Двухдневный смотр-конкурс хореографических училищ России, проводимый второй год в Михайловском театре по инициативе его генерального директора Владимира Кехмана, завершился вручением наград лауреатам. На третий день был дан гала-концерт в честь французского хореографа Ролана Пети. C подробностями — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Самое примечательное в этом смотре-конкурсе — его внушительный призовой фонд, собранный щедрыми меценатами: 300 тыс. рублей получает учебного заведение, вырастившее призера, столько же — обладатель Гран-при; первое, второе и третье места — соответственно 200, 150 и 100 тыс. Что же касается самого состязания, то серьезным оно не выглядит: каждое училище представляет своих подопечных в произвольном репертуаре, финалистов отбирают по видеозаписям, отобранных выпускают на публику, и по единственному их выступлению жюри (в состав которого в этом году попал и обозреватель "Ъ") принимает судьбоносные решения. Что, естественно, чревато судейскими ошибками. На сей раз, например, отсмотрев 11 финалистов и с бодрым единодушием определив четырех призеров, члены жюри были немало сконфужены, увидев своих избранников на концерте лауреатов. На волне эйфории победители выступили откровенно плохо, обнародовав не только собственные ошибки, но и грубые просчеты своих неназванных учителей из Перми и Новосибирска. Краснеть не пришлось лишь за Гран-при, присужденный 16-летней Ксении Жиганшиной: эта девчушка, с превосходной стопой, врожденным вращением и обаятельно непринужденной манерой держаться на сцене, учится в петербургской Академии Вагановой всего второй год, что свидетельствует скорее о ее природном даровании, чем об успехах академической муштры.
Продемонстрированные лауреатами дефекты регионального балетного образования (Москва в смотре не участвовала — по официальной версии, из-за болезни претенденток) компенсировал балет Музтеатра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Во втором и третьем отделениях концертов москвичи познакомили петербуржцев с балетами Начо Дуато и Иржи Килиана, и, судя по восторженной реакции зала, работы этих мировых знаменитостей в качественном исполнении столичных артистов оказались откровением для публики. Впрочем, уже со следующего года хореография Начо Дуато станет в Петербурге обыденностью: с 1 января испанец сделается художественным руководителем Михайловского театра и пополнит его репертуар своими постановками.
А на самом Гран-при куда более, чем смотр академий, балетную общественность волновало гала из произведений Ролана Пети — на финальный концерт Гран-при съехалось пол-Москвы. Француз, правда, к русской школе не имеет никакого отношения, зато был признан и узаконен у нас раньше, чем любой другой западный автор: его балеты ставились еще в советские времена, а в новой России он оказался единственным иностранцем, удостоенным Государственной премии РФ. Впрочем, балет "Пиковая дама", за который француз получил эту награду, в программе гала не числился: посмотрев его недавно в исполнении артистов Большого театра, хореограф не признал собственную хореографию и видеть ее больше не пожелал.
Петербургский концерт в честь Ролана Пети оказался камерным (в нем участвовало всего семь артистов — из Opera de Paris, Римской оперы и Большого театра) и не слишком лестным для чествуемого, предъявленные фрагменты хореографии сегодня выглядели, мягко говоря, старомодно. Впрочем, главным ньюсмейкером, ради которого, собственно, и затевалось гала, был молодой премьер Большого Иван Васильев, влюбленный в хореографию Ролана Пети. Кроме балета "Юноша и смерть", который он танцует в родном театре, артист показал свои новые работы: фрагмент из "Арлезианки" (спектакль целиком он вскоре исполнит в Римской опере) и мужской дуэт из балета "Пруст, или Перебои сердца".
Увы, мало кому так не подходит хореография пылкого, но расчетливого галла — детализированная, расшитая мелкими нервными па и замешенная на изощренном актерском мастерстве, точном и тонком,— как Ивану Васильеву. Этот невысокий танцовщик с неклассическим телосложением выглядит сущим былинным богатырем, идеальным воплощением национального русского характера. Какие уж там нюансы, какие тонкости, какая конкретность реакций! Если любить — так до самозабвения, если ненавидеть — то люто, если прыгать — то до колосников, если желать, то до дрожи. А потому в темпераментном исполнении Ивана Васильева и этуали Парижской оперы Бенжамена Пеша патетичный дуэт "ангелов", задуманный Роланом Пети как олицетворение борьбы всего темного, плотского, неодолимого с возвышенными порывами духа, обернулся почти бытовой историей о совращении гетеросексуала. Причем довольно комичной, если учесть, что русский атлет отвечал за утонченную "духовность".
В "Арлезианке" Иван Васильев тоже перестарался. Он столбенел во время дуэта с трогательно-робкой итальянкой Эрикой Гауденци так старательно, что улетучивался весь смысл этого адажио, построенного на постепенном помрачении сознания героя, видящего призрак арлезианки во время первой брачной ночи. А уж в сольной полупантомимной сцене танцовщик отбивался от наваждения с такой яростью, будто сражался не с собственным видением, а с армией монголо-татар. Так и видишь его, раскидывающего по кулисам полчища захватчиков и душащего бояр собственными руками, в балете Юрия Григоровича "Иван Грозный". И впрямь захватывающее было бы зрелище.