По-живому

Человек оказался сильнее смертельных обстоятельств. Альпинист Арон Ли Ралстон так поразил Америку, что режиссер Дэнни Бойл снял о нем фильм "127 часов", который сейчас претендует на "Оскар"

Сергей Рахлин, Лос-Анджелес

До мая 2003 года Арон Ли Ралстон, родившийся 27 октября 1975 года, был никому не известным, одним из многих тысяч американских альпинистов. После того как в мае 2003 года он тупым ножом отрезал себе нижнюю часть правой руки, зажатой огромным камнем в каньоне Blue John в штате Юта, Ралстон стал известен во всем мире.

Перед этим походом Арон никого не оповестил, куда он направляется. Он не взял с собой мобильного телефона, и у него был лишь минимальный запас еды и воды. Он знал, что никто его искать не будет. С зажатой камнем рукой он провел в каньоне 127 часов — пять дней. Когда у него кончилась вода, ему пришлось пить собственную мочу, он вырезал на стене каньона свое имя, дату рождения и предполагаемую дату смерти и записал на видеокамеру прощание со своими близкими.

К концу этих роковых 127 часов Арон сумел переломать кость руки и с помощью ножа отрезать мягкие ткани. С замотанной тряпками культей руки он спустился из каньона по 20-метровой стене и на свое счастье встретил семью, путешествующую по каньонам. Они оповестили спасателей, напоили его и дали ему два сладких печенья. Пилот вертолета долго не мог найти группу и уже собирался улететь на заправку, как увидел на земле четырех людей, включая Арона. Так Ралстон был спасен, поскольку еще немного — и было бы поздно оказывать ему помощь.

Нам это может показаться странным, но позже парковая служба США, ведающая каньонами, достала из каньона потерянную часть руки, кремировала ее и передала пепел Арону.

Все эти реальные события, за исключением последнего ритуала, нашли воплощение в фильме "127 часов" режиссера Дэнни Бойла, удостоенного два года назад нескольких "Оскаров" за картину "Миллионер из трущоб".

Роль Арона Ралстона исполняет известный американский актер Джеймс Франко ("Ешь, молись, люби"). Съемки проводились в том самом каньоне в Юте и в павильоне, где место трагедии было дотошно воспроизведено декораторами. Режиссер Дэнни Бойл из статичного, по сути, сюжета сделал динамичный и драматически напряженный фильм. Некоторые сцены сняты настолько натурально, что на премьере картины на кинофестивале в Торонто несколько зрителей потеряли сознание, и им потребовалась медицинская помощь. Похожие сцены повторились и тогда, когда фильм вышел в американский прокат.

Потеря руки не остановила Арона Ралстона. Он продолжает заниматься альпинизмом. В 2005 году он стал первым альпинистом, взошедшим на все вершины штата Колорадо высотой более 14 тысяч футов. Все восхождения он проделал зимой, в одиночку. Этот "проект" он начал в 1998 году и продолжил его после трагедии в каньоне. В 2008 году Арон взошел в одиночку на вершину Денали и спустился с высоты в 20 320 футов на лыжах. В 2009 году он возглавил экспедицию своих друзей по реке Колорадо через Великий каньон и взошел на гору Килиманджаро в Танзании. В его планах — со временем подняться на гору Эверест.

Сегодня Арон Ралстон — автор автобиографии-бестселлера Between Rock and Hard Place. Он постоянно выступает с лекциями. Его ставка — 20 тысяч долларов за выступления в США и 37 тысяч долларов за лекции в других странах. В августе 2009 года Арон женился на Джессике Трасти, а в прошлом году в семье родился сын.

Арон Ралстон совершенно не стесняется своей культи и иногда пренебрегает протезом. Когда он пришел на это интервью, из его правого рукава торчал крюк. Нельзя было не задуматься об истоках и природе героизма, о силе воле человека, о выживании в экстремальной ситуации. Ну скажите, сколько людей были бы готовы на поступок, который совершил Арон? И что это — героизм или инстинкт выживания?

— Арон, какие чувства вы испытывали, когда впервые смотрели фильм о себе вместе с вашей семьей?

— Слезы лились рекой! Особенно, когда я смотрел эпизоды фильма, связанные с моим прошлым, с событиями, произошедшими до трагедии. Когда я увидел сцену, когда солнечные лучи проникают в расселину, в которой я застрял, я вспомнил мое путешествие с отцом в Большой каньон и почувствовал, как глубоко я люблю свою семью. Своего отца, свою маму, свою сестру. Фильм буквально затянул меня в мир моих собственных чувств.

— После вашего спасения вам, Арон, пришлось учиться жить с одной рукой. Одновременно на вас обрушилась популярность. Как вы со всем этим справились?

— Я делал все шаг за шагом. Самым важным было физическое восстановление и воссоединение с семьей. Одним словом, возвращение к нормальной жизни. Это заняло много месяцев. Мой печальный опыт во многом переменил меня как человека. Мои отношения с родителями и сестрой углубились, так же как и с друзьями. Постепенно я понял, что моя история выходит за рамки личного события. Она ведь затронула множество людей во всем мире. Когда я резал себя по живому, я меньше всего думал о том, что кому-то еще будет до этого дело. А потом я стал получать тысячи писем поддержки от незнакомых людей, которым моя история вернула силы к жизни, помогла выбраться из депрессии или даже расстаться с мыслями о самоубийстве.

Я выбрал жизнь, когда в принципе шли мои последние часы. И я понимал, что сам создал себе эту ситуацию, поэтому никто, кроме меня, не мог меня вытащить оттуда. Если бы я надеялся на спасение свыше, я скорее всего умер бы там, в каньоне.

Вы видите в фильме, как герой на видеокамеру заочно разговаривает со своей семьей. В той ситуации для меня это было линией жизни.

— Для тех, кто не занимается альпинизмом, не вполне понятно, почему люди так отчаянно рискуют жизнью. Зачем вы идете на это?

— Мотиваций несколько. Одна из них — самопознание. Ты хочешь понять, кто ты такой. Другая причина — ты острее чувствуешь жизнь, когда играешь со смертью, когда она, возможно, так близка. Во всяком случае, так было со мной, особенно в 20 лет. Потом, ты с помощью таких экстремальных ситуаций, видимо, преодолеваешь какие-то свои комплексы, неуверенность в себе. Теперь же это главное чувство — чувство, что ты живешь,— я испытываю рядом со своими близкими.

— Так вы не тот, что были до тех событий в каньоне?

— Мое несчастье убедило меня, что есть силы куда более значительные, чем наша физическая энергия выживания. Когда мои силы убывали, я понял, что выживаю не столько благодаря одному буррито, которое я съел, а благодаря любви. Я верю по крайней мере в одну библейскую истину: "Бог — это любовь". А может быть, и "любовь есть Бог". Любовь может дать нам невероятную силу и мужество, она связывает нас. Отсутствие такой связи с людьми часто ведет к самоубийству. В моем случае, если бы это чувство не поддерживало меня, я бы погиб. Между прочим, моя мама в то же самое время, когда меня нашли, добивалась посылки за мной вертолета.

— Во время того печального похода в горы вы забыли мобильник, острый нож и не взяли достаточно воды и еды. Оглядываясь назад, скажите: что бы вы ни в коем случае не забыли сегодня?

— Взять с собой моих друзей! Потому что когда вы среди своих, вы по-настоящему живете!

— Что вы в принципе думаете о том, что многие человеческие трагедии, вроде вашей, становятся голливудскими фильмами?

— Я сначала написал книгу, которая помогла многим людям. Поэтому я воспринимаю фильм как продолжение того благословения, которое выпало мне. Режиссер Бойл сделал картину не об ужасе происходившего со мной, а фильм, который поднимает дух. Я очень доволен фильмом, потому что он помогает людям.

— Вы вдохновляете много людей. А кто вас вдохновляет?

— Это те люди, которые подходят ко мне после моих выступлений или после просмотра фильма. Люди на костылях, люди, сражающиеся с раком, получившие травму или потерявшие близких. Когда они делятся со мной своими историями и говорят, что моя история помогла им, это трогает до глубины души.

— Когда вы проходили период восстановления, вам понадобились консультации психолога?

— Да, конечно, консультаций было много. Но скажу вам, что самый главный психотерапевтический урок я получил, когда был зажат в каньоне камнем. Я за эти пять дней испытал великое горе, много раз проиграл в голове потерю своей жизни. И, когда я спасся, я был уже в мире с собой. Наверное, поэтому у меня нет посттравматического синдрома в той мере, в какой его можно было ожидать. Что, конечно, не избавляет от ночных кошмаров вроде того, что у меня снова две руки, я пытаюсь открыть дверь, и одна рука отрывается. Все как в фильме ужасов!

— Деликатный вопрос... Вы можете себе позволить самый технически совершенный протез. Тем не менее вы пришли с довольно старомодной "клешней"...

— Да, принцип этого моего протеза не изменился за 150 лет, со времен Гражданской войны в Америке. Но разница в том, что мой сделан из современных легких пластмасс и металлов. Тот, что вы видите, я называю "выходным", ношу его с костюмом. Но у меня есть и несколько других. Одним я пользуюсь для скалолазания, другой подходит для альпинизма, им удобно держать ледоруб, третий — для катания на горных лыжах. Протезы, как туфли, должны быть удобными. Протез — это не часть меня. Это просто орудие. Я носил какое-то время вначале протез, похожий на настоящую руку. Вот, мол, у меня, как у всех — две руки. Потом я понял, что мне важнее практическая сторона — что я могу делать с помощью протеза.