Попытки привить вкус российским инвесторам к альтернативным инвестициям не прекращаются. На сей раз нам предлагается нетривиальная игра: вложения в сектор Life Settlements — вторичный рынок страхования жизни граждан США. Квалифицированным инвесторам предлагается получить дивиденды от ранней смертности американцев.
Представьте себе, что вы простой американский пенсионер. И как у обычного американского пенсионера, у вас есть полис страхования жизни, по которому вы подписались платить лет двадцать назад. И платите. Жить вы планируете еще долго и счастливо, но однажды вам почему-то надоедает оплачивать свою страховку, или вы не можете, или не хотите. И вы решаете свой полис продать, благо американское законодательство позволяет это сделать.
У вас есть несколько вариантов — к примеру, продать полис самой страховой компании, где вы застрахованы. Но это невыгодно, за расторгнутый договор вы получите минимальную компенсацию. В случае если речь идет о страховке с размером страховой выплаты $1,5 млн, то к моменту продажи человек уже заплатил $200-600 тыс. А на вторичном рынке Life Settlements — при продаже третьему лицу или специальному брокеру — за полис можно получить уже $150-500 тыс. в зависимости от срока дожития.
"Речь идет о распространенной практике, принятой в США, где самым популярным является пожизненное страхование,— говорит главный актуарий компании Alico Владимир Новиков.— В результате такой сделки человек получает сумму выше выкупной, но ниже страховой, которая будет выплачена по случаю смерти. Далее к новому человеку переходит право на выплату по случаю смерти. Выгода — разница между ценой покупки такого права и страховой суммой. Риск — кто знает, сколько еще проживет застрахованный. То же самое с полисами смешанного страхования. Но там проще, так как есть четкая дата выплаты по дожитию".
Важно понимать: разница между обычным и смешанным страхованием жизни принципиальна. При смешанном варианте страховка выплачивается и в случае смерти застрахованного, и в момент окончания срока действия договора, если застрахованный продолжает жить.
Свое развитие рынок Life Settlements получил в 80-х годах прошлого века, во время распространения ВИЧ-инфекции. Американцы, которым ставили диагноз СПИД, стали продавать свои полисы страхования жизни. В Америке это такое же имущество, как, скажем, недвижимость, и его можно использовать полностью или частично в качестве обеспечения банковского кредита. Актив оценили хедж-фонды и банки, которые начали выкупать у страховых брокеров полисы жизни "гуртом" и "заворачивать" их во всевозможные структурные продукты.
Фонды, инвестирующие в сегмент Life Settlements, появились у крупнейших инвестбанков, включая такие, как Citigroup, Merrill Lynch, Berkshire Hathaway (инвестиционная компания миллиардера Уоррена Баффета). По данным немецкого издания Spiegel Online, совокупный объем средств, находившихся под управлением только двух хедж-фондов, сформированных по заказу AIG и Citigroup, составлял к 2006 году $3,6 млрд и включал в себя 1318 полисов.
Для российского рынка Life Settlements — продукт экзотический, недаром нет даже устоявшегося перевода термина на русский язык. Возможно, появится. По крайней мере, первое предложение уже есть. Инвестиционная компания Globalvest AG на прошлой неделе представила Swiss Settlements Fund — первый фонд прямых инвестиций во вторичный рынок страхования жизни, паи которого предлагаются российским инвесторам. Основанная в 2005 году Globalvest AG до сих пор работала с институциональными инвесторами напрямую, рассказывает представитель компании в России Андрей Пасхин.
Презентовать фонд российским клиентам в Россию приехал Ренато Бианхин, член совета директоров Raiffeisenbank Therwil и генеральный директор Globalvest AG. Фонд Swiss Settlements Fund, по его словам, это пробный шар на российском рынке. В случае успеха будут формироваться последующие фонды. Стоимость чистых активов фонда составит $100 млн.
"Это ЗПИФ, зарегистрированный на Мальте, мы предлагаем его только квалифицированным инвесторам,— рассказывает Ренато Бианхин.— Вход — от $10 тыс. Активы — полисы страхования жизни граждан США, чей возраст превышает 65 лет и срок дожития, по оценкам аналитиков, составляет от 36 до 180 месяцев. Размер страховой выплаты по этим полисам начинается от $1 млн. Расчет рисков ведут актуарии и медицинские аналитики, которые выпускают сверхподробный отчет, который в тоже время является полностью анонимным".
"Структура фонда построена так, что позволяет сохранить анонимность застрахованных и учитывает этический аспект таких инвестиций,— рассказывает Андрей Пасхин.— Ведь есть брокеры и финансовые советники, которые предлагают прямые инвестиции в конкретный полис конкретного человека. В таком случае только представьте, как пять инвесторов сидят и ждут, когда конкретный человек уйдет из жизни. В случае с фондом такой ситуации не возникает".
Между тем компания Globalvest AG может предложить крупным клиентам и трастовый вариант инвестиций для формирования личного портфеля (от $10 млн) из портфолио фонда. "При том что фонд будет иметь полный доступ ко всей медицинской информации, включая сведения о медикаментах, которые сейчас принимает застрахованный, о местности, где он проживает, все — вплоть до генеалогического древа, информация по-прежнему будет полностью анонимной",— утверждает Андрей Пасхин.
На вопрос, в чем же тогда заключается управление фондом, представители компании отвечают, что в первую очередь — в качественной экспертизе. Задача управляющего, как и в других случаях,— правильно сформировать портфель. Ренато Бианхин поясняет: "Мы крупные клиенты и можем выбирать, наш аудитор — KPMG, одна из ведущих мировых аудиторских и консалтинговых компаний, а escrow agent — компания Mills, Potoczak & Company, которая имеет 18-летний опыт работы и является гарантом надежности страховых полисов (агент эскроу — лицо, в руках которого находится счет до урегулирования отношений между двумя принципалами.— "Деньги").
Удастся ли Ренато Бианхину убедить русских клиентов в том, что его предложение — "майский день и именины сердца", трудно пока сказать. Прогнозируемая доходность фонда — на уровне 6-11%, говорят его представители. Правда, сразу оговариваются: реальная доходность существенно выше. Но ее готовы обсуждать лишь с потенциальными клиентами.
С учетом того, что доход фонда никак не коррелирует с динамикой каких-либо рыночных инструментов, это не так плохо. Но риски тоже велики: в случае возникновения спорных вопросов клиентам придется решать их на Мальте, где зарегистрирован фонд, или на острове Мэн (при условии инвестиций в траст). Кроме того, и российский, и зарубежный рынки периодически сотрясают скандалы, связанные с мошенничеством на полисах страхования жизни. И для того, чтобы просчитать все риски, потенциальным клиентам необходимо изучить тонкости страхового дела на рынке США.
Этим дело не ограничивается: не стоит забывать и о демографическом риске. Продолжительность жизни жителей развитых стран может оказаться выше, чем предполагалось раньше и считается сейчас. Из-за этого уже скоро начнут трещать по швам бюджеты развитых стран и расти пенсионный возраст.
"Как идею это, конечно же, можно продавать, но в реальности инвестор не сможет оценить риски и инвестиционный потенциал этого инструмента,— подтверждает все опасения партнер UFG Wealth Management Дмитрий Кленов.— В данном случае нужно оценивать риски самих страховых компаний, чьи полисы покупаются фондом. Нужно оценивать риски условий страховых полисов, риски диверсификации портфеля и так далее, и так далее. Если все делать качественно и нанимать американских юристов, в этом механизме, мне кажется, будут достаточно высокие издержки. Так что идея неплохая и очень оригинальная, на выходе риски большие, а потенциал роста призрачен".
"Такие модели инвестирования работают только в относительно небольших объемах"
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Алексей Голубович, председатель совета директоров компании "Арбат Капитал Менеджмент":
— Главная идея инвестирования в альтернативные активы состоит в диверсификации рисков от сильно подверженных влиянию инфляции макроэкономических циклов и политических потрясений традиционных финансовых инвестиций и недвижимости. Альтернативные инвестиции, с точки зрения пропагандирующих их теоретиков и маркетологов, лучше защищены ввиду их меньшей зависимости от макроэкономики (например, хедж-фонды могут расти при падении рынка, произведения искусства невоспроизводимы и со временем только дорожают, а венчурные проекты основаны на технологиях будущего) или по причине их более глубокой связи со стабильным физическим потреблением (сырье, бриллианты или вино).
В действительности такие модели инвестирования работают только в относительно небольших объемах (по сравнению с рынками облигаций, акций или недвижимости) и при очень грамотном выборе объектов вложений. Есть очень немного примеров, когда на каком-то классе альтернативных активов удалось в течение продолжительного периода времени (например, три-пять лет) зарабатывать больше, чем на традиционных финансовых рынках. Причины — сложность использования кредитного плеча при работе с альтернативными портфелями, низкая ликвидность, высокие трансакционные издержки и стоимость управления портфелем, а главное — относительно узкий рынок и незначительное число инвесторов для любого класса альтернативных инвестиций (кроме хедж-фондов).
Поэтому, сравнивая доходность различных классов активов за каждый год, можно найти примеры резкого роста определенного товара (например, медь или драгметаллы) по сравнению с индексом РТС или S&P 500, но очень немного примеров стабильного и опережающего роста в течение многих лет. Последнее наблюдается в основном среди относительно узкой группы хедж-фондов (так как большинство хедж-фондов на 5-10-летних периодах показывает худший результат, чем основные фондовые индексы), а также на некоторых рынках произведений искусства и антиквариата.