Самое громкое убийство наступившего года — расстрел губернатора пакистанской провинции Пенджаб Салмана Тасира своим же охранником. Оно всколыхнуло страну едва ли не больше, чем гибель Беназир Бхутто три года назад. За месяц до смерти этот политик дал интервью "Огоньку"
Внушительных размеров десантник в камуфляже и с бородой (верный знак крутизны в пакистанской армии) ведет экскурсию по резиденции пенджабских губернаторов. Как и полагается представителям его рода войск, он немногословен, но приказ выполняет четко — прощаясь с делегацией русских журналистов, губернатор Салман Тасир распорядился показать нам дворец в Лахоре, некоторые помещения которого сохранились со времен Великих Моголов.
Наш гид, кажется, капитан, и показывает, не отвлекаясь на всякие там рояли, на которых музицировали современники Киплинга (его отец открыл в Лахоре знаменитый музей), и чучела застреленных прежними хозяевами львов. "Вот, господа, XVII век, вот — XIX. Еще на территории есть бассейн, площадка для гольфа — все под надежной охраной..." Ну кто мог подумать, что бравый гид — начальник той самой охраны — вскоре будет давать показания о том, как в нее затесался боец, выпустивший два десятка пуль в охраняемое лицо?
Либерал без пафоса
За месяц до своей гибели, всколыхнувшей страну, а с ней и весь регион, который теперь называют афгано-пакистанским, губернатор напутствовал вашего корреспондента:
— Пожалуйста, не верьте, когда вам будут говорить, что террористы диктуют волю всему Пакистану. Главное — не военный ответ экстремизму, а гражданский. У нас в Пенджабе 17 университетов — это почти революция, среди учащихся много женщин! У нас хорошо образованный средний класс — тысячи своих врачей, компьютерщиков, инженеров, дизайнеров. Это не племенное общество, как в Афганистане. Партии мулл в Лахоре не популярны. Что касается террористов, спросите любого на улице, вам скажут: в Лахоре они не нужны.
Впечатления от того разговора сегодня приходится сопоставлять с некрологами в местной и мировой прессе. В основном совпадают — за исключением пафоса. Губернатор без него обходился, предпочитая брать быка за рога: живем, мол, в своей стране и никому ее не собираемся отдавать... Ислам — религия, которая предполагает терпимость к меньшинствам... Неверно считать медресе рассадником терроризма — "мой отец там учился, я знаю, о чем говорю"...
Честно говоря, Салман Тасир с его поиском "гражданских ответов" нетерпимости не производил впечатления политика, который находится на передовой глобальной войны с террором, как пишут сейчас в "Нью-Йорк таймс". Куда больше впечатляла скромность его кабинета на фоне унаследованной от Моголов с британцами роскоши. Видно, дело в том, что г-н Тасир, пришедший в губернаторы человеком весьма не бедным, прожил трудную юность и хорошо понимал, что можно, а что нельзя выставлять на показ в бедной стране, где у многих нет денег на мясо и отопление.
О том, что в те дни, когда он нас принимал, губернатор вел острую борьбу за помилование христианки Асии Биби, которую соседи в ходе бытовой ссоры обвинили в оскорблении ислама, а суд приговорил к смертной казни, он даже не помянул. Как и о демонстрациях, на которых защитники закона о богохульстве уже сжигали его портреты. Возможно, решил, что суть этой борьбы за терпимость будет трудновато объяснить в далекой России, засыпанной снегом и своими проблемами.
Урочный час
Погиб губернатор не в родном Лахоре, а в столице, Исламабаде, у выхода из торгового центра, где завтракал с другом. 26-летний охранник, застрелив его среди бела дня, добровольно сдался полиции, сказав в подоспевшую телекамеру, что он — "слуга Пророка" и "мстил за попытку отмены закона о богохульстве". Стрелял парень профессионально: пять пуль в грудь, четыре в шею — в общем, успел разрядить магазин. Расследованию предстоит всерьез проверять версию "одиночного заговора" — за год до трагедии полицейские власти в Лахоре сочли этого охранника ненадежным и отстранили от VIP-персон.
Сторонники одной из религиозных партий славят убийцу губернатора и требуют помилования для него. После гибели Салмана Тасира заговорили о том, что ситуация в П акистане на глазах становится тревожней, чем в соседнем Афганистане
Фото: AP
Так или иначе, с мишенью он не ошибся. Губернатор, за пару дней до гибели написавший в своем "твиттере", что будет бороться с "законом о богохульстве", "даже если останется один стоять на ногах", по сути, боролся с ним 30 лет, со времени прихода к власти военного режима Зия-уль-Хака. Этот генерал сверг, а потом казнил отца Беназир Бхутто и, чтобы зажать либеральную оппозицию, поставил на исламистов — их поддержку и обеспечило принятие "закона о богохульстве". Применение его норм — часто скандальное, нередко в корыстных целях — стало линией размежевания в пакистанской политике, даже в значительной мере спором о будущем Пакистана как государства, создававшегося сторонниками терпимого к меньшинствам ислама. Хотя, похоже, вопрос еще масштабнее, учитывая то, сколько экстремистских групп обосновалось в этой стране за 30 лет афганской войны, а также то, что они приняли американскую логику единого афгано-пакистанского театра военных действий. Попросту говоря, талибы и здесь рвутся к власти, сражаясь за умы и сердца людей, недовольных нищетой, правительством и тем, что американцы втянули страну в войну с братьями по вере. Этой ползучей талибанизации Пакистана губернатор и противостоял своими невоенными методами.
Его смерть — не конец, а начало нового витка в споре о том, каким быть исламскому государству в XXI веке. "Угроза не в силе террористов, а в слабости государства и гражданского общества",— утверждает журналист Ахмед Рашид, прошедший репортером все афганские войны. Ведь если в Пакистане не найдется политиков, которые продолжат сражаться за терпимость под теми же знаменами, что Салман Тасир и Беназир Бхутто, любые победы и замирения в соседнем Афганистане просто теряют смысл.
...Говорят, вдова губернатора так и не смогла найти в 13-миллионном Лахоре ни одного зарегистрированного муллу, чтобы прочитать погребальную молитву — страшно. Говорят, ей трудно найти юриста, который возьмется поддерживать обвинение. Это при том что сотни три адвокатов вызвались бесплатно защищать убийцу, а пятьсот богословов подписали воззвание, назвав гибель Тасира "уроком" и призвав политиков воздержаться от публичных выражений сочувствия семье погибшего.
Впрочем, как показали поминки по губернатору, с которых написали репортажи лучшие пакистанские перья, останавливает это далеко не всех. В стране, которая потеряла за последние три года только в терактах свыше 3 тысяч жизней, это говорит о многом. Кстати, формулу дальнейшего сопротивления сам губернатор озвучил вашему корреспонденту за месяц до смерти: "Если вы хотите победить малярию, надо не воевать с комарами, а осушать болото". Болото — это, разумеется, равнодушие.