Психологическая драма "Кроличья нора" (Rabbit Hole) рассказывает о супружеской паре, потерявшей четырехлетнего сына и пытающейся жить дальше. Фильм снят по знаменитой бродвейской пьесе, удостоенной множества призов, которую ее автор Дэвид Линдси-Эбер переработал и дополнил для экрана, выпустив героев из четырех стен на свежий воздух, где им ничуть не легче. Тем не менее, депрессивного впечатления, которого опасалась ЛИДИЯ МАСЛОВА, картина не производит.
Постановщик "Кроличьей норы" Джон Кэмерон Митчелл до этого тяготел к комедийной интерпретации психологических проблем. Так, скандальной популярностью пользовался его почти порнографический "Клуб Shortbus" про сексуальные фрустрации нью-йоркских неврастеников. "Кроличья нора" использует материал менее колоритный и требующий большей деликатности в обращении с несчастными героями, вынужденными ежедневно проигрывать одну и ту же эмоциональную гамму, переходя от апатии к истерике и обратно. В "Кроличьей норе" к эмоциональным всплескам склонен скорее муж. Жена более жестко держит себя в руках, но тем самым более убедительно передает состояние, когда, что бы ты ни сделал, что бы ни попытался приложить к своей душевной ране, от всего только больнее, — спродюсировавшая "Кроличью нору" Николь Кидман чисто, технически безупречно выстраивает одну из тех ролей, за которые с чистой совестью можно дать "Оскар".
Вокруг героев — люди, которые им искренне сочувствуют, но от этого постороннего сочувствия им ни жарко ни холодно: соседка приходит позвать на ужин и нечаянно наступает ногой на цветок, который только что посадила героиня. Еще есть люди, которые изнутри знают, каково потерять ребенка, с ними герои встречаются в группе психологической поддержки, где некоторые участники пытаются найти религиозное утешение: "Это часть Божьего замысла, и нам его не понять". На это героиня заявляет, что если Богу нужны на небе ангелочки, то их необязательно делать из живых человеческих детей, отбирая их у родителей, после чего на группу ходить прекращает. Муж потом ходит туда один и даже заводит там своеобразную дружбу с одной женщиной (Сандра О), которая дополняет групповую терапию индивидуальным раскуриванием травы у себя в машине.
Между собой героям Кидман и Экхарта общаться труднее, чем с посторонними: о сексе не может быть и речи, потому что жена в ужасе отшатывается от мужа при одной мысли о том, что у нее может быть другой ребенок. Зато ее младшая сестра-оторва (Тэмми Бланчард), которая любит подраться по барам и загреметь в участок, вдруг сообщает о своей беременности. Мать героини (Дайэнн Уист) в подпитии становится невыносима и постоянно вспоминает, что тоже потеряла сына — брата героини, которая приходит в бешенство от постоянно навязываемого матерью сравнения: одно дело, когда четырехлетний ребенок попал под машину, а другое — когда тридцатилетний наркоман умер от передоза. Ну и наконец, еще более сложные и противоречивые чувства вызывает у героини старшеклассник (Майлз Теллер), который сбил их сына. С ним она однажды пытается разговориться в парке, и он показывает ей нарисованный им комикс "Кроличья нора" — о том, что где-то есть параллельная вселенная, не такая грустная, как эта, и самому ужасному жизненному опыту можно придать художественный смысл, тем более что ничего другого все равно не остается.
Поймать авторов "Кроличьей норы" на фальши или уличить в манипуляции невозможно, все сделано как бы очень правильно и грамотно, смущает только то, что слово "грамотно" тут вообще приходит в голову. В "Кроличьей норе" учтены все аспекты и возможные проявления горя и нюансы работы над ним: не прочувствованы, а именно учтены, с каким-то почти бухгалтерским хладнокровием, несмотря на то что драматург, по его словам, вдохновлялся не бесстрастными психологическими исследованиями, а настоящей личной эмоцией — страхом потерять собственного сына. Тем не менее, при всем душевном расположении к фильму и благодарности к авторам за то, что они не бьют на жалость или, допустим, не выпендриваются, этот психологический эксперимент нью-йоркских интеллектуалов, анатомирующих чужую трагедию, оставляет равнодушным, а финальная нота "жизнь продолжается", в которой сквозит светлая печаль с проблеском надежды, очень красиво растворяется в окружающем героев сером воздухе вместе с последними остатками эмоций, которые добросовестный зритель честно старался испытать по отношению к этой истории.