Специальный корреспондент "Коммерсантъ FM" Юрий Мацарский в прямом эфире рассказал о последних событиях, происходящих в столице Египта. В частности, по его словам, военные получили приказ всеми силами оберегать иностранцев, причем в первую очередь иностранных журналистов. В связи с этим оцеплены отели, где проживают представители СМИ.
—Что за шум такой?
—Это вечерний намаз, я во дворе отеля, он со всех сторон окружен мечетями, на всех мечетях установлены громкоговорители, поэтому все прекрасно слышно.
—Как дальше все будут развиваться? Так и придется сидеть в отеле?
—Пока никого не отпускают, более того, чуть позже после начала комендантского часа рядом с отелем появился очередной полицейский патруль. Я поговорил с молодыми ребятами, которые в нем служат. Они сказали, что ни в коем случае не выпустят, потому что получен приказ и армии, и полиции заботиться об иностранцах, и в первую очередь об иностранных журналистах. Я уже не знаю, как они поняли, что я журналист, я всячески говорил, что я просто турист.
—Наверное, потому, что каждые 20 минут подолгу разговариваешь по телефону.
—Вполне возможно. Они говорят, что у меня это на лице написано, но оставим это на их совести. Так вот, они получили сегодня приказ заботиться о журналистах и забота —это самое главное, как они объяснили. Она в том, чтобы не пускать журналистов туда, где может быть опасно.
—Что известно про разгром офиса "Аль Джазиры"?
—Почему-то пока об этом ничего неизвестно, я говорил с местными журналистами, и с людьми, которые приезжают из других стран, они ничего не знают об этом. Но говорят, что к "Аль-Джазире" здесь было предвзятое отношение с самого начала со стороны сторонников действующего правительства. Потому что "Аль-Джазира" с первых дней взяла сторону протестующих, оппозиции. И вполне возможно, что пока все оппозиционеры были на площади, те ребята, кто поддерживает Мубарака, смогли, пользуясь ситуацией, смогли разгромить "Аль Джазиру" и офис. Я лично не видел этого, я говорил, что над Каиром был виден большой столп черного дыма, минут 20 он был виден, но добраться туда тогда было невозможно, а сейчас тем более, потому что по большинству улиц маршрутки не ходят, а это основной вид транспорта здесь. Мало того, что они не ходят, так еще и иностранцев берут крайне неохотно. За тройную, а то и за большую цену готовы посадить иностранца в салон.
—С того времени, как работает комендантский час, еще кого-то возвращали в гостиницу?
—Дело в том, что в отеле, несмотря на то, что он очень большой, живет от силы полтора десятка человек, около двух часов я провел во внутреннем дворике. Единственное, что видел — это как отсюда уехала некая чернокожая дама вполне американской наружности. Она просила такси в аэропорт, но я сильно сомневаюсь, что она журналист. Она больше похожа на бизнесвумен. А чтобы вернули кого-то… Ну, вот нас вернули вместе с моими британскими друзьями. Они отдыхают, отправили вместо себя своего коллегу из своей же редакции, который работает в Каире и является гражданином Египта, а сами сейчас смотрят по телевизору, что происходит, и даже не решились выходить во двор, после того, как полицейские сказали, что это небезопасно.
—У вас там хоть выпить есть что-нибудь в баре?
—Я думаю, в отеле есть что угодно. Но когда обыскивают вещи, первым делом ищут алкоголь. Очень опасно оказаться с алкоголем в ситуации, когда непонятно, как себя поведут братья-мусульмане. Это организация очень авторитетная именно в арабском мире. Они еще вчера говорили, что готовы взять на себя всю полноту власти в стране. Сегодня заявили, что никак не намерены участвовать в президентских выборах, и их, конечно, поддержит определенная часть населения. Но мне говорили и вчера, и сегодня, что то, что сейчас происходит, они называют это революцией, она ни в коем случае не исламистская, ее поддерживают не только исламисты. Это революция всех тех, кто устал от Мубарака. Я разговаривал с офицером полиции, он этнический узбек, живет здесь достаточно давно. И он говорил, что не помнит другого президента, его родители привезли сюда маленьким, и он не знает, будет это хуже или лучше, но знает, что люди действительно хотят чего-то нового.