Нью-йоркский музей Соломона Гуггенхайма организовал беспрецедентное турне для выставки шести русских художниц-авангардисток. 75 картин уже показаны в Берлине, и теперь их ждут Лондон, Венеция, Бильбао и Нью-Йорк.
Музей Соломона Гуггенхайма, который был основан в 1937 году как музей европейского беспредметного искусства, разумеется, не может не сделать своим приоритетом русский авангард, в котором воля к абстрагированию была самой беззаветной. Музей обладает крупнейшей в мире коллекцией Кандинского, в 1981 году здесь прошла выставка собрания Георгия Костаки, а в 1992-м — "Великая Утопия", на которой русское беспредметное искусство предстало во всей полноте. Теперь музей организовал беспрецедентное турне для выставки шести русских художниц — Натальи Гончаровой, Любови Поповой, Ольги Розановой, Варвары Степановой, Надежды Удальцовой и Александры Экстер.
75 картин (в основном из русских провинциальных музеев, но также из зарубежных собраний) уже показаны в Берлине, в филиале фонда Гуггенхайма, который финансируется Deutsche Bank и находится в его шикарном новом здании с музейным магазином и внушительных размеров двором (идеален для светских вернисажей). Затем выставка отправится в Королевскую Академию в Лондоне, в музей Пегги (дочери) Гуггенхайм в Венеции, в музей Гуггенхайма на испанском курорте Бильбао и, наконец, в главный, "папин" музей Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке, с его знаменитым спиралевидным пандусом, который сам по себе делает этот музей символом героического модернизма.
Эффектное название выставки, "Амазонки авангарда", является цитатой из поэта Бенедикта Лившица, который в своих известных мемуарах "Полутораглазый стрелец" отдал должное силе, энергии и смелости художниц закалки 1910-х годов. Женщины, в самом деле, были впереди русского авангардистского движения, нисколько не уступали мужчинам, а те почти не осмеливались оттеснять их в сторону. В этом отношении русскому искусству есть чем гордиться. Исступленный "скифский" футуризм Гончаровой, эффектный парижский кубизм Экстер и Удальцовой, яростно-красные плоскости беспредметных картин Поповой, механические человечки Степановой — все это не просто приятные добавления к "мужской" истории искусства (как выглядит роль женщин в сюрреализме, например), но сама эта история. Самые высокие похвалы должны быть отданы Ольге Розановой, чья "Зеленая полоса" (1917), в которой нет ни фигуры, ни фона, никаких ограничений, а только свободный рост формы за пределы холста, радикальна даже по сравнению с Малевичем и открывает пути, на которые живопись вступит только в 1960-е годы в Америке. Сама Розанова, никогда в жизни не бывавшая за границей, прожившая жизнь в крайней бедности и умершая совсем молодой в 1918 году (ее картины сохранились чудом, а архив пропал), вряд ли могла представить себе свой посмертный триумф. Впрочем, русский авангард делал ставку именно на этот род триумфа — и, как показало развитие событий, в конечном счете не прогадал.
ЕКАТЕРИНА ДЕГОТЬ