30 мая полтора миллиона избирателей Белгородчины проголосовали за нового губернатора. Владимир Жириновский им не стал, хотя неудачной его предвыборную кампанию никак не назовешь. В этом убедился специальный корреспондент "Ъ" Валерий Дранников, который вместе с авангардом предвыборных сил ЛДПР высадился на белгородской земле.
Незадолго до Дня Победы на белгородскую землю, еще недавно такую мирную, спокойную и почти незаметную в политической жизни России, свалилось суровое испытание. З мая местный избирком зарегистрировал кандидатом в губернаторы лидера ЛДПР Владимира Жириновского. И область, которая ждала вялой борьбы между нынешним губернатором Евгением Савченко и его земляком и постоянным соперником — аудитором Счетной палаты РФ Михаилом Бесхмельницыным, побелела от ужаса. Старики такого не помнят: в ночь с З-го на 4 мая ударил мороз, и распаханные, засеянные поля Белгородчины накрыло снегом. Погибло 120 тысяч гектаров.
"Свят, свят",— крестились в деревнях, а попы с амвонов вспоминали об антихристе.
Братаны по партии
...Ранним промозглым утром, по щиколотку в тумане, в сером плаще и белом картузе он стоял у подъезда гостиницы "Южная" и смотрел на город, который просыпался у его ног. Сегодня он его брать не будет. Слишком укрепилась за шесть лет правления савченковская администрация, чтобы взять город с наскока. Нет, он пойдет другим путем — от села к селу, от поселка к поселку. Он донесет до каждого либерально-демократическую правду, и тогда — конец прогнившему режиму. Метрах в ста, наискосок от Председателя, на высоком насыпном холме так же молча смотрел на город чугунный Владимир Ясное Солнышко. Почему киевский князь оказался в этих места, неведомо никому. Но ничего, прижился, устоялся. А ведь тоже кричали: "Чужак! Не местный!" Их взгляды встретились, и суровое, красное лицо Председателя на миг осветилось улыбкой.
— С Богом, тезка,— прошептали обветренные губы, и пронзительный фальцет разорвал тишину:
— Тамбовские — в "девятку", орловские — в "Калиту", ростовские — по "мерседесам"! Остальные — в автобус.
Дружина богатырей со стрижеными затылками и бугристыми спинами, на которых чуть не лопались футболки, со словами "Жириновского — в губернаторы" мгновенно рассыпалась по машинам. Над колонной взвились голубые стяги ЛДПР, и вооруженная идеями вождя колонна двинулась на электорат.
— Скажите, тамбовские — это те самые тамбовские? — со значением спросил я соседа по автобусу — молодого человека по имени Саша.
— Да ну вас, в натуре! Ведь взрослый человек, а верите всякому бреду. Вы, наверное, и эту гадость уже видели? — Саша порылся в дипломате и швырнул мне на колени цветастый плакатик. На фотографии: Владимир Вольфович Жириновский в окружении приятных молодых людей — Витька, Пихи, Бушмы, Сахара и Свата. И подпись: "Лидеры старооскольской преступной группировки на сходке с вождем ЛДПР. Запомните их лица — ведь в случае победы Жириновского это будущие начальники УВД, ФСБ, налоговой полиции и прокуратуры области".
— Представляете, на какую подляну пускается местная администрация?! И им не западло. Расклеили по всей области. Вор кричит: "Держи вора!" А на самом деле тамбовские, орловские, ростовские — это наши братаны по партии, товарищи, которых вождь вызвал помочь в организации предвыборных встреч.
— Здесь настоящий 37-й год,— вмешивается в нашу беседу черноволосая женщина с глазами разгневанной лани — Нина Одинокова, специалист по связям с общественностью. Вот вы в какой гостинице остановились?
— В "Центральной".
— Ага! --торжествует Нина.— Для вас там номер нашелся, а для ЛДПР, крупнейшей партии России, мест нет. Только в этом профсоюзном клоповнике — "Южной". Представляете, у Жириновского — и даже не "люкс"! Бедные охранники должны сидеть в коридоре.
Охранников мне стало жалко.
— А зачем они вообще?
Специалист по связям с общественностью аж всплеснула руками.
— Да вы что?! Они на все способны. По агентурным данным — в любую минуту. Потому что боятся. Ведь если Жириновский станет губернатором — а он им станет,— многим сидеть в тюрьме. Председатель сам заявил об этом на пресс-клубе. И что? Пятый день, а пресс-клуба нет в эфире. Якобы какие-то ветераны прислали в студию письмо: не хотим по вечерам никакой политики. А когда показывать — на рассвете, что ли?
Я согласился с Ниной: на рассвете смотреть пресс-клуб с Жириновским уж совсем ни к чему.
"Подонки! Что вы орете?!"
Поселок Яковлевка, что в 20 километрах от Белгорода, растянулся вдоль Симферопольского шоссе. А сотни четыре жителей поселка перегородили это шоссе и, несмотря на все старания милиции, уходить с него не хотели.
Наша колонна мгновенно рассекла толпу надвое. Из машин повыскакивали соратники, пробили коридор. Председатель, невидимый народу, стремительно прошел по нему, вскочил на ящик и внезапно взлетел над толпой. Та только ахнула.
— Во, блин, Копперфильд! — восхитился парень, крепко державший плакат "Клоуна — в цирк, а не в губернаторы".
Картина, открывшаяся вождю с ящика, была, конечно, для него обидной. Вокруг колыхалась улюлюкающая толпа, а на уровне глаз — десятки плакатов, примитивных по форме и нехороших по содержанию. На фанерных дощечках нагло белели сентенции типа "Соколы Жириновского — летите мимо", "Жирик-жмурик", "Нас на фуфло не возьмешь". Или вот совсем простой: "Пошел вон".
С минуту стоял он молча, такой близкий соратникам, что оцепили ящик, и такой далекий этой бесноватой толпе. "Господи, как тяжела ты, участь мессии,— подумал я в тот момент.— И какие же слова найти, чтоб заставить им внимать?"
— Подонки! — разнеслось с ящика.— Подонки! Что вы орете?! Я к тебе обращаюсь, к тебе, ты, подонок с мегафоном! И вы там, с плакатами! Сколько заплатил вам Савченко, ублюдки?! Я знаю. Мне ФСБ доложила: школьная директриса вчера заставляла детишек малевать эту похабщину. Позор! Бедные детишки не ведали, что творили, а директрису — уволю к чертовой матери! С 1 июня уволю — в уборщицы пойдет или в тюрьму. Вы нарушаете мои конституционные права на митинг. Вы против Конституции России. Сорвете — всех в тюрьму. На нары, чтоб не гадили чистый воздух Белгородчины. Капитан, вырви у них плакаты и арестуй! Если через минуту здесь не будет порядка, разжалую — и в тюрьму.
— Да вы на его красную рожу посмотрите! Он же пьян с утра,— веселилась толпа. Но Владимир Вольфович уже набрал темп и на хамство не реагировал:
— Всю милицию — в тюрьму! Она продалась Савченко — сегодня же позвоню Степашину. Вас всех купил Савченко, а он вор: брату подарил район, свату — колхоз, куму — маслобойню. Я уже был в селах: коровники пусты, кошары пусты, поля — под снегом, техника — под ржавчиной. Мамай прошел по Белгородчине. Я с бабушкой одной говорил, она вспомнила: немец уходил — ничего не тронул. Савченко за шесть лет разорил область. Это сейчас, перед выборами, он вам выплатил зарплаты, пенсии. Выберете его — с 1 июня получите шиш!
— А если тебя?
— Кто спросил? Иди сюда, малыш, иди. Я тебе сейчас отвечу. Да не бейте его, пропустите. (Охрана выдернула из толпы растерянного парня.) Хороший вопрос, малыш. Кто знает Савченко?
— Мы-ы-ы! — радостно выдыхает толпа
— Кто вы такие?! Страна знает Савченко? Мир знает Савченко? Жириновского знают все! Я снижу тарифы на газ — у меня Вяхирев в кулаке, он мне обязан, я сохранил "Газпром". У меня министр есть в правительстве. Калашников. Труда и социальной защиты. Есть три Калашникова: изобретатель автомата, он в Ижевске. Ваш — на Лебединском ГОКе; Савченко выгнал его, изничтожил, такой серости талантливые люди не нужны — я верну его снова. И мой министр. С 1 июня я велю ему все деньги министерства направить в область. На всю Россию все равно не хватит. А вас полтора миллиона — один процент. Вам хватит.
Такого оборота толпа не ожидала и вмиг подобрела. Денег должно было хватить на всех.
— Я восстановлю все вклады, которые нагло похитили у вас Гайдар и Чубайс. Все, копейка в копейку! Только на руки вы их не получите.
А вот это он зря. По толпе прокатилась горестная волна разочарования.
— Вы же дураки, безмозглые идиоты. Вы экономически безграмотные тупицы. Разрешу я вам деньги наличными получать — вы тут же в магазины броситесь. И цены подскочат. А так, пожалуйста, приходи, переводи на похороны или там на свадьбу. И еще на зубы. Я всем вставлю новые зубы — кому два, кому три, а кому и всю челюсть. Потому что здоровые зубы — это очень важно для жизни.
Идея с зубами пришлась жителям Яковлевки по душе, и провожали Жириновского почти по-доброму. Правда, на следующий день местная газета написала, что Жириновский грозился всем дать по зубам, но это явная передержка. Функционеры ЛДПР, почуяв перемену, тут же организовали прием в партию. Два соратника в майках раздавали пацанью красивые партийные корочки. Они шли нарасхват, как и широкие партийные наклейки. Возле автобуса молодая женщина ругалась с малышом лет восьми. Поперек праздничного свитера парня уже голубели буквы "ЛДПР".
— Сорви эту гадость!
— Не сорву.
— Тогда сорву сама.
— Только попробуй! В тюрьму захотелось? --залился счастливым смехом малыш.
"Так и напишите. Однозначно"
За полдня кавалькада проскочила семь сел. Я искренне восхищался вождем. Охранники и соратники валились с ног, а Владимир Вольфович соколом подлетал к микрофону, и обалдевшие селяне за пять минут узнавали, какой гад у них губернатор, что тарифы на газ будут снижены, что министр Калашников даст денег, а Жириновский эти деньги даст на зубы. Последнее вообще оказалось блестящей находкой. Я бы сказал, коронкой Жириновского. Стоматологические проблемы для жителей Белгородчины были настолько актуальными, что на зубы электорат западал сразу. Жириновский добрел на глазах и после скорого обеда в крестьянской избе местного соратника (никаких разносолов: щи, вареная картошка, компот) сам подошел ко мне.
— Вы хотели интервью? Я готов.
— Владимир Вольфович, почему вы решили баллотироваться именно здесь?
— А больше негде. Следующие выборы — черт-те когда. Да и Белгородчину я знаю хорошо, с 90-го года езжу. Ну и место отличное — центр России, южное направление, мой бросок на юг. И международное направление — граница с Украиной. У нас на границе с Эстонией, во Пскове, наш губернатор. Он там, я здесь — будем держать рубежи Родины.
— Значит ли это, что вы отказываетесь от президентской гонки?
— Ничего это не значит. Наоборот. Я буду здесь год. За год область станет неузнаваемой. Уже к зиме, к парламентским выборам, она вся проголосует за ЛДПР. Потому что жизнь изменится к лучшему. А через год вся Россия увидит, что может Жириновский, когда он у власти. Лебедь в Красноярске уже год сидит — результатов никаких. У меня за год здесь будет возрождение, и тогда посмотрим, кого Россия выберет президентом.
— Вероятно, у вас разработана для области серьезная программа?
— Все есть — люди есть, программа есть. Сельское хозяйство. Главное — работать. Крестьянин должен работать: пахать, сеять, доить. От зари до зари. И, конечно, свобода.
— Понял... Вот еще какой вопрос: говорят, на вашей первой встрече с Савченко вы договорились о корректной борьбе. Но на ваших митингах ею вроде бы и не пахнет.
— Все правильно, но он первым и нарушил. Наши машины все время останавливают, митинги срывают. В гостиницу селить не хотели. Я написал статью в местные "АиФ" — платную, за деньги. Так ублюдки напечатали в одном экземпляре. Для меня. А весь тираж — без нее. Как больному Ленину. И потом, он же Конституцию нарушил, устав области. Он же кандидат в губернаторы, ушел в отпуск — все. Тебе в здание областной администрации заходить нельзя. А Савченко через три дня вернулся: заморозки, видишь ли, урожай спасать надо... Да у нас каждый год — то заморозки, то наводнения, то пожары. Из-за них что, Конституцию нарушать? Он же самозванец, его под суд надо немедленно. Он подонок и негодяй, и я всюду буду об этом говорить. Война так война. И я знаю, кто в ней победит. 70 процентов будет за мной. Савченко, дай Бог, наберет 10, кого прикормил. Ну а 20 — Бесхмельницын. Вот кого должен Савченко бояться как огня. Аудитор Счетной палаты, он привезет сюда чемоданы компромата. А победа будет за мной, так и напишите. Однозначно.
...Нежаркое солнце уже клонилось к закату, когда колонна собралась продолжить путь. Председатель стоял, прислонясь к изгороди, и, блаженно улыбаясь, смотрел на сельскую идиллию. К вождю несмело подошли три старушки — соседки-хозяйки,— и одна из них, что побойчее, быстро перекрестившись, тихонько спросила:
— Скажи, мил человек, это ты, что ль, антихристом будешь?
Жириновский ласково взглянул на старушку и нежно так возложил ей руки на плечи:
— Да нет, бабушка. Я, скорее, наоборот.
"Тамбовские, орловские, воронежские — по машинам!"
--------------------------------------------------------
"Я знаю, как себя чувствовал Ильич. Обосранным"
Кандидат в губернаторы Михаил Бесхмельницын, аудитор Счетной палаты РФ, в те дни, что был я на Белгородчине, родную землю так и не посетил. То ли все еще собирал компромат на Савченко, то ли упаковывал чемоданы.
— Представляете, вчера позвонил: завтра буду. Мы и машину отправили к поезду, а он не приехал,— сокрушался секретарь обкома КПРФ Сергей Сухарев. Вообще-то, Сергей — не только секретарь обкома, но и депутат Госдумы, и руководитель предвыборного штаба Бесхмельницына, и его доверенное лицо. А комната депутата на третьем этаже облпотребсоюза — и обком, и штаб.
— Бедновато живете,— некорректно брякнул я секретарю, промаявшись часа полтора в поисках обкома; только скромные плакатики с риторическим вопросом "Савченко, зачем продал наш хлеб Израилю?" подсказали: областное сердце партии здесь.
— Бедновато,— согласился секретарь,— как и вся Россия.
— То есть народ и партия едины?
— Едины, едины... Какой, к черту, едины! Сами небось уже слышали про раскол в наших рядах?
Конечно, слышал. Не считая появления Жириновского, раскол в рядах КПРФ стал на Белгородчине главной предвыборной сенсацией. Бывший хозяин области, первый секретарь КПСС и, несомненно, уважаемый здесь человек Алексей Филиппович Пономарев, неожиданно для товарищей по партии выступил на страницах "Белгородских вестей" и призвал коммунистов и беспартийных голосовать... за нынешнего губернатора.
— Вот я по образованию историк и, конечно, читал, как в канун Октября Зиновьев и Каменев кинули Ленина,— с горечью продолжил секретарь.— И пытался представить: как себя чувствовал Ильич? Теперь знаю — обосранным. Вот как мы. Самое смешное, несколько месяцев назад мы предлагали Алексею Филипповичу самому баллотироваться в губернаторы. Он отказался, сославшись на здоровье, но кандидатуру Бесхмельницына поддержал безоговорочно. И такой удар! Я понимаю, Жириновского необходимо остановить, но не ценой же предательства. Ну ничего: будет бюро обкома, будет и решение...
-----------------------------------------------------
"Этот сын юриста знал бы законы как следует!"
С губернатором Белгородской области Евгением Савченко мы встретились в семь утра в здании областной администрации. Жутко извиняясь, он показал на часы:
— Десять минут — и мчусь в районы.
— Предвыборный маршрут?
— Какой, к черту, предвыборный. Пересевать же все нужно: подсолнечник, свеклу, пшеницу... 120 тысяч гектаров. Стихийное бедствие. Хорошо еще, смотался в Москву и выбил деньги у МЧС.
— Вообще-то, Жириновский собирается на вас подавать в суд: мол, не имеет права кандидат сидеть на хозяйстве. Да и кабинет освободить надо.
— Ну, конечно, ему хоть трава не расти. Чем хуже, тем лучше. Только этот сын юриста законы знал бы как следует! Например, о госслужащих. Губернаторы, как и президент страны, могут во время предвыборной кампании не уходить в отпуск. Это их право. Я ушел, и на тебе — дикие заморозки. Мне что теперь, с плакатиками по области ездить или будущий урожай спасать?
Знаете, я когда ушел в отпуск, сказал: вот сейчас грязевые ванны принимать буду. В том смысле, что другие кандидаты начнут поливать меня грязью. У нас же на Руси иначе не могут.
— А вот коммунисты говорят, что родной хлеб продаете Израилю? Зачем вы так?
— Так ведь с выгодой продали. Представляете, евреям — и с выгодой. У нас были излишки фуражного зерна, а израильские фирмы предложили шикарную цену. Уж не знаю, зачем оно им понадобилось, вроде свинина там не в почете. Но купили. И слава Богу!
— Евгений Степанович, вот шел к вам и думал: какое-то у вас для политика имя-отчество нехорошее. Имя — от Примакова, отчество — от Черномырдина...
Губернатор разулыбался широкой голливудской улыбкой:
— Так чего ж здесь нехорошего? Значит, премьером буду.