Главный урок 17 августа состоит в том, что российская экономика наконец стала рыночной. И ее поведение можно прогнозировать. Прогноз таков: в ближайшие годы страну ждет стагнация, и самое лучшее правительство ничего с этим поделать не сможет.
Черномырдин довел страну до естественного уровня
"При мне люди жили как люди",— говорит Виктор Черномырдин, вспоминая докризисные времена. Что он имеет в виду? Очевидно, в первую очередь — твердый рубль и наметившийся рост экономики. Только вот можно ли это считать заслугой правительства Черномырдина? Благостное состояние российской экономики куда проще объяснить, опираясь на закономерности ее рыночного развития. Просто к 1996 году экономика вышла на так называемый естественный уровень, при котором фактическая и ожидаемая инфляция были равны друг другу.
Заплатить за это пришлось колоссальным падением производства, которое с 1989-го до стабильного 1996 года составило 44% (см. рис. 1). Но катастрофическая глубина спада объясняется отнюдь не ошибками Гайдара или Черномырдина. Главный виновник — монополизированная структура российской экономики. Открыв любой учебник Economics, можно убедиться, что максимальную прибыль (а стремление к максимальной прибыли в условиях рынка совершенно естественно, именно на этой базе экономика и выходит на естественный уровень) монополист получает при половинной загрузке своих мощностей. 44% реального ВВП — такова оказалась цена построения основ рыночной экономики в России.
Роберт Лукас, нобелевский лауреат по экономике, исходя из классического тезиса о том, что экономика — это саморегулирующийся организм, математически доказал, что разность между фактическим выпуском продукции и его естественным уровнем (другими словами, отклонение экономики от естественного уровня) прямо пропорциональна разности между фактическим и ожидаемым ростом цен (см. рис. 3).
В полном соответствии с этой зависимостью 1996-й стал первым годом стабильности. Производство упало до естественного уровня. Инфляция почти остановилась. Ожидаемая инфляция стала близка к нулевой. Люди стали жить как люди.
А дальше по российской стабильности был нанесен сильнейший удар. Снижение мировых цен на нефть привело к ухудшению торгового баланса страны (экспорт нефти и газа — основной источник валютных поступлений) и в конечном счете — к девальвации рубля. В свою очередь, девальвация в условиях долларизованной экономики вызвала быстрый рост инфляционных ожиданий. Они превысили фактическую инфляцию. Именно это объясняет прошлогодний спад производства. Попытки списать его на крах банковской системы, который затруднил денежные расчеты, в условиях преобладающего бартера кажутся довольно сомнительными.
Россия сорвалась с естественного уровня. Но поскольку теперь ее экономика является системой, она не могла на него не вернуться: разница между фактическим и ожидаемым ростом цен опять должна была стать равной нулю. Произойти это могло двумя путями: либо через понижение инфляционных ожиданий, либо через повышение цен.
Примаков не мешал стране вернуться на естественный уровень
Евгений Примаков, если верить опросам общественного мнения, стал чуть ли не национальным героем. Его считают человеком, который остановил кризис и спас Россию. Между тем правильнее было бы сказать, что он просто не мешал экономике вернуться в состояние равновесия. Джефри Сакс, известный специалист по переходным экономикам, был совершенно прав, когда в начале этого года сказал, что российская экономика уже не зависит от правительства, а россияне не верят никому и ничему, кроме доллара.
В России образовалось новое плато застоя. В 1999 году при сохранении среднегодового обменного курса на уровне 25 рублей за $1 фактический рост цен практически совпадет с ожидаемым (см. рис. 2). Таким образом, экономика вновь выйдет на естественный уровень, но уже при удвоенном уровне цен. Этот выход будет сопровождаться примерно 2-процентным ростом (объем промышленного производства в первом полугодии 1999 года уже увеличился на 3% в годовом исчислении).
Следует подчеркнуть, что этот рост является некапиталоемким, имеет незначительный потенциал и краткосрочный характер. Он не обусловлен ростом естественного уровня реального ВВП, который достигается только за счет производственного инвестирования (и который, собственно, и принято называть экономическим ростом). А инвестиций как не было, так и нет — в первой половине 1999 года они в очередной раз уменьшились на 2%. Да и откуда взяться инвестициям, когда за полтора года сменилось шесть правительств, а налоги таковы, что, по признанию налогового министра Александра Починка, "если их все взыскать, экономика остановится"?
Таким образом, лучшее, что ждет Россию,— это колебания ВВП около естественного уровня, достигнутого в августе 1996 года, при Черномырдине. И это действительно лучшее. Потому что стабилизация обменного курса, а тем более начавшийся недавно рост курса доллара приведет к росту инфляционных ожиданий. Если исходить из правительственных проектировок федерального бюджета на будущий год, в 2000 году будет среднегодовой курс 32 рубля за $1, а цены вырастут в 1,22 раза. Тогда ожидаемый рост цен составит 2,08 раза, и в результате начнется спад. Его величину можно прогнозировать, опираясь на рис. 2 и 3,— около 5%.
Спада можно избежать либо за счет двукратного роста цен в 2000 году, либо за счет снижения курса доллара до 16 рублей. Поскольку второй вариант нереален, остается или спад в 5%, или рост цен на 100%. Ни то ни другое избирателей не порадует, так что партии власти не позавидуешь.
ВЛАДИМИР Ъ-КИРИЛЛОВ, НИКОЛАЙ Ъ-ВАРДУЛЬ
Российская экономика уже не зависит от правительства, а россияне не верят никому и ничему, кроме доллара
------------------------------------------------------
Как считают инфляционные ожидания
Для определения годовых значений инфляционных ожиданий в статье использовались два независимых подхода: метод рациональных ожиданий и метод кривой Филлипса — оба дали практически одинаковые результаты.
Первый подход основывается на модели долларизованной экономики. В такой экономике большинство цен выражаются в долларах и затем переводятся в рублевые путем умножения на рыночный обменный курс доллара. При этом ожидаемая инфляция, как в любой небольшой открытой экономике, определяется отношением уровня мировых цен к уровню внутренних цен в долларовом исчислении.
На рис. 2 представлена динамика среднего уровня внутренних долларовых цен относительно базисного 1991 года. Она рассчитывается как отношение ВВП текущего года к ВВП 1991 года (и то и другое — в долларовом эквиваленте), при этом вводится поправочный коэффициент, определяющий уровень реального ВВП текущего года в процентах от уровня базисного года.
В интервале между 1991-м и 1996 годами наблюдался почти 34-кратный рост внутренних цен в долларовом исчислении. После 1996 года ценовая динамика вышла на полку: внутренние долларовые цены на экспортируемые товары доросли до мирового уровня.
Годовые значения ожидаемого роста цен в таком случае можно определить как отношение внутренних долларовых цен 1997 года к уровню внутренних долларовых цен соответствующего года. Рассчитанные таким способом значения: 7,12 раза в 1992, 3,02 раза в 1993, 1,75 раза в 1994, 1,30 раза в 1995, 1,01 раза в 1996, 1,00 раза в 1997 и 1,55 раза в 1998 годах.
Второй подход — кривая Филлипса. Она построена на рис. 1 по точкам за 1992-1996 годы. Ожидаемая инфляция получается после того, как в точке этой кривой с единичным значением фактического роста цен (нулевой инфляции) — она приходится на август 1996 года — строится касательная. Прямые, параллельные найденной касательной и проходящие через годовые точки кривой, отсекают на вертикальной оси, проведенной через точку касания, искомые годовые значения: 8,57 раза в 1992, 4,69 раза в 1993, 1,80 раза в 1994, 1,35 раза в 1995 и 1,03 раза в 1996 годах.
Как нетрудно убедиться, найденные с помощью двух методов значения инфляционных ожиданий или близки, или просто совпадают, что свидетельствует о достоверности используемых моделей.