там будем.

И все же вспомните лето. Просто потеплело, и еще было безветренно. 10 тыс. человек отправились в могилу.