Нынешнее лето богато на природные катаклизмы: горят леса, бушуют ураганы, реки выходят из берегов. А что еще доводилось переживать нашим читателям?
Сергей Шахрай, советник председателя правительства России. Со стихийными бедствиями мне приходилось сталкиваться много раз. Ощутил на себе землетрясение, когда был на Северном Кавказе, попадал в кошмарную грозу. Но политические бури приносят больше разрушений стране, чем природные.
Андрей Николаев, генерал армии, лидер движения "Союз народовластия и труда". Особенно часто мне приходилось иметь дело с лесными пожарами. Первый опыт получил, когда был зеленым лейтенантом, во время знаменитых подмосковных пожаров 1972 года. Там я понял, что такое пожар на торфяниках и как сложно его потушить. Этот опыт, к сожалению, пригодился мне не раз.
Алексей Брячихин, префект Западного административного округа Москвы. В Северной Корее я пережил довольно сильное наводнение. Это было в 1965 году, я там был на соревнованиях по дзюдо. Да и вся тамошняя жизнь тогда походила на стихийное бедствие. А нынешняя жара в Москве терпима. Вот в начале семидесятых асфальт плавился, а на тушении торфяников трактора проваливались под землю.
Владимир Евстафьев, член совета директоров компании "Максима". Мне иногда бывает обидно, что никаких катаклизмов я не видел. Хотя яркое впечатление от соприкосновения с природой у меня есть. На Маврикии мы взяли маленький катер и вышли в море ловить рыбу. И метрах в трехстах от нас какое-то морское существо хлопнуло хвостом так, что наш катер чуть не снесло волной. Мы не разглядели, кто это, но хвост был в два раза больше катера.
Николай Петров, пианист. Господь миловал. Ничего серьезного со мной пока не случалось. Все природные катаклизмы я переживаю вместе с народом. И последний ураган, и зиму 1975-го с морозом под сорок градусов, когда газ в баллонах замерзал. Не думаю, что в нынешней жаре и пожарах есть что-либо роковое. А проблемы надо решать по мере поступления.
Николай Аверин, председатель правления Интурбанка. Было дело — я горел в поезде. Точнее, горел вагон скорого поезда, в котором я ехал, но и мне досталось, поскольку я сломя голову бросился тушить его. И забыл про сумку с документами. Все сгорело. Возни из-за них потом был много. А вообще я считаю, что всякие катаклизмы и бедствия — это наказание за что-то. Я верю и в Бога, и в объективные законы, и поскольку все в мире взаимосвязанно, то считаю, что за одни грехи нас наказывают жарой, а за другие — такой властью. Но к 2003 году все это закончится.
Степан Азнаурьян, вице-губернатор Магаданской области. Было однажды ЧП у меня дома — меня капитально залило. Вода находилась на уровне 12 см. Трудно было найти хоть что-то сухое, ковры плавали. Одним словом, это было настоящее наводнение. А с настоящими стихийными бедствиями, кажется, не сталкивался.
Дмитрий Львов, академик РАН. Из стихийных бедствий я встречался только с наводнением. В составе международной группы студентов я попал на озеро Байкал. Мы раскинули большой палаточный городок на берегу. А ночью был ураган со страшным ливнем. К утру кругом была вода — мы оказались на маленьком островке. Не знаю как, но удалось протянуть веревку до суши, и мы переправились.
Вадим Лопухин, первый вице-предводитель Дворянского собрания. Со мной ничего такого не случалось — меня Бог бережет. А в прошлом году я даже урагана не заметил, хотя всю ночь просидел за письменным столом у открытого окна на рабочем месте — родильный дом, который я возглавляю, находится в Новогиреево. Сидел, работал, а утром прошелся по улицам и ужаснулся, сколько деревьев сломано. А у нас во дворе было абсолютно тихо. А из всех пророчеств и предсказаний я верю только в одно. В Иерусалиме в храме Рождества Христова на Пасху происходит самовозгорание свечей. Так вот, считается, что когда этого самовозгорания не случится, тогда и произойдет страшный катаклизм.
Андрей Селиванов, заместитель председателя комитета Госдумы по делам женщин, семьи и молодежи. Самое сильное потрясение я испытал во время наводнения у города Серов на севере Свердловской области. Это было в начале 90-х годов. Прорвало плотину, и вода разлилась по огромной территории, затопив чуть ли не весь город. Было много погибших. А страшнее всего мне было смотреть на то место, где мы накануне праздновали свадьбу моего брата — там образовалось огромное озеро. В детстве же я видел много пожаров. Когда мне было шесть лет, я видел, как горела школа. Потом — деревенский клуб, где я играл в самодеятельном театре. А нынешняя жара в Москве меня особо не беспокоит: как житель Урала, я всегда рад солнцу, у нас его мало.
Евгений Смирнов, генеральный директор инвестиционной компании "Кредитанштальт-Грант". Самое сильное впечатление за последние годы у меня осталось от прошлогоднего московского урагана. Это было действительно необычное для большого города событие. Такие вещи заставляют вспомнить и задуматься о могуществе природы. К счастью, лично я никак не пострадал. Жаль только, что потом около Кремля выпилили все дубы — ураган их изрядно повредил.
Александр Федоров, главный редактор журнала "Автопилот". В 1988 году я ездил на землетрясение в Спитак. Самое сильное чувство, которое я тогда испытал,— ненависть. Ненависть к тем, кто проектировал, строил дома, которые оказались карточными в сейсмоопасной зоне. Я возненавидел тех, кто нажился на этом строительстве. И я понял, что людская безответственность страшнее любой стихии. А в прошлом году мы организовали экспедицию на Красное море к затонувшему парому "Салем-экспресс". Паром налетел на рифы из-за ошибки капитана. Никакой "Титаник" не сравнится с той братской могилой, которую мы увидели на дне. Из 690 человек выплыло только 180.
Павел Бунич, председатель комитета Госдумы по собственности, приватизации и хозяйственной деятельности. Однажды я чуть не утонул. Я не очень хороший пловец, и во время внезапно налетевшего шторма я не мог выбраться на берег. Мысленно я даже попрощался с жизнью, за какие-то минуты вспомнил все самое главное, и мне безумно стало жаль своих родителей. Вдруг что-то произошло, и я в одно мгновение почувствовал под ногами дно. А до этого, когда 4 года я жил в Хабаровске, то много раз был свидетелем того, как горят леса. Лесные пожары на самом деле страшная штука.
Виктория Токарева, писатель. Страшнее людской толпы вряд ли что бывает. Со мной это было в метро, толпа кричала и давила со всех сторон, мне казалось, что я себе уже не принадлежу, сознание куда-то уходит. Ощущение — похлеще, чем от любого ЧП. Положение усугублялось тем, что я была беременна. Но через какое-то время толпа рассосалась, и все закончилось благополучно.
Рената Литвинова, актриса, сценарист. Я присутствовала как-то при землетрясении. Это было в южном городке. Помню, был сильный толчок, упало несколько домов. А ночью, когда мы все находились в доме, снова затрясло. Все выбежали из дома, стали искать меня. А я была в ванной, красила губы. Меня назвали сумасшедшей — о чем, мол, я думаю. А думала я о том, как же я выйду на улицу ненакрашенная. Никакого испуга не было. И дом наш все равно не упал.
Павел Буре, хоккеист. Когда я жил в Америке, то там попал в зону землетрясения. В это время я находился в доме, и нас очень сильно тряхануло. Правда, ничего не упало, и лампочки не разбились. Не помню, было ли у меня чувство страха или нет. А вот ощущение беспомощности перед природой было колоссальное. При этом ничего сделать нельзя — только ждать.