Выставка современное искусство
Большая выставка живого классика московского концептуализма открылась при поддержке фонда "Виктория — искусство быть современным". Ретроспектива Андрея Монастырского кажется необходимой остановкой перед одной из важнейших вех его карьеры — павильоном России на Венецианской биеннале современного искусства 2011 года. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Новость о том, что Андрей Монастырский будет единолично представлять Россию на международном смотре искусств в Венеции, обрадовала профессионалов. Теперь понять, кто такой Монастырский и чем он известен как художник, может каждый желающий. До этого момента у Монастырского такого размера выставок не были ни в России, ни за рубежом. И это при том что основатель группы "Коллективные действия" регулярно отмечается западными и отечественными кураторами как один из самых талантливых художников семидесятых годов.
Слава Монастырского до этого момента находилась в обратной пропорции к его засвеченности на художественной сцене. В 1976 году он создал "Коллективные действия" ("КД") как закрытый клуб для продвинутых гуманитариев, в основном коллег-художников и поэтов. С группой в качестве соавторов сотрудничали люди из будущей энциклопедии московского концептуализма — художники Никита Алексеев, Георгий Кизевальтер, Вадим Захаров, поэт Всеволод Некрасов, нынешний комиссар Московского биеннале Иосиф Бакштейн. Акции "КД" иногда просты, иногда замысловаты. Подчас они близки западным жанрам перформанса и хеппенинга. Некоторые из акций больше напоминают семинарские занятия. Неизменным остается одно: чужие здесь не ходят. Количество зрителей варьируется от аншлага в 200 человек (во время гастролей в Берлине) до нуля: акция "Лозунг-1977" предполагала, что ее единственный участник развесит полотнище с текстом в пустынном лесу и сам не сможет прочесть, что там написано.
"Нужно понимать, что мы никогда ничего не делали ради показа",— объясняет Монастырский стратегию "КД". Под старомодным словечком "показ" скрывается понятие, ныне известное как "шоу". И действительно, жизнь "КД" и Монастырского в искусстве можно описать как максимально незрелищную, следующую принципу модернистского гения Миса ван дер Роэ "less is more", "меньше — это больше". В инсталляции "Колос" фотографии скульптур с фонтана на ВДНХ, снятые со спины, расставлены вокруг поля из муки. Зритель оказывается одновременно внутри фонтана и снаружи, поскольку в жизни фигуры повернуты к нам лицом. Простой трюк вызывает оторопь: кем прикажете себя считать — одиноким путником во вьюге или праздношатающимся любителем сталинского ампира?
Недаром сам художник избегает слова "искусство" и называет свои работы "экзистенциальными практиками". Как автор одного из самых подробных описаний процесса погружения в шизофрению, текста под нейтральным названием "Каширское шоссе", Монастырский имеет право использовать столь претенциозный ярлык. Иллюстрацией такого подхода становится инсталляция "Гете", состоящая из двух панелей. Одна висит при входе на выставку, на ней кнопка звонка. Другая — в дальнем зале, в ней колонка, которая через некоторое время издает звук. Эта работа и о том, что "нам не дано предугадать, как наше слово отзовется", и о том, что действие без моментального эффекта все равно имеет последствия.
Связь вещи и смысла у Монастырского и "КД", как правило, не самая прямая. Неподготовленный зритель может почувствовать себя в НИИ, занимающемся узкоспециальными проблемами. К счастью, куратор и соавтор экспозиции Тереза Мавика выбрала путь просвещения. Выставка напоминает презентацию в PowerPoint: почти каждый зал вмещает в себя работу и текст очень большими буквами, наклеенный на серые стены. Зритель редко остается наедине с собственными мыслями. Стены подсказывают ему трактовки и точки зрения. И это не навязчивость, а соответствие идеям Монастырского. Вокруг каждой акции "КД" возникали многочасовые обсуждения и споры. Участники хотели обозначить свое место в экзистенциальном спектакле и просто-напросто понять, зачем они здесь. Монастырский ответил на этот вопрос объектом "Дышу-слышу", черной коробочкой с полыми шлангами, которые вставлялись в ноздри и уши. Мораль проста: полноценно мы существуем только здесь и сейчас, но чтобы почувствовать биение жизни, нужно создать необычные обстоятельства места и времени.