В Сиднее стартовала последняя олимпиада ХХ века. Открылась она четырехчасовым шоу. Эти четыре часа, потраченных 3,5 миллиардами теле- и просто зрителей, назовут самым лучшим и замечательным зрелищем за всю историю Олимпиад. Это такая традиция — каждое следующее открытие называют самым лучшим, самым дорогим и самым захватывающим. Комментирует ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Открытие Олимпиады — специфический жанр под названием "чудо". К постановщикам предъявляются требования, как к волшебникам. Каждое зрелище оценивается по тому, какое именно чудо приготовили. Постановщики же зрелищ — в этот раз открытие ставил Питер Райман — выступают не столько в роли волшебников, сколько в роли опытных мошенников, превосходно знающих, что если стотысячная толпа, заплатившая миллионную сумму за вход, жаждет чуда, она его все равно увидит.
Нет, конечно, есть некоторые ограничения на сценарий, но они не велики. Во-первых, нужно показать что-нибудь местное, из истории принимающей территории. Во-вторых, что-нибудь магическое — как остаточный элемент представлений о религиозном происхождении спортивных обрядов. В-третьих, зрелище должно быть безусловно политкорректным, поскольку спорт — это прогресс. В остальном можно делать что угодно, и степень бредовости зрелища никого не волнует. Главное — это масштаб истраченных средств, завораживающий эффект исчезающих на глазах миллионов.
Главное шоу открытия Олимпиады-2000 выглядело так. На арену вышла 13-летняя девочка Ники Вебстер и стала главной героиней шоу. До того трогательно, что 100 тысяч взревели как один человек. Вы представляете — такой грандиозный праздник, последние Игры тысячелетия, где и президентов и премьеров как грязи, а открывает кто? — маленькая девочка, невинное дитя.
Девочка между тем намазалась цинковой мазью, а прожектор изобразил солнце. Она легла на арену и заснула. Девочка просто заснула на солнышке. Подлинное чудо — в простоте. В этот момент трибуны осветились синим, и один комментатор РТР спросил другого: "Вам не кажется, что это напоминает волны?" — "Да",— ответил тот после десятисекундного молчания голосом, в котором общая восторженность все же подавила некоторые сомнения. А зря он сомневался — потому что тот, кто спрашивал, знал по сценарию, что дальше будет океан.
Меж тем девочке приснился океан, от чего она взлетела на фантастическую высоту и начала там неопределенно порхать. Арена наполнилась разнообразными морскими гадами. Медузы, скаты, мурены и прочая нечисть бегали по полю и летали в воздухе, девочка порхала, и все это было так первозданно и ничем не нарушалось, кроме гигантского крюка, на котором был насажен толстый извивающийся червяк.
И вдруг все кончилось. Вместо воды появился огонь. Арена сделалась серой, и по ней стали бегать австралийские аборигены со скованными за спиной руками под унылую аборигенскую музыку. Лица их были почти так же страшны, как рожи морских гадов. На подиуме наверху появился толстый размалеванный двухметровый абориген Джакамура Мунья Рин и стал бить одной толстой эвкалиптовой палкой о другую. Духи потащили девочку к нему на подиум, а огонь меж тем все разгорался. Пошел дым, Мунья стал бить палкой все сильнее. Взорвался фейерверк. Потом все погасло.
Следующая сцена показывала выжженную землю. На ней некоторое время ничего не было, а потом начали быстро произрастать огромные растения. То есть все начало плодоносить, развилась флора и фауна.
Так бывает, что народы разных стран скептически относятся к своим главным национальным символам, считая их пошлыми. Вот как мы относимся к самоварам и медведям, так австралийцы, как выяснилось, относятся к кенгуру и утконосам: они считают их ужасной пошлятиной. Поэтому никаких кенгуру не показали, а показали какие-то специфически австралийские бобовые, которые так росли, так раскрывали свои бутоны, будто их облучили радиацией. Все это плодоношение производило эффект, родственный картинам Иеронима Босха,— странные бобовые так бодро перли из арены, что в этом было что-то непристойное. Впрочем, вполне по-босховски выглядели и сцены в океане и аборигено-духи, бегающие в дыму. Мунья показывал Ники все это сверху, а она смотрела широко раскрытыми от удивления глазами.
Вот такая история. Как правильно сказал комментатор, нигде кроме Австралии такого шоу не могло бы быть.
Есть такой анекдот про психоанализ — приходит к Фрейду дочка и говорит: "Папа, мне приснился толстый червяк, который все время лез ко мне целоваться. Это что значит?" А он отвечает: "Знаешь, доченька, бывают такие сны, которые ничего не значат". Значит, девочка в период полового созревания заснула и ей сначала приснился океан. В нем плавали разные длинные и скользкие рыбы, медузы, а в центре висел толстый червяк на крючке в качестве приманки. Потом все это кончилось, стало жарко и явился двухметровый абориген с толстой палкой в руке. Он ритмично бил этой палкой, и все сильней, и сильней, и быстрей, и потом появился огонь, и фантастический фейерверк. И вдруг все погасло. А потом опустошенная земля начала бешено плодоносить. Я вас спрашиваю, тут вообще какие-нибудь комментарии требуются?
Еще как. Потому что ничего такого устроители этого грандиозного шоу в мыслях не имели. Это вам не испорченная психоанализом Европа. Это простая и невинная Австралия.
Значит, этот Мунья символизировал вовсе не это самое, а древнюю и прекрасную культуру Австралии, которая жила в полном согласии с природой. Ники вообще символизировала Австралию как таковую — молодую страну, которой всего-то двести лет. Сцены подводной и надводной природы символизировали тот мир, который ей (Австралии) предстоит открыть. Вода и огонь символизировали стихии, подвластные человеческой силе и дали ключ к дальнейшему развитию шоу, когда олимпийский огонь зажегся из фонтана (для человека нет ничего невозможного). Все это вместе символизировало то, что у страны есть будущее.
Правда, у всего этого был и второй подтекст, но опять же не тот, который вы подумали. Абориген был дополнительно символизацией расовой терпимости, а девочка — половой. Финальный их проход, когда Мунья с Рики идут по плодоносящей земле, может считаться эмблемой политкорректности. Продолжая эту тему, в дальнейшем олимпийский факел носили в основном женщины, и многие из них — пожилые инвалиды.
Так что они совершенно не догадывались, как превратно может быть понято их замечательное шоу. Впрочем, это нормально. До того как доктор Фрейд растолковал человечеству все о либидо, человечество тоже не было вполне уверено, какая гадость ему снится. Однако снилось ему как раз то самое. Можно предположить, что до Австралии просто не дошел психоанализ, и они заняты ложной символизацией своих сексуальных видений. Причем настолько невинны, что выставляют эти видения напоказ миллионной толпе.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН