Открывшийся в Гонконге Азиатский финансовый форум призван утвердить этот город в качестве одного из ведущих финансовых центров посткризисного мира. В 2010 году Гонконг вновь обошел в этом качестве Лондон и Нью-Йорк. Не последнюю роль в этом сыграл выход на биржу международных компаний, в том числе российских «Русала» и Petropavlovsk. В своем первом интервью российским СМИ глава гонконгского биржевого регулятора, председатель Комиссии по ценным бумагам и фьючерсам (SFC) ЭДДИ ФОНГ рассказал корреспонденту “Ъ” АЛЕКСАНДРУ ГАБУЕВУ, почему год назад он не допустил розничных инвесторов к участию в IPO «Русала», какие сложности придется преодолеть другим российским компаниям для попадания на гонконгскую биржу, а также о том, что необходимо для создания успешного мирового финансового центра.
— Существуют ли какие-то специальные требования, которые биржа и SFC предъявляют к российским эмитентам, планирующим размещение в Гонконге?
— Почему-то все российские компании, чиновники и юристы, с которыми я общаюсь, всегда задают этот вопрос. Хочу воспользоваться этой возможностью и ответить всем и сразу. Никаких особых требований, которые касались бы российских компаний, в гонконгском законодательстве нет. Нет их и во внутренних документах SFC и биржи. У нас есть общие правила процедуры листинга для иностранных эмитентов, которые едины для всех.
— То есть за те полтора года, что вы работаете с заявками компаний из РФ, начиная с «Русала», вы никакой российской специфики не обнаружили?
— Российские компании ничем не отличаются от других компаний из развивающихся стран, которые после кризиса начали все чаще выбирать нашу площадку для проведения IPO. Основной вызов, который стоит перед нами как регулятором,— это защита инвесторов при сделках с компаниями из юрисдикций, о которых мы мало что знаем. И если завтра тут появятся какие-нибудь ребята из Африки, у нас возникнут ровно те же проблемы, что и с «Русалом». А в развивающихся странах проблемы похожи. Например, во многих из них большая часть активов раньше принадлежала государству, так что нам надо четко видеть, на каких правах компания принадлежит нынешнему владельцу, в каких он отношениях с властями, проследить действия всех сторон.
— Если никаких специфических рисков для гонконгских инвесторов, связанных с Россией, не существует, то почему во время IPO «Русала» вы ввели беспрецедентные ограничения на участие розничных инвесторов?
— Необходимо понять ситуацию, которая была тогда. Год назад весь мир еле-еле вылезал из рецессии, цены на алюминий колебались, а сама компания была сильно обременена долгами. Не стоит забывать и о том, что «Русал» был первой российской компанией, пришедшей в Гонконг. Так что в то время мы сочли разумным установить очень высокий потолок для одного лота — 24 тыс. акций. В обычных условиях спонсоры IPO определяют стартовую цену, оценив стоимость аналогичных компаний на рынке за предыдущие полгода, коэффициент P/E и другие факторы. Однако в то время «Русал» просто не с чем было корректно сравнить, к тому же компания действительно находилась не в лучшем положении. Так что мы предоставили право участвовать в обсуждении цены институциональным инвесторам, которые лучше способны оценить риски и нести ответственность. Розничным инвесторам мы лишь запретили участвовать в подписке на акции, но они могли покупать бумаги уже через день после IPO.
— Как вы оцениваете ситуацию вокруг бумаг «Русала» сейчас?
— Атмосфера заметно улучшилась. В сентябре мы снизили размер минимального лота до 6 тыс. акций, а сейчас он и вовсе составляет 1 тыс. акций. Объемы торгов акциями «Русала» заметно выросли, да и цена бумаг тоже — например, сейчас динамика по этим бумагам даже лучше, чем динамика индекса Hang Seng. Правда, месяца два назад вновь был резкий провал на рынке, многие компании даже переносили IPO. Но теперь все вроде восстанавливается.
— Это вы про другую компанию Олега Дерипаски, «Евросибэнерго», которая собиралась провести IPO до конца года, но отложила его якобы из-за ожидания крупного китайского инвестора?
— Я не хочу называть конкретные компании. Поверьте, это не только россияне — очень многие китайские корпорации также отложили размещения.
— То есть Дерипаска, по крайней мере, в хорошей компании?
— (Смеется.) Давайте не будем в это вдаваться.
— Можно ли ожидать, что и другие российские компании, которые планируют IPO в Гонконге, столкнутся с теми же ограничениями, что и «Русал»?
— Если компания будет в таком же или еще худшем финансовом положении, как был «Русал», тогда нам придется принимать какие-то меры. Но вообще это не уникальная история. Мы всегда относимся внимательно ко всем новым иностранным компаниям. Наша главная задача как регулятора — защитить розничных инвесторов, так сказать, сирот и вдов. Далеко не все из них обладают достаточной финансовой грамотностью, чтобы инвестировать в рынок ценных бумаг, но тем не менее они это делают. Мы устанавливаем жесткие барьеры чтобы, с одной стороны, защитить обычного маленького человека с улицы, а с другой стороны, отбить у него желание срубить денег по-быстрому на бумагах, которые он не понимает. И если компания зарегистрирована в какой-то развивающейся стране, то SFC и биржа должны очень четко смотреть, насколько там защищаются права акционеров. Вот почему для нас так важно юридическое взаимодействие между SFC и биржевыми регуляторами тех стран, в которых зарегистрирована компания. Чтобы в экстренном случае мы могли обратиться к властям этой страны и получить помощь. Это, кстати, касается и России.
— Для этого нужна какая-то особая юридическая база?
— Да, это меморандумы о взаимопонимании между SFC и регуляторами. Существует Международная организация комиссий по ценным бумагам, и если страна в нее входит, то никаких проблем нет. Но, к сожалению, Россия там состоит лишь в качестве обычного, а не аффилированного члена. Проблему может решить двустороннее соглашение между SFC и вашим биржевым регулятором, но оно пока не подписано. Когда я был в России в сентябре прошлого года, я встречался с моим коллегой главой ФСФР Владимиром Миловидовым и мы обсуждали эту проблему. Я понимаю, что в России летом прошлого года был принят закон об инсайде и манипулировании финансовым рынком, и сейчас там необходимо проработать много деталей. Но я надеюсь, что мы эту работу завершим как можно быстрее. Если в Гонконг собираются приходить компании, зарегистрированные в РФ, я бы хотел, чтобы этот документ уже был подписан и механизм работал.
— То есть без этого компании, зарегистрированные в России, не смогут проводить IPO в Гонконге?
— Если вы посмотрите на «Русал» и Petropavlovsk, которые размещались в прошлом году в Гонконге, то они структурированы за рубежом. Например, «Русал» зарегистрирован в Джерси. Но с Джерси у нас такое соглашение заключено, а с Россией — пока нет. Так что если крупные российские компании действительно собираются проводить IPO или SPO, этот документ надо подписать.
— Есть ли какие-то сроки, когда вы ожидаете выйти на подписание?
— Я призываю сделать это как можно скорее. Достаточно сказать, что у меня в данный момент над этим работают сразу три человека.
— То есть мяч на российской стороне?
— Я сейчас не хочу говорить о том, кто устраивает волокиту — гонконгцы или русские. Спросите у ФСФР. Мы просто хотим, чтобы документ был подписан.
— Какие требования SFC и биржа предъявляют к раскрытию информации в проспекте?
— В смысле регулирования мы не слишком легкая площадка, но и не чрезмерно сложная. Я бы назвал наш режим раскрытия информации умеренно консервативным. Рассказ о том, какие конкретно позиции надо раскрывать, мог бы занять несколько часов. Вместо этого я назову всего лишь четыре документа. Это закон о ценных бумагах и фьючерсах (Securities and Futures Ordinance), закон о коммерческих компаниях, листинговые правила биржи, а также положение о совместных действиях (Joint policy statement) между биржей и SFC. Изучив эти документы, вы получите абсолютно всю информацию. Обо всех остальных деталях вам расскажут ваши юристы и спонсоры IPO, ведь вы им платите вознаграждение, которое они должны отрабатывать. На мой взгляд, необходимо нанимать специалистов из страны, где зарегистрирована компания, в вашем случае — российских, а также гонконгских. В случае с Гонконгом все вообще очень просто: поскольку у нас прецедентное право, достаточно нанять одну из мировых фирм, которая имеет здесь офис, как и поступил «Русал». И я бы посоветовал денег на юристов не жалеть, особенно, если речь идет о многомиллиардном IPO.
— Как вообще выглядит процесс рассмотрения заявки и какую роль в нем играет SFC?
— До того как холдинговая компания, владеющая биржей, Hong Kong Stock Exchanges and Clearing Limited (HKEx), провела собственное IPO, биржа рассматривала заявки от эмитентов самостоятельно. Но в 2003 году, поскольку HKEx стала торговаться на собственной площадке, во избежание конфликта интересов наше правительство приняло новый закон, вводящий так называемую систему двойной подачи документов. Эмитент при подаче заявки на листинг одновременно работает и с биржей, и с регулятором. Заявку компании подают на биржу, однако биржа оповещает нас в первый же день. Весь процесс обсуждения проспекта и дополнительного раскрытия информации вы как эмитент проходите именно с биржей, однако специалисты HKEx пересылают нам копии всех ваших ответов. И если у нас появляются собственные вопросы к компании, мы тоже задаем их через биржу, чтобы не запутывать потенциального эмитента.
— Есть ли какое-то разделение труда между регулятором и биржей относительно вопросов, которые вы задаете эмитенту?
— Когда заявка поступает, биржа начинает задавать множество вопросов. Думаю, все российские компании, которые проходили этот процесс, уже могли убедиться, что она проводит очень жесткую проверку. Мы же лишь контролируем процесс, не вдаваясь в технические детали, а скорее стараясь получить для себя ответы на общие вопросы вроде того, насколько компания заинтересована в размещении на нашей площадке и насколько она безопасна для наших инвесторов.
— Как организована эта работа?
— В SFC существует около 13 небольших команд, каждая из которых работает по одной конкретной заявке. Раз в неделю все команды проводят коллективное обсуждение, так что они делятся информацией и знакомятся с разными отраслями и рынками.
— Итоговое решение о том, допускать ли компанию к размещению в Гонконге, принимает именно SFC?
— Не совсем. Размещение становится возможным, если у нас как у регулятора не останется к компании никаких вопросов. А так разрешение на размещение эмитент получает от листингового комитета HKEx. Комитет формально является подразделением биржи, но все его члены — абсолютно независимые фигуры, люди с первоклассной репутацией и разнообразным бэкграундом: юристы, инвестбанкиры, аудиторы. После того как разрешение комитета получено и у SFC не осталось вопросов, вы можете открывать подписку.
— Какие уроки SFC извлекла из недавнего кризиса? Оказалась ли система регулирования Гонконга готова к нему?
— Крушение Lehman Brothers оказалось шоком и для нас в Азии. Но Гонконг прошел этот кризис на удивление спокойно. Конечно, наш Центробанк также открывал кредитные линии для коммерческих банков, были повышены страховые минимумы по депозитам. На фондовом рынке все это тоже отразилось. Но сейчас все это закончилось. Я сужу хотя бы по количеству посетителей, которые ежедневно приходят в SFC расспрашивать нас о ведении бизнеса в Гонконге — например, для каких операций им нужна наша лицензия, а для каких — нет. Наверное, наше большое счастье в том, что мы уже пережили нечто подобное в середине 1990-х во время азиатского кризиса. Тогда мы многому научились, и эти навыки пригодились сейчас. Например, банки в Гонконге не выдают слишком много необеспеченных кредитов, мы торгуем сложными инструментами, но хотя бы сами не производим их.
— А нынешний кризис внес какие-то коррективы в гонконгское законодательство, регулирующее работу фондового рынка?
— Самые большие изменения произошли в сфере регулирования торговли инвестиционными продуктами. Например, у нас торговалось много продуктов Lehman Brothers, в частности их мини-бонды, из-за которых пострадали многие инвесторы. Многие думали, что это надежные инструменты, но оказалось совсем иначе (в Гонконге около 44 тыс. человек вложили в этот инструмент свыше $2 млрд, что заставило правительство города осуществить масштабную программу выкупа бумаг у населения.— “Ъ”). В результате мы ужесточили требования к раскрытию информации об этих продуктах, причем SFC заставляет писать сопроводительные документы в максимально доступной форме. Это не должны быть увесистые тома. Причем большинство наших розничных инвесторов пользуется китайским, а не английским, но перевод такой документации на китайский не делает их проще, скорее наоборот: даже я перестаю понимать, что там написано. Так что мы требуем четко и кратко описывать все риски, связанные с этим продуктом. Во-вторых, мы четко прописали в законе ответственность продавца таких инструментов, включая персональную ответственность сотрудников банков. Если ты торгуешь такими бумагами, ты обязан знать две вещи — что ты продаешь и кому. Закон требует четкого знания происхождения продукта для производных инструментов, а также учета бэкграунда клиентов. Проще говоря, нельзя продавать пенсионерам замысловатые деривативы.
— Где, по-вашему, пролегает грань между эффективным регулированием и свободным рынком?
— Определение этой грани входит в мои обязанности даже по нормативным документам SFC. Эта грань должна, с одной стороны, не ограничивать рынок, а с другой — надежно защищать участников. Конечно, везде свои особенности. Но мне кажется, что для международного финансового центра очень важно не только концентрироваться на своих локальных проблемах, но и следить за тем, что происходит в мире, например в рамках G20. Нельзя наводить порядок в банковской системе и говорить, что «Базель-3» вас не касается. Конечно, бывают не особо удачные идеи, от которых потом отказываются. Например, G20 хотела ввести ограничения на бонусы для банкиров. Я лично не представляю себе, как это сделать в Гонконге. Ведь в структуре зарплаты у топ-менеджера мирового инвестбанка есть какая-то часть, идущая из Лондона или Нью-Йорка, какая-то часть начисляется за работу в Азиатско-Тихоокеанском регионе, какая-то — за Гонконг. Ну и как мне это считать и говорить людям, сколько они должны получать? Как регулятор я могу лишь постоянно напоминать банкирам, чтобы они были ответственными по отношению к клиентам и думали не только о бонусе.
— Еще одна популярная посткризисная идея, которая сейчас активно обсуждается, например, в России,— это создание мегарегуляторов, которые охватывали бы все отрасли финансового рынка. Как вы к этому относитесь?
— Недавний кризис показал, что идеальной модели организации регулирования не существует. В Гонконге, например, все отрасли разделены: SFC занимается фондовым рынком, также есть отдельный регулятор для банковского рынка и отдельный — для страхового. В США примерно такая же система. Зато в Великобритании FSA регулирует сразу все отрасли, в Японии тоже единый мегарегулятор. И что, разве они избежали трудностей? Я считаю, что регуляторы должны быть разделены, чтобы профессионалы в конкретной отрасли могли внимательно изучать ситуацию, однако регулирующие органы должны находиться в постоянном диалоге. А внутри большой организации часто получается, что отделы не общаются друг с другом и левая рука не знает, что делает правая. У нас в Гонконге существует специальная комиссия во главе с министром финансов, в которую входят главы всех регуляторов. Мы собираемся раз в месяц и общаемся.
— Российские власти объявили о желании превратить Москву в международный финансовый центр (МФЦ). Исходя из опыта Гонконга, каковы слагаемые успеха?
— Я не хотел бы комментировать конкретный российский случай, а позволю себе лишь несколько общих замечаний. МФЦ — это прежде всего площадка, которую люди, работающие в сфере финансов, выбирают, поскольку у вас удобнее, чем у других. И в этом смысле для успеха МФЦ главное — открытость. Нельзя, чтобы этот центр был отгорожен от остального мира — люди должны свободно въезжать в страну и столь же свободно выезжать. Помимо открытости нужны, конечно, лучшие таланты, а также инфраструктура и свобода коммуникаций, в том числе свобода слова — в МФЦ не должно быть регламентаций, о чем можно говорить, а о чем нельзя. Кроме того, и это не менее важно, для успеха МФЦ необходима собственная стабильная и работающая экономика. Есть центры, которые занимаются только финансами, но как только наступает кризис и люди начинают выводить деньги, наступает крах. Поэтому необходимо, чтобы ваш МФЦ работал и как центр финансирования развития собственной экономики.