N 45 Дмитрий Орешкин о том, почему мы не можем излечиться от ненависти
Метод жив...
Как удержаться при власти, если не действовать методом кнута и пряника? Никколо Макиавелли был любимым автором всех властителей России и практически ничего нового после него не придумано. Это ведь вам не реформы вчинять...
...А политическая мысль мертва
После Макиавелли были как минимум Гоббс, Локк, Руссо, заложившие основу идей "общественного договора" и либерализма. А уж сколько после них придумано... А мы все пользуемся достижениями средневековой политической мысли.
Зона риска
Безусловно, журналист в зоне риска. Причем, если для шофера, шахтера, летчика с ростом профессионализма риск снижается, то для журналистов он растет. Чем больший отклик находят статьи человека — тем выше риск. Ибо выше риск, что он случайно или намеренно заденет интересы сильных мира сего. Для профессионалов, вероятнее, именно намеренно. А за такое и огрести можно. При полной поддержке общества. Но как раз тех, кто знает, какую задницу лизать, не избивают и не убивают.
Ничего страшного?
Находясь в России в командировке, друг-француз на вопрос, самые ли дружелюбные в повседневном быту, обходительные, вежливые у нас люди, будь то в троллейбусе, магазине или на футбольном матче, не смог твердо ответить: "Да!" Как-то замялся, мол, ничего страшного, тем более завтра уже улетать обратно во Францию...
Статья г-на Орешкина правдива слишком и потому противна широкому кругу читателей.
По этой причине ряд русских (и русскоязычных) эмигрантов, обжившись где-либо за рубежом, не могут себя заставить заглядывать в нашу прессу. Хотя интернет бесплатно позволяет одним кликом открыть море российских сайтов, от Большого театра до Пушкинского музея, эти люди вскоре дают себе зарок: в рунет ни ногой — забыть и жить спокойно.
А балет Большого сам приедет, и билеты дешевые. И выставки из Пушкинского с Эрмитажем, и Киркоров с Агутиным, и Евтушенко с Ерофеевым.
Все против всех
Довольно точный диагноз, под которым я готов подписаться. Болезнь нашего общества проистекает из того, что в наше коллективное сознание, нашу социокультурную матрицу зашито право силы вместо справедливости или хотя бы закона. Хотя, вероятно, вопрос можно ставить и шире: у слабых остается право на ложь. В общем, все против всех.
Сублимация страха
Как-то наблюдения Орешкина абсолютно совпали с моими собственными мыслями. Вчера читал колонку во "Взгляде", в которой одной из основных была мысль о том, что, мол, аккуратнее надо журналистам писать, на запретные территории не заходить, а то вона как оно может выйти... И люди согласны! И подтверждают, что сам Кашин виноват, что писал неосторожно, и Бекетов виноват, а Политковская, так вообще виновата! А правильнее — сидеть и не отсвечивать. Быть ближе к народу. Который сидит и боится. Так спокойнее. Большевики народ резали — сидели, молчали и боялись. Сталин сколько народу истребил — молча боялись и с облегчением выдыхали, когда ночные шаги топали мимо их двери: сегодня не к ним, сегодня можно еще спать. Отморозки в Кущевской действовали 15 лет — молчали, не их же дочерей насиловали, а когда их — молчали, потому что изнасиловали, зато в живых оставили и на этом спасибо.
Молчание — это, на мой взгляд, основная черта российского народа. А те, кто не молчит, вызывают отторжение. И вдогонку — правильно отоварили. Молчал бы, ходил бы живой.
И вместе с этим отчаянная злость ко всему, что вокруг. Мне кажется, это сублимация собственного страха.
Надежда на элиту
В общем-то, все известно. Но, пожалуй, впервые связаны концы с концами. Ненависть порождает только ненависть. И выхода из этого замкнутого круга пока, честно говоря, не вижу. Разве что если "элиты", как и призывает Орешкин, причем "элиты" что официозные, что оппозиционные, первыми освободятся от предрассудков. И начнут думать головами, а не "менталитетом".
Имперские слезы
N 45 Дмитрий Губин об имперском сознании
Виноват язык
Что является основой русского имперского сознания?
В первую очередь язык. В самое трудное время Ахматова писала: "Мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово". И ее транслировали по радио, ранее оскорбленную поэтессу. В Гражданскую войну Блок писал: "Это веселое имя — Пушкин". На Западе первооснову языка в русском феномене понимают это тяжелый язык Достоевского, легкое слово Пушкина, простое слово Есенина, строгий слог Толстого.
Еще — русская музыка. Кто скажет, что Рахманинов — американский композитор, а Прокофьев — испанский? В самое трудное время сдавленная и фактически погибающая культура ответила Ленинградской симфонией Шостаковича. Как композиторская школа выросла в такой бедной стране, как Россия? Но это имперские черты.
В этом плане русская имперскость очень близка немецкой и гораздо дальше от французской и английской. Та же опора на объединяющий земли язык (как боролись за перевод Библии на немецкий язык), родившийся хохдойч. Тот же стержень в виде музыки и плеяды композиторов. Вплоть до песен типа "В лесу родилась елочка". Даже система образования в России была до недавнего времени немецкая. До сих пор не очень понимаю, почему периодически такой ожесточенный антагонизм между столь близкими духовно культурами.
Язык — это в какой-то степени способ более или менее абстрактного рассуждения. Абстрактное рассуждение характеризует способность обобщать увиденное и услышанное. А также синтезировать мысли и эмоции. Вот это и экспортирует русская культура тем, кто оказался вне пределов России. Само хорошее знание русского языка учит думать, больше не делая ничего. Если хотите, называйте это имперскостью.