Почему-то у нас в ходу байка насчет того, что-де запреты неэффективны. Это неправда. Не зря ведь человечество, только появившись, принялось запрещать налево и направо. Кажется также, что под запрет попадает самое интересное и привлекательное. Но это только кажется. На самом деле сначала запрещают совершенно невинную вещь, а уж потом она начинает привлекать интерес, притягивать внимание.
Эксперименты последних лет подтверждают это на каждом шагу. Возьмите того же Солженицына. В запрещенном состоянии он был властителем умов. Все мы помним эти его "тамиздатские" книжки на тонкой, чтоб легче возить контрабандой из-за границы, рисовой белоснежной бумаге. Какими ж сильными мы проникались чувствами, вчитываясь в обличительные пассажи "Архипелага"! Как кипел наш разум возмущенный, переваривая строки насчет концлагерей и расстрелов! Как бились сердца при невинных терминах типа "свобода" и "права человека"!
А кто сегодня мешает кипеть, биться и замирать? Никто. В том-то, может, и беда. Солженицына у нас за последние годы издавали-переиздавали бессчетно, вот уж и сам он приехал, и что? Ничего. Потому что это разрешено. Значит, неинтересно — так, что ли? Да что там Солженицын! Николая Гумилева перепечатывали чувствительные барышни в машбюро всей советской страны! Потому что он, будучи расстрелянным белым офицером, счастливым образом посмертно подпал под запрет.
А вполне разрешенные книги Максима Горького уныло стояли на полках, покрываясь пылью. А сам пролетарский писатель переворачивался в гробу от читательского равнодушия: о, если б запретили! Как тогда засверкали бы в ночи огоньки ксероксов по всем конструкторским бюро от Вильнюса до Магадана, размножая "Мать"! Но увы...
Запрет — страшное оружие! Оно заставляет человека все бросить и, рискуя жизнью, стремиться к ненужному, к лишнему, к чуши какой-нибудь собачьей. Этим надо уметь пользоваться мудрой власти, которая желает своему народу добра.
Да, сколько ж мы себе второпях не подумавши разрешили, и теперь кусаем локти. Не вернуть уже бессонных ночей, проведенных над бледными фотокопиями незатейливых страниц "Доктора Живаго". Не можем мы испытать счастье от простенькой песенки "Битлз"... Поздно! Поезд ушел.
Но, может, еще не совсем, не окончательно поздно? Может, еще есть шанс? Вдруг найдутся в новом министерстве печати свежие люди и додумаются запретить для начала хоть "Войну и мир" и "Даму с собачкой"? А то я который год собираюсь перечесть, да все руки не доходят.
А запрети — какое б вышло упоительное чтение! Но только вдумчиво надо запрещать, творчески, так, чтоб под запрет случайно не попала какая-нибудь дрянная или вредная книжка...
Игорь Свинаренко, специальный корреспондент издательского дома "Коммерсантъ"