Боевые действия в Дагестане приобретают масштабный характер. Это настоящая война. Появились первые беженцы — их несколько тысяч человек. Появились и первые дагестанские добровольцы, отправившиеся воевать на границу с Чечней. 11 августа из Махачкалы в район боевых действий выехали 350 человек — защищать Дагестан от чеченцев. Уже на следующий день они вступили в бой. Перед отправкой с некоторыми из них поговорил корреспондент "Коммерсанта" Юрий Сафронов.
Каирбек, 43 года, махачкалинец, женат, трое детей, работник налоговой службы.
— Вы служили в армии?
— Нет, только военная кафедра университета.
— Значит, армейских навыков нет?
— Абсолютно.
— А оружие ваше? (В руках у Каирбека автомат.)
— Нет, это автомат моего товарища, который не смог поехать.
— Дома как восприняли ваше решение? Вы советовались с семьей?
— С кем должен советоваться мужчина? Сказал, что надо ехать. Возражений и слез не было. По крайней мере при мне.
— Вас кто-то провожает?
— Домашним я запретил, а друзья провожают.
— Как вы представляете свою роль непосредственно в районе боевых действий?
— Если надо принять самое активное участие даже в боевых действиях (хотя не думаю, что нас допустят), то я готов.
Нурадин Дамадаев, 41 год, махачкалинец, женат, трое детей, работник налоговой службы.
— Вас тоже не провожают домашние?
— Я сказал дома, что это ни к чему. Родителям не стал говорить, что уезжаю в Ботлихский район,— старые уже. Жена, если они спросят, скажет, что уехал в командировку.
— У вас какое оружие с собой?
— Армейский карабин с оптическим прицелом.
— В армии служили?
— Да, был командиром взвода в реактивном дивизионе в Нахичевани.
— То есть повоевать готовы?
— Конечно. Не хуже, чем эти боевики, повоюем.
— Что вас толкнуло на такой опасный шаг?
— Вы знаете, мне не нравится, когда приходят в мой дом и диктуют мне какие-то условия.
Гасан Магомедрасулов, 38 лет, махачкалинец, принимал участие в афганской войне, тренер по восточным единоборствам, женат, трое детей.
— Сколько "афганцев" в вашей бригаде?
— На сегодня добровольцами записано 300 "афганцев", но пока не всем хватило оружия, будут ждать, обещали достать стволы.
— А вас что заставило вновь взяться за оружие?
— Только не считайте это за дежурную фразу. Патриотизм и наш дагестанский интернационализм.
— Ваши корни из каких мест?
— Дахадаевский район, селение Ашты.
— С кем приходилось говорить — все верят в победу. Вы что на этот счет скажете?
— Что тут говорить... У большинства есть опыт.
— Вам обещали что-нибудь заплатить за это?
— Мы не интересовались этим. В конце концов, едем туда не по коммерческим вопросам, главное — чтобы кормили иногда и было все, что нужно для бойца. Мы же не на чужбину едем воевать, а за свою родину.
— Говорят, что с дагестанцами воевать придется, у которых сомнительные хозяева.
— Если они с какими-то шакалами пришли на нашу землю, то они самые настоящие предатели, которых надо уничтожать.
— Вы уверены, что очистите от них дагестанскую землю?
— Если все как один поднимутся, то безусловно. К сожалению, сейчас в Махачкале, да и тут рядом, очень много молодежи из Цумадинского и Ботлихского районов. Сидят, околачиваются. Мне стыдно за них, когда ребята из других мест приехали защищать нашу дагестанскую землю, те места, откуда родом эти бездельники.
Свой первый бой с чеченскими бандформированиями добровольцы приняли на следующий же день после отправки, 12 августа, у села Годобери Ботлихского района. Потерь, к счастью, среди них не было. Однако, по непроверенным данным, среди них появились перебежчики, переметнувшиеся на сторону чеченцев. Официальные источники эту информацию не подтверждают, подчеркивая, что почти для всего Дагестана война приобретает народный характер. Хотя больше всего она стала походить на гражданскую войну, ведь две противоборствующие в Дагестане группировки — официальная власть и оппозиция — опираются на внешнюю поддержку. Одна — на федеральные войска, другая — на чеченские бандформирования.