На прошлой неделе Борис Ельцин дал первое за два года полноценное интервью российской газете. "Власти" стали известны подробности того, как это было на самом деле.
В конце июня 1996 года, после первого тура президентских выборов, стало ясно, что состояние здоровья Бориса Ельцина не позволяет ему продолжить агитационные поездки по стране. Отмена визитов в несколько российских городов, исчезновение с экранов телевизоров играли на руку кандидату от КПРФ Геннадию Зюганову. Победа Ельцина во втором туре оказалась под серьезной угрозой. Необходимо было срочно придумать какой-то ход, который создал бы у избирателей иллюзию деятельного присутствия кандидата #1 на рабочем месте в Кремле. И тогда руководителю одного из информационных агентств пришла в голову гениальная и простая в исполнении идея: президент должен дать большое интервью, в котором он ответит на все вопросы, волнующие избирателей.
Естественно, не могло идти и речи о появлении Ельцина на телеэкране. Весь фокус заключался в том, что интервью должно было быть письменным. Всю ночь сотрудники агентства писали за президента ответы на все возможные вопросы — начиная от повышения пенсий и заканчивая спором с Японией за острова.
К утру 31 июня развернутое интервью было готово. Телевизионщики и газетчики получили отличный материал для комментариев, информационный вакуум был заполнен, и отсутствия Ельцина в горячие предвыборные дни почти никто не заметил.
Сам президент, похоже, до сих пор не подозревает о том интервью.
Москва. Кремль. Ельцину
Впрочем, Ельцин вряд ли помнит содержание большинства своих газетных интервью. Опробованный в кризисный момент предвыборной кампании метод вскоре вновь оказался востребованным. Для начала — в общении с западными СМИ.
По существующей в международном протоколе практике перед государственным визитом в какую-либо страну президент должен дать развернутое интервью местной телекомпании или газете. Однако после того как Ельцин на весь мир прославился своими экспромтами, президентское окружение всерьез задумалось о том, как минимизировать возможные последствия общения главы государства с журналистами. Сложность ситуации заключалась еще и в том, что в отличие от российских репортеров, которых представители президента всегда могли попросить не публиковать ту или иную неосторожную фразу Ельцина, западные корреспонденты никогда не согласились бы на подобную сделку.
Необходимо было найти такой способ общения с западной прессой, который, с одной стороны, не оставлял бы президенту возможностей для экспромтов, а с другой — не позволил бы иностранным корреспондентам усомниться в самостоятельности суждений Ельцина. Вот тогда-то и вспомнили о виртуальных интервью.
На сегодняшний день технология их подготовки отработана до мелочей. Сначала западное издание засылает в пресс-службу президента список вопросов. Затем группа президентских спичрайтеров во главе со старшим референтом Андреем Шторхом готовит ответы. Текст отправляется заместителю главы администрации Джахан Поллыевой, а потом — советнику по имиджу Татьяне Дьяченко и главе администрации. После того как они вносят правки, текст дорабатывается, и интервью можно считать почти готовым.
Почти, потому что на финишном этапе работы над текстом западному корреспонденту наконец предоставляется возможность увидеть и самого интервьюируемого. Для того чтобы не возникало никаких сомнений в том, что именно президент отвечал на отправленные месяц назад вопросы, журналисту устраивают встречу с Ельциным. Во время нее президент, во-первых, передает свои ответы на письменные вопросы, во-вторых, отвечает на один-два устных вопроса (эти тексты также тщательно готовятся все теми же спичрайтерами) и, в-третьих, фотографируется с корреспондентом на память. Естественно, после того, как снимок появится в газете или журнале, исчезают последние подозрения в том, что Борис Николаевич имеет очень опосредованное отношение к своему интервью.
Периодически в этой системе появляются усовершенствования. Так, во время последнего интервью западному изданию, которое президент дал накануне саммита "восьмерки" в Кельне, велась телевизионная съемка встречи Ельцина с корреспондентом журнала "Шпигель".
В общении с российскими СМИ письменные интервью тоже использовались, хотя и не так активно. Например, ответы Ельцина на вопросы об августовском путче, опубликованные 21 августа 1996 года "Московским комсомольцем", были, как рассказывают, просто присланы в редакцию по факсу.
Более того, практически в любом солидном издании вам расскажут, как, обратившись к президентской пресс-службе с просьбой даже не об интервью, а просто о каком-либо тематическом высказывании Ельцина, слышали в ответ: "Ну, вы набросайте свой вариант текста и пришлите нам". Практика показала, что текст, написанный лучшими журналистами редакций, не сильно подвергался "президентской" правке.
Тем не менее на полноценное интервью — с приводом главного редактора в президентский кабинет — в Кремле не решались. Опасения формулировались примерно так: "Сегодня они интервью напечатают, а завтра расскажут, как оно на самом деле было взято". Но потом верх взяли сторонники другого тезиса: интервью президента работает на престиж любого издания независимо от того, как именно оно готовилось.
Москва. Кремль. До востребования
Идея о том, что президент должен дать интервью какой-нибудь российской газете, пришла в голову кремлевским имиджмейкерам где-то в начале июня. К этому моменту в обществе действительно накопилось немало вопросов к Ельцину — начиная от роли таинственного Романа Абрамовича в делах государства и заканчивая слухами о том, что Кремль вот-вот разгонит КПРФ. Поскольку телевизионное интервью на эти темы было изначально невозможно (трудно представить себе, какую реакцию президента мог вызвать вопрос "Борис Николаевич, в каких отношениях ваша дочь с Романом Абрамовичем?"), решили, что ответы на вопросы будут письменными.
После того как был определен круг наиболее актуальных тем, спичрайтеры засели за ответы. А в окружении президента принялись выбирать газету, которая должна была удостоиться такой чести — интервью самого президента. Среди "номинантов" числились "Аргументы и факты", "Известия", "Коммерсантъ" и "Комсомольская правда". В итоге остановились на "Известиях": газета хотя и принадлежит вполне определенным олигархам, по-прежнему считается респектабельной, консервативной и относительно независимой.
Главному редактору Михаилу Кожокину был объявлен день встречи с Ельциным — пятница, 2 июля. В назначенное время он появился в кабинете президента, что и было запечатлено теле- и фотокамерами. Предполагалось, что интервью выйдет в субботнем номере. Но 3 июля текст в газете так и не появился.
Советник президента по имиджу Татьяна Дьяченко и глава администрации Александр Волошин продолжали вносить правки в наиболее животрепещущие ответы. По сведениям "Власти", три темы требовали особо отточенных формулировок: возможность запрета КПРФ, захоронение Ленина и отношение к Юрию Лужкову. Было решено отказаться от каких бы то ни было радикальных заявлений вроде объявления даты выноса тела вождя из Мавзолея или присвоения Лужкову убийственного звания преемника. Поэтому правка носила скорее редакторский характер.
Тем не менее интервью появилось в "Известиях" только во вторник, 6 июля. К этому времени по Москве поползли слухи о том, что задержка произошла из-за администрации президента, которая настаивала на изменении некоторых фраз, якобы сказанных Борисом Ельциным в интервью.
В качестве примера приводился ответ на вопрос о том, будет ли Борис Николаевич писать мемуары. В варианте, опубликованном "Известиями", он выглядел так: "Сейчас, думаю, еще рановато. Времени для такой работы нет. Но в следующем году такая возможность у меня, похоже, появится". Как утверждали некие источники, Ельцин сказал эту фразу немного по-другому, с указанием точного срока появления этой возможности: "в начале следующего года".
Просочившееся в прессу президентское "уточнение" тут же вызвало комментарии журналистов и политологов, усмотревших в этих словах намек Ельцина на добровольную отставку осенью или зимой.
Но на самом деле президентское окружение вовсе не собиралось править Ельцина. Просто-напросто в Кремле побаивались, что интервью президента никто не заметит. "Гладкие ответы на гладкие вопросы уже давно никому не интересны. Интервью имело смысл только в том случае, если содержало бы в себе какие-то действительно знаковые вещи, а там их, по сути, и не было",— поделился с корреспондентом "Власти" своими опасениями высокопоставленный кремлевский чиновник.
Тем более что печальный опыт у Кремля был. Уже упоминавшееся выше интервью "Шпигелю" прошло в России почти незамеченным, а ведь там Ельцин рассуждал и о Косово, и о КПРФ, и о предстоящих выборах. Чтобы не повторилось того же с интервью "Известиям", кремлевские советники решили устроить небольшую провокацию и запустили слух о попытках исправить президентскую речь.
Но, как поговаривают злые языки в Кремле, на самом деле исправлять было нечего: Ельцин не ответил устно ни на один из тех вопросов, которые были опубликованы в "Известиях". Все, что там было напечатано,— не более чем письменные заготовки команды президента.
Хотя в отличие от интервью 1996 года текст для "Известий" президент прочитал. Говорят, ему понравилось.
ИГОРЬ КЛОЧКОВ
Ельцин плохо помнит содержание большинства своих газетных интервью. Вообще-то он их и не читает
Самые вдохновенные строки последних ельцинских интервью принадлежат перу главы администрации и советника президента по имиджу