23 мая 1949 года, пятьдесят лет тому назад, совершился раскол Германии — на карте Европы появилась ФРГ. А вскоре и ГДР. Сегодня у объединенной Германии новые праздники и новые амбиции. Их символом стал восстановленный в Берлине рейхстаг.
Восстановление рейхстага изначально задумывалось как событие знаковое. Поэтому средств на это не жалели — израсходовали $330 млн. Открывая отреставрированное здание, федеральный канцлер Герхард Шредер заявил, что с этого момента берет начало Берлинская республика. Нация поняла его правильно: 50-летняя ссылка в боннской деревне закончилась. Германия официально становится великой европейской державой.
Рейхстаг, "имперский парламент",— это название существует со времен кайзера Вильгельма. Современные немецкие законодатели долго колебались, не стоит ли его поменять (скажем, на бундестаг, "федеральный парламент"),— и решили этого не делать. Их можно понять.
Рейха нет, но он незримо присутствует, ибо рейх — это немецкая нация, немецкий дух, немецкий порядок, немецкое единство. Гитлер планировал на месте рейхстага возвести колоссальный правительственный комплекс, увенчав его огромным куполом. Полвека спустя рейхстаг получил стеклянный купол площадью 3000 квадратных метров. Выступая на церемонии открытия возрожденного рейхстага, канцлер объединенной Германии Герхард Шредер заметил, что этот купол "символизирует открытость и прозрачность" германской политики.
Все послевоенное время внешняя политика Германии была весьма специфическим понятием: сразу после войны державы-победительницы просто запретили ФРГ ее иметь. За Германию так долго решали другие — ставили рамки и ограничения, что у немецких политиков выработался поведенческий стереотип: никоим образом не затрагивать темы, где их могут обвинить в попытках реванша. Когда после падения Берлинской стены в 1989 году и объединения с ГДР в 1990-м Германия в одночасье оказалась перед необходимостью проводить собственную внешнюю политику, у Бонна даже возник некоторый испуг: справимся ли?
Ощущение постоянной враждебности внешнего мира настолько въелось в подсознание немцев, что даже сейчас, почти десятилетие после распада Варшавского договора, живы все эти страхи. Присоединение в марте этого года к НАТО Венгрии, Чехии и Польши канцлер Шредер приветствовал со вздохом облегчения, заявив об "уникальности ситуации, когда Германия оказалась в окружении дружественных государств".
В свою очередь, Германия держала своих соседей в постоянном напряжении, поскольку ее внешнеполитическую активность неизменно питала идея "достижения немецкого единства", которая, кстати, была записана в конституции. И это несмотря на то, что действовала внешнеполитическая установка о фактическом признании закрепленного в международных договорах раздела Германии.
Идея "национального немецкого государства", вызывавшая постоянную подозрительность остальных европейцев, была движущей силой в борьбе за "воссоединение" двух государств (официальный Бонн никогда не использовал термин "объединение"). "Немецкое национальное государство" для немца синоним великой державы, некоей государственной и внешнеполитической традиции. Вся ее атрибутика бережно хранится: немецкий орел распростер свои крылья на флаге, немецкий гимн — "Песнь немцев", национальный праздник — День германского единства (дата объединения двух немецких государств).
Смесь страха и агрессивности дает весьма причудливые плоды. В марте этого года в германском бундестаге был обнародован наделавший шума доклад о нацистских проявлениях в немецкой армии. Как оказалось, несмотря на конституционные запреты, солдаты и офицеры вермахта обожают петь "Хорст Вессель", кричат "Хайль Гитлер!", зачитываются "Майн Кампф" и украшают казармы портретами фюрера. Самым впечатляющим был вывод, который сделал парламент: ситуация в армии отражает общую тенденцию, существующую в немецком обществе.
Решив в июне 1991 года вернуть Берлину статус столицы, Германия сделала заявку на восстановление звания великой европейской державы. Пока это лишь номинальная столица — правительство и парламент еще в Бонне. Но рейхстаг уже отреставрирован, а еще в апреле 1994 года в его стенах Роман Херцог провозглашен федеральным президентом страны.
Долгое время в ООН, НАТО и Евросоюзе Германия выступала в роли зажиточного "немецкого дядюшки", который как-то накуролесил, переломал в европейском доме мебель и теперь, испытывая чувство вины, без особых возражений, когда потребуется, достает свой бумажник. Однако такая роль в последние годы все меньше устраивает Германию. Боязнь взять на себя "новую германскую ответственность" прошла быстро. Сегодня коалиционное германское правительство Шредера критикует ядерную доктрину Североатлантического альянса и вступает в спор с Вашингтоном. Самолеты "Люфтваффе" бомбят Югославию, а немецкие танки стоят в Македонии, на границе с Югославией, и ждут приказа о начале сухопутной операции НАТО на Балканах.
Это пока лишь первые шаги новой германской политики в Европе, к тому же навязанные натовской дисциплиной и командами из-за океана. Однако уже в самом ближайшем будущем Германия готова взять на себя более серьезную роль — самостоятельно, без участия США, обеспечивать "мир и стабильность" на Балканах. Об этом на днях заявил германский министр иностранных дел.
Война на Балканах помогла европейцам дозреть до формирования собственной оборонной стратегии. По мнению некоторых участников состоявшегося на прошлой неделе в Бремене совещания министров обороны стран--участниц Западноевропейского союза (ЗЕС), Европа не может больше мириться с положением, когда "очаги напряженности" на континенте "заливаются из-за океана", а европейцы практически исключены из процесса принятия военных решений.
А после вступления в силу 1 мая Амстердамского договора, в соответствии с которым созданный в 1948 году ЗЕС сливается с Евросоюзом, эта установка становится стратегической. Оформить это решение предполагается в июне на встрече лидеров ЕС в Кельне. А реализовать — уже к концу следующего года. Правда, для этого потребуется раскошелиться. Но на Бременской встрече министр обороны Великобритании заметил: "Времена сокращения военных бюджетов прошли. Европа тратит на военные нужды две трети того, что расходуют на оборону США, но эффективность ее вооруженных сил не идет ни в какое сравнение с американскими".
Новый глава Еврокомиссии Романо Проди заявил на днях, что Евросоюзу "вполне по силам" выделять ежегодно около 5 млрд евро на поддержание стабильности на Балканах. Если принять во внимание, что взнос Германии в ЕС превышает совокупный взнос Великобритании и Франции, нетрудно догадаться, кто из "бременских музыкантов" будет "играть первую скрипку" в формирующейся новой системе европейской безопасности.
ЮРИЙ ЧУБЧЕНКО, НИКОЛАЙ ПАВЛОВ