Игра в гранты

На прошлой неделе в связи с Днем науки Дмитрий Медведев вручил денежные премии семи молодым ученым. Остальные ученые теоретически могут рассчитывать на то, что им перепадет что-нибудь из 227,8 млрд рублей, которые выделены на науку гражданского назначения в 2011 году, а также из негосударственных фондов. Но частные гранты невелики, а чтобы получить госденьги, нужно как минимум половину рабочего времени бегать по инстанциям.

МАРИЯ ХАЧАТУРЬЯН

1,5 тыс. рублей в среднем составляет аспирантская стипендия, 2,5 и 4,4 тыс.— зарплата лаборанта и м. н. с., максимальные 8,8 тыс. получают остальные участники процесса, от н. с. до заведующего лабораторией. Еще есть надбавка за защищенную кандидатскую диссертацию — 3 тыс. рублей, докторская принесет уже 7 тыс. Итого человек на вершине научной карьеры может рассчитывать на 15,8 тыс. рублей.

Особо не разгуляешься. К тому же для научного счастья одной зарплаты мало, для результатов, отвечающих уровню мирового рынка научной продукции, нужны соответствующие материалы. Реактивы для какого-нибудь прибора на три месяца работы могут стоить 1,5 млн рублей, сам прибор — 300 тыс. и больше.

Такие деньги у государства есть: в федеральном бюджете 2011 года на науку гражданского назначения отведено 227,8 млрд рублей, из них 85,3 млрд — на фундаментальные исследования и 142,5 млрд — на прикладные. Вопрос в том, как эти деньги распределяются.

Приборы за 600

Помимо зарплат ученые могут получить финансирование в рамках Федеральной целевой программы "Научные и научно-педагогические кадры инновационной России", которая рассчитана на срок с 2009 по 2013 год (гранты Минобрнауки), а также на гранты государственных научных фондов — Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) и Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). Плюс к тому существуют Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, нанопрограмма, "Сколково" и другие программы, которые, впрочем, к фундаментальной науке по большей части отношения не имеют.

Хороший грант от РГНФ или РФФИ — это порядка 300 тыс. рублей, очень хороший — 600 тыс. Из гранта вычитаются накладные расходы института, к которому относится лаборатория-получатель,— 15%, около трети уходит на зарплаты, таким образом, на оборудование почти ничего не остается. Но ученые держатся за эти гранты, поскольку они — единственный адекватный источник финансирования. "РФФИ функционирует уже давно, с 1992 года. Он был создан учеными, поэтому там адекватная система составления заявок и отчетов, отлажен механизм экспертизы, там нет откатов. Фактически система РФФИ подходит для ученых идеально, подобная система принята во всем мире",— говорит Сергей Дмитриев, с. н. с. НИИ Физико-химической биологии имени А. Н. Белозерского МГУ.

Между тем в 2010 году финансирование фондов сократилось на 17%, планировали сокращать и дальше, но научная общественность возмутилась и сочинила открытое письмо в их поддержку. Многие ученые отметились еще и личными обращениями. Например, Сергей Дмитриев отправил письмо в Думу: "...Дорогие депутаты! Если вам небезразлична судьба отечественной фундаментальной науки, без которой все разговоры о модернизации так и останутся разговорами, поставьте вопрос об изменении бюджета на 2011 год в плане увеличения финансирования государственных научных фондов как минимум в 2,5 раза!" И получил весьма обнадеживающий ответ: "Финансирование РФФИ увеличено с 6 000 000,0 тыс. рублей в 2010 году до 6 000 549,7 тыс. рублей в 2011 году, а РГНФ — с 1 000 000,0 до 1 000 422,4 тыс. рублей". Конечно, письмо никак не сообщало о том, что планируемое сокращение все-таки произойдет, но уже в 2012 году: РФФИ выделят 4,3 млрд, а РГНФ — 0,7 млрд.

Гранты Минобрнауки солиднее: в настоящее время на малобюджетные гуманитарные исследования можно получить 3 млн рублей, а естественнонаучные гранты достигают 100 млн. Общий бюджет программы на 2011 год — 26 млрд рублей. Беда этих грантов в том, что система отбора фактически ориентирована на стоимость проекта в большей степени, нежели на его научную значимость. К примеру, если некий проект имеет 100 баллов за качество, но при этом проектная стоимость не снижена относительно заявленного лимита, рейтинг проекта оказывается равен 45. У проекта, который за качество имеет 0 баллов, при том что цена контракта снижена относительно лимитной в шесть раз, рейтинг будет 45,8 — он и выиграет конкурс. В результате демпинг здесь оказывается единственной выигрышной стратегией, и неудивительно, что, по подсчетам Игоря Каляева, члена-корреспондента РАН, обозревателя научной газеты "Поиск", средняя стоимость проекта-победителя в 2010 году уменьшилась по сравнению в 2009 годом в 1,5-2 раза. К окончанию целевой программы цена контракта имеет все шансы упасть до нуля.

Другая проблема — форма заявки, где нужно указывать данные, о которых ученый едва ли имеет какое-то представление. "Каковы объемы внебюджетного финансирования вашего вуза в 2007 году — почему я, ученый, должен об этом знать? Это значит, что я должен бросить свой эксперимент и пойти в бухгалтерию это выяснять. Эти правила писали чиновники, для которых такие цифры представляют исключительную важность, но если ученые начнут заниматься сбором такой информации, времени на науку не останется",— жалуется Сергей Дмитриев.

Как потратить миллион

Между тем получить деньги — это лишь полдела, еще сложнее их потратить. "Деньги выделяются, но по срокам получается так, что потратить их нужно буквально за два дня, иначе институт попадет на прибыль, на добавочную стоимость, а это очень плохо. При этом ни одна торгующая реактивами фирма не будет закрывать счета, пока не поставит реактивы, а это в нашей стране занимает 2-3 месяца",— рассказывает научный сотрудник одного из московских химико-биологических институтов.

"Происходит обюрокрачивание и резкое снижение мобильности,— соглашается Валентин Выдрин, заведующий отделом этнографии Африки Музея антропологии и этнографии РАН.— Обычно происходило так: я везу экспедицию в Африку в январе и трачу свои деньги, рассчитывая на то, что мне дадут грант или продлят предыдущий. Затем в июне-июле переводят годовой транш из РГНФ, и мне возмещают траты. Теперь же бухгалтерия говорит, что это невозможно, и деньги можно тратить исключительно с июля по ноябрь, и как ехать в экспедицию, непонятно".

Но и это еще не все. В дополнение к 94-му федеральному закону (о госзакупках), исходя из которого составляется финансовая отчетность, существует документ, где перечислено 62 тыс. наименований категорий товаров и услуг. Любопытно: категорий хлебобулочных и кондитерских изделий там свыше 500, включая пять категорий вафельных тортов и восемь — ржаного хлеба из обойной муки, при этом ферменты, которых существует несколько сотен разновидностей и без которых не может существовать ни одна биохимическая лаборатория, сведены в одну-единственную категорию. А самый подходящий по названию раздел, к которому можно отнести пробирки на 1 мл (их в лабораторном хозяйстве нужны тысячи),— это "бутыли из полимерных материалов".

По этому списку каждая лаборатория обязана расписать свои закупки на квартал вперед, часто не зная при этом ни объемов будущего финансирования по грантам, ни сроков, когда деньги поступят. Одно юридическое лицо может самостоятельно совершать закупки товаров одной категории не более чем на 100 тыс. рублей в квартал. Если предполагаемая сумма превышает 100 тыс., необходимо объявлять тендер, который выигрывает компания, предложившая меньшую цену. Но дешевле не значит лучше: аппаратура и материалы, которые требуются для научных экспериментов, сильно варьируются в нюансах свойств, и часто оказывается, что тот прибор, который в результате тендера лаборатория обязана купить, ей по набору параметров не подходит. Закон разрабатывался как антикоррупционный, чтобы заказчики не вступали в сговор с фирмами-поставщиками, но нередко получается так, что лаборатории по объективным причинам нужен прибор определенного поставщика и, чтобы избежать тендера, приходится с этой фирмой договариваться; та в итоге продает прибор де-юре по запчастям и раскидывает по категориям, которые часто к делу не относятся.

В крупных организациях вроде МГУ, все лаборатории которого недавно были отнесены к одному юридическому лицу, закупки совершаются совокупно, так что без тендеров обойтись не удастся. Таким организациям грозит полная остановка работ. "Без оперативной закупки биохимических реагентов невозможно, например, заниматься исследованиями в области молекулярной биологии, по крайней мере на мировом уровне. Мы и так ждали некоторые реагенты из-за рубежа по 3-4 месяца, а то и по полгода — а теперь работа в лаборатории и вовсе встанет",— констатирует Сергей Дмитриев.

В связи с этими напастями в МГУ подготовили открытое письмо ректору Виктору Садовничему, опубликованное 1 февраля в газете "Троицкий вариант". На пресс-конференции, посвященной Дню науки, которая прошла 4 февраля, министр образования и науки Андрей Фурсенко заявил, что проблема "надуманная" и она решается "просто более эффективной работой людей на тех же самых факультетах", но при этом предположил, что для закупок, обеспечивающих развитие науки, все-таки потребуется специальный закон: "У нас предложения есть, мы очень тесно работаем в этом вопросе с Минэкономразвития, и я думаю, что в достаточно короткий срок, буквально от недели до месяца, соответствующие предложения будут сделаны. Эти предложения будут публичными, мы дадим возможность эти вещи обсудить".

С мира по нитке

Изрядно помучившись с заявками и стостраничными отчетами, которые редко кто читает, в итоге по государственным грантам можно рассчитывать на прибавку к зарплате примерно в 5 тыс. рублей в месяц в гуманитарной сфере и в 10 тыс. — в технической и естественнонаучной. Кому-то удается откладывать суточные, которые выдаются в зарубежных командировках, а это до $70 в сутки (например, многие биологи в командировках проводят несколько месяцев в году).

Кроме того, существуют индивидуальные гранты. Грант президента РФ составляет 600 тыс. рублей в год для молодого кандидата наук (до 35 лет) и 1 млн — для молодого доктора наук (до 40 лет). Индивидуальные гранты раздают также частные фонды: "Династия", Фонд содействия отечественной науке. Появляются и специализированные фонды вроде Фонда фундаментальных лингвистических исследований, основанного в конце 2010 года.

Если удастся отхватить грант Минобрнауки, то получится и материальную базу обновить, и более существенную прибавку к зарплате получить. Но помимо того, что следует быть готовым к упомянутым бюрократическим сложностям, нужно правильно выбрать поле для работы: с одной стороны, узкое, чтобы была меньше конкуренция, а с другой — востребованное; здесь многое зависит от личных качеств руководства, которое умеет составлять "вкусные" заявки и отчеты и убеждать начальство, что то или иное научное направление является приоритетным.

Впрочем, нередко проблема не столько в деньгах, сколько в кадрах. "В области квантовой информации и квантовой связи имеется несколько источников бюджетного финансирования, но есть и множество желающих их получить,— рассказывает Сергей Кулик, доктор наук, профессор кафедры квантовой электроники физического факультета МГУ.— Проблема в том, что практически нет квалифицированных кадров, а если и есть, до них деньги не доходят — распыляются на неквалифицированные. Так что будущее зависит от политики распределения бюджетных средств. Если будет как сейчас, ничего хорошего не выйдет: разбазарим деньги и последние кадры. Нужно целевое финансирование двух-трех работающих лабораторий в рамках национальной программы сроком не менее пяти лет".

Почем за морем телушка

Валентин Выдрин убежал от проблем с РГНФ в Париж, преподает там язык бамана в Институте восточных языков и культур. Ему повезло: освободилось место, и его пригласили — преподавателей бамана днем с огнем не сыщешь даже в Париже. На зарплату не жалуется — привык жить скромно. Денег на экспедиции дают исправно, в его лаборатории еще двое русских сотрудников, со временем Валентин Выдрин планирует перетащить к себе своих аспирантов. Одного уже перетащил: стипендия €1200, а если преподавать, то €1600 (для сравнения: в Институте языкознания РАН на той же специальности — 1500 рублей).

Инженер в Институте теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ), попросивший не называть его имени, получает одну пятую ставки плюс аспирантскую стипендию на мехмате МГУ в 3 тыс. рублей. Серьезно обдумывает возможность поехать в Беркли, но выбирает между тем, чтобы устроиться на постдок (зарубежная программа стажировки для молодых ученых со степенью PhD, или, по-нашему, кандидата наук; стипендия $60 тыс. в год), и тем, чтобы скрыть российскую степень и сдать относительно несложные экзамены в аспирантуру (стипендия порядка $27 тыс. в год) — после нее больше возможностей для карьеры в Америке.

Впрочем, по окончании обучения в США у него будет больше шансов и в России — на недавно открытом математическом факультете Высшей школы экономики платят надбавку в 40 тыс. рублей при наличии публикаций в иностранных реферируемых журналах в предыдущие два календарных года. Так что базовая ставка получается приличная: 60 тыс. рублей. Если, конечно, факультет к тому времени не закроют.

Без сомнения, за рубежом лучше оборудованы исследовательские базы. Но европейские, к примеру, зарплаты позволяют поддерживать примерно такой же уровень жизни, что и зарплата в России. Американцы, впрочем, платят побольше. Однако перспективы и там, и там не гарантированы: если устроиться в аспирантуру довольно легко и несколько труднее — на постдок, то найти стабильное место в лаборатории или университете практически невозможно, конкурс огромный. При этом не факт, что продлят контракт. А у нас перспективы больших денег мутноваты и борьбе за них нужно отдавать половину рабочего времени, зато ставка м. н. с. в 4400 рублей — это пожизненно.