Российский военно-промышленный комплекс вот-вот начнет работать на НАТО. Большая политика тут ни при чем. Все дело в страшном скандале, который назревает на крохотном московском заводе "Сапфир".
Завод "Сапфир" совсем невелик — каких-то восемь-девять гектаров на Варшавском шоссе. Вот ЗИЛ велик — целых 200 гектаров в Замоскворечье. О "Сапфире" же вы, наверное, даже не слышали. Между тем он будет поважнее нынешнего ЗИЛа.
Во-первых, "Сапфир" работает с прибылью. Рентабельность составляет почти 30%. Во-вторых, завод никому ничего не должен, даже своим рабочим. Но главное, миниатюрный заводик "Сапфир" является абсолютным монополистом в производстве хитрых и весьма полезных для страны изделий — так называемых фотоприемных устройств для систем обнаружения, наведения и теплопеленгации (а говоря проще — "глаз") самонаводящихся ракет и другого высокоточного оружия. Таким оружием, если помните, НАТО "точечно" бомбило Югославию. Но оружие то было, естественно, не российского производства.
У нас такое оружие тоже пока есть. Изделиями "Сапфира" комплектуются лучшие ракеты и самолеты АВПК "Сухой", которые Россия успешно экспортирует. Но это пока. Все идет к тому, что такого оружия у России скоро не будет.
Как его потеряли
В принципе высокотехнологичный оборонный завод "Сапфир" приватизировать было незачем: он и так работал неплохо. Лучше бы землю людям продавали. Но кто на заре акционирования и приватизации знал, что такое "Сапфир"? Никто. Даже те редкие фанаты, которые, мечтая на халяву разбогатеть, внимательно читали скучный бюллетень РФФИ "Реформа", где тогда печатались скупые объявления об аукционах. Потому что никакой информации о продаже "Сапфира" в "Реформе" не было. На торги этот объект явно федеральной собственности был выставлен почему-то не федеральным, а московским городским комитетом по управлению госимуществом.
Не мог тогда знать всей правды о заводе "Сапфир" даже продвинутый, казалось бы, олигархический банк "Российский кредит". Ему, по данным "Власти", удалось выяснить одно: речь идет о восьми гектарах в районе Варшавки. А это в условиях растущих цен на московскую недвижимость было немалой материальной ценностью, за которую "Роскреду" было не жалко отдать даже $100 тыс.
Продавцу — московской мэрии — было в общем-то плевать на "Сапфир". Вспомним: самым первым банкротом в стране был признан высокотехнологичный оборонный завод "Элион" из подмосковного Зеленограда. Но тогда это выглядело настоящей победой московских властей — ведь в цеха "Элиона" пришел и по сей день работает вещевой супермаркет.
Понятно, почему власти не рассказали народу, что такое на самом деле "Сапфир". Это было очень секретно. Непонятно другое. Что мешало объединить при акционировании "Сапфир" с сотней других строго режимных предприятий--поставщиков комплектующих к ракетной технике в какое-нибудь РАО "Русские ракеты"? Тогда акции этой высокоприбыльной, работающей в основном на экспорт фирмы, а значит, и "Сапфир" можно было бы продать на порядок дороже.
Наш военпром этого не сделал. И такие никому не понятные заводики, как "Сапфир", уходили, бывало, даже не за $100 тыс., а за 300 ваучеров. Но почему виноваты именно генералы ВПК? Да потому, что в других отраслях, выпускающих понятную населению конечную продукцию (газ, бензин, никель и т. п.), соответствующие РАО были созданы — разумеется, не из стремления вовлечь население в рыночную экономику, а из желания создать соответствующему министру "запасной аэродром" на случай увольнения. Смотрите: буквально на прошлой неделе бывший вице-премьер Булгак возглавил телекоммуникационный холдинг "Связьинвест", который сам же в свое время и создал. Нормально. А вот "ястребы", увлеченные бессмысленной борьбой с приватизацией как таковой, додуматься до этого не смогли.
Кто его нашел
Итак, "Российский кредит" приобрел 32,94% акций "Сапфира". А поскольку 25% акций завода не имеют права голоса, "Российский кредит" на собраниях акционеров получил 43,6% голосов. И, арендовав часть из восьми гектаров под расчетно-кассовый центр и товарный склад, начал борьбу за контрольный пакет.
Дешево купить акции можно было, как это всегда бывает, только у государства, у которого осталось 25,5%. И государство поначалу было вовсе не против того, чтобы их продать. В конце 1997 года был объявлен тендер. Но "Российскому кредиту" не понравилась стартовая цена — $855 тыс.
Вот что написали эксперты банка по этому поводу в служебной записке: "В настоящее время проводится работа по снижению начальной стоимости выставленного на конкурс пакета... В случае, если конкурс не состоится, его условия будут пересмотрены в сторону снижения цены. Однако за время пересмотра условий... может быть принято правительственное решение, следовательно, на срыв конкурса можно идти лишь в том случае, если есть уверенность в блокировании такой возможности". Хитро, правда? Однако эксперты просчитались.
Банк хотел сорвать конкурс (в таких случаях стартовая цена пересматривается в сторону понижения). Возможно, так бы все и вышло. Тогдашний замглавы МГИ Альфред Кох не дал хода проекту указа о закреплении акций за государством, поставив на документе резко отрицательную резолюцию. Однако ни банкиры, ни даже, наверное, сам Кох не догадывались о том, что всего через четыре дня после этого Кох будет уволен. Правда, не за "Сапфир", а за продажу "Связьинвеста" Потанину.
На резолюции Коха перестали обращать внимание, и конкурс был отложен. А после выхода указа о закреплении 25,5% акций за государством, вовсе отменен. В этой истории, по сведениям "Власти", одну из главных ролей сыграл гендиректор "Сапфира" Дмитрий Гиндин.
Как за ним следили
"Российский кредит" как мог продолжал бороться за продажу ему госпакета. Гендиректор Гиндин, кстати сказать, никогда не выступал против приватизации "Сапфира". Однако хотел, чтобы инвесторы завода вкладывали деньги в расширение производства фотоприемников для теплопеленгации. Банкиры же в этом ничего не смыслили и интересовались только площадями.
В той же служебной записке был сделан расчет, что, даже если банк купит оставшийся госпакет по непривлекательной для него цене, средства будут возвращены через полтора-два года "за счет снижения арендных платежей" или передачи площадей в собственность банка — главного акционера завода.
В общем, все шло по накатанному сценарию, и "Сапфир", казалось, постигнет та же судьба, что и вышеупомянутый зеленоградский "Элион". Помешал несговорчивый директор, который обосновывал свою позицию следующим аргументом: продукция завода востребована рынком. Почему бы государству не получать с этого гешефт? А когда Гиндин в письменной форме официально уведомил МГИ, что тому пора перерегистрировать на себя государственные акции, чаша терпения банкиров переполнилась. Они созвали совет директоров и уволили директора с формулировкой "за публичное неэтичное поведение". И поставили своего человека.
Однако за четыре месяца — с марта по июнь 1998 года — этот человек не смог не то что ознакомиться с документацией по фотоприемникам, но даже обследовать административные корпуса. Его просто не пускали на территорию. Потому что у него не было соответствующего разрешения ФСБ, выдаваемого только после сдачи специальных экзаменов и массы проверок. Парадокс: деньги акционер заплатить должен, но контролировать работу своей собственности не имеет права. Такова жизнь.
Гиндин продолжал руководить заводом: у него-то разрешение ФСБ было. Банк попытался наладить контроль за гендиректором другим способом — установив за ним постоянное наружное наблюдение. Тот, в свою очередь, заподозрив слежку, нанял частное охранное предприятие, которое зафиксировало ее документально. Дело было так. Два бывших сотрудника ФСБ, работавших в "службе экономической защиты" банка, как обычно, вели наблюдение за Гиндиным на двух малоприметных "Жигулях". Охранники директора, несмотря на всю конспирацию, их обнаружили и стали, что называется, "вести". То есть колесили по Москве и смотрели, как ведут себя преследователи. Те, надо сказать, вели себя вполне профессионально, неотступно следуя за машиной Гиндина и старательно повторяя все ее маневры.
Однако филеры так увлеклись, что не заметили, как въехали во внутренний двор того самого охранного предприятия, которое их "вело". А около офиса их встретили гиндинские охранники, и сыщикам пришлось внятно объяснять, как они там очутились. Директор подал на банк в суд и выиграл дело, кстати прецедентное для России. В отличие от широко известной ныне близкой Роману Абрамовичу охранной фирмы "Атолл", про деятельность которой никто так толком ничего и не узнал, "Роскредиту" сохранить такую деятельность в тайне не удалось. Суд приговорил банк к возмещению морального ущерба Гиндину в размере 15 тыс. рублей. Конфликт приближался к кульминации.
Как он уйдет на Запад
На самом деле, если бы не некоторые захватывающие подробности, этот конфликт акционеров и менеджеров российского промышленного предприятия можно было бы считать типичным. Да и закончился бы он, скорее всего, хрестоматийно. Банк либо в конце концов договорился бы с государством и по-настоящему уволил директора, либо договорился бы с ним самим и спокойно развивал бы себе дальше расчетно-кассовую и складскую деятельность.
Карты спутало 17 августа. Как и другие олигархические банки, "Российский кредит" в одночасье оказался должен западным кредиторам колоссальные суммы. Возникла опасность, что кредиторы, не получив денег, будут претендовать на активы банка: недвижимость, автомобили, ценные бумаги и т. п. Активы надо было любым способом сохранить, а деньги экономить.
Первое, что сделал "Роскредит",— перестал платить "Сапфиру" за аренду. И в конце прошлого месяца получил предложение от завода расторгнуть арендный договор. Очевидно, "Роскреду" это невыгодно. Но непонятна, как говорят заводчане, крайне резкая реакция банка. Ведь даже если удастся расторгнуть аренду через суд (что еще не факт), это не будет означать изгнания "Российского кредита" с завода. Банк по-прежнему оставался бы самым крупным акционером.
Так казалось. Но обнаружилась удивительная вещь: ни сам банк, ни даже аффилированные с ним российские структуры на сегодняшний день, оказывается, владельцами акций "Сапфира" уже не являются (см. схему). Акции, как выяснила московская прокуратура, в сентябре 1998 года были отчуждены в пользу трех неизвестных иностранных компаний (Andrew Invest Finance Ltd., Branaghan Assets Ltd. и Tyler Invest Finance Ltd.), зарегистрированных в офшорной зоне на Виргинских островах.
Возможно, конечно, что никакой реальной продажи на сторону не было и все три фирмы учреждены руководством самого банка, но важно другое. Формально фирмы--акционеры "Сапфира" являются резидентами Великобритании, которой (вместе с США) принадлежат эти самые Виргинские острова.
Следовательно, практически без натяжки можно утверждать, что собственником одного из производителей российских ракет стала натовская страна. Отсюда недалеко уже и до производственной кооперации. В самом деле, если сегодня акции законно (правда, прокуратура усомнилась в этом и занялась расследованием сделок) принадлежат малоизвестным Andrew, Branaghan и Tyler, им ничто — даже российское законодательство — не мешает завтра перейти в собственность какой-нибудь мощной корпорации ВПК Великобритании или США.
Может быть, для России это было бы хорошо. Известно же, например, что мы делаем превосходные истребители, но вот электронную начинку для них (авионику) делать не умеем. То есть в отдельных случаях кооперация с технологическими державами для России жизненно необходима. Вопрос, с какими: странами НАТО, Японией, Израилем или, к примеру, ЮАР? Ведь военно-промышленная кооперация, очевидно, возможна только с союзниками. А какая из перечисленных стран может стать союзником России, пока даже правительство не знает.
ЕВГЕНИЙ ЖУЛЕБИН