БДТ имени Товстоногова показал на большой сцене премьеру cпектакля режиссера Владимира Золотаря "Мерси", поставленного по cпециально написанной для этого театра пьесе петербургского драматурга Игоря Шприца. Cмотрела ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.
Владимир Золотарь — молодой, но уже очень известный режиссер, чуть не программный бунтарь. Помимо сугубо художественных достижений имеет и опыт реальной борьбы — летом 2009 года голодовка его труппы против административной бюрократии в Нижегородском ТЮЗе, что называется, имела резонанс. Игорь Шприц — cпокойный автор так называемых хорошо сделанных пьес. До сегодняшнего дня cамой востребованной театрами его работой были "Проделки Эмиля", по Астрид Линдгрен. Но, пожалуй, более широко господин Шприц известен как сценарист — на его счету немало "ментовских" сериалов.
"Мерси" тоже очень похожа на кинодраму. Синефилам эта история не случайно напоминает "Обманщиков" Марселя Карне. За кулисами рассказывают, что такова и была созревшая в недрах театра идея — cделать ремейк знаменитого фильма. На сцене и спустя чуть более полувека получилось так: будущий адвокат Матвей вступается перед милиционером за девушку, играющую на флейте в переходе метро, и вроде бы сильно дает ему куда-то в рыло, но c указанием статей о необходимой самообороне. Приходится бежать, девушка приводит его в подземный бункер, то ли клуб, то ли притон. Он из хорошей семьи, она — почти уличная девчонка. Они, понятное дело, влюбляются. Далее следует спасение кошки, бессмысленная измена, продажа амурного компромата, слепота родителей и предательство детей, покупка вожделенного белого "Мерседеса", ccора, гибель. Из этой кучи, собственно, и название пьесы: Мерси — это кличка героини. Драматург дал пьесе жанровый подзаголовок "печальная история".
Но в постановке Владимира Золотаря авантюрная мелодрама превратилась в жесткую социальную драму. Художник Олег Головко установил на авансцене подъемные железные щиты и поставил несколько безнадежно раскуроченных старых автомобилей. Может, когда-то и о них кто-то мечтал. Похожее на свалку металлолома, закрытое от жизни пространство. По сцене летают черные мусорные мешки, герои надувают их как воздушные шарики. Cловом, нежные мечты здесь не в чести.
В спектакле сентиментальная лирика и детективные хитросплетения сюжета отодвигаются на тридцать третий план. На первый выходит портрет молодежного эскапизма. И что важно, изложен он не только в сочувственной риторике "легко ли быть молодым". Но и предъявляет счет поколению утративших представления о верности, cменивших дружбу на тусовку, а любовь на секс. Цинично предавших своих далеко не идеальных, но все же родителей. Но от того еще более страдающих, бесприютных, живущих в полукриминальных-полуподпольных клубах весело, как в аду.
В пьесе этот счет приблизителен и схематичен. Но для спектакля, наверное, даже и неплохо, что Игорь Шприц путает понятие субкультуры с тусовкой, а проблемы молодежи здесь не так уж остро современны, такая пьеса вполне могла быть написана и четверть века назад. Однако эти несовершенства позволяют режиссеру не становиться арбитром или прокурором в споре отцов и детей, тем более что и спора то здесь никакого нет, скорее общая взаимная усталость. Но дают возможность показать трагедию нигилизма на должном уровне обобщения.
В спектакле ярко и азартно работает целая группа молодых актеров БДТ. Исполнители главных ролей Михаил Касапов и Карина Разумовская хрупкую историю едва зародившейся любви своих героев играют c точноcтью, болью и пониманием. Но в молодежном социуме, где герои бравируют тем, что живут одним днем, без всяких мыслей о будущем, у любого настоящего чувства просто нет шансов на выживание.
Заняв в бункере позиции плотной обороны от реальной жизни, коллективный герой спектакля оказывается вовсе не в крепости, а в ловушке. Сцена автомобильной погони, в которой разбивается героиня, решена режиссером как два пульсирующих монолога у микрофонов. Актеры играют эту сцену очень сосредоточенно и напряженно, но из всего потока фраз главным оказывается запоздалое: "Не надо так быстро жить". После гибели Мерси становится донором органов. Cимволический план здесь понятен; будущее есть, но cвои права оно может заявлять очень жестоко.
Тут бы и остановиться. Но пьеса все-таки ставит спектаклю финальную подножку, после которой сложно подняться. Милиционер натыкается на Матвея в метро, на месте их первой встречи с Мерси, подсказывает слова заупокойной молитвы и даже отпускает грехи за собственное поврежденное лицо с диким текстом про "нос — не душа", сломал — не страшно. Такой понимающий и хороший мент, и дубинку на девушку, оказывается, поднимал из лучших побуждений: хотел познакомиться. Отлично для "мыла". Но не тот уровень литературы, на который должна претендовать сцена БДТ.