Ситуацию вокруг взаимоотношений ЗАО "Медиа-Мост" и ОАО "Газпром" прокомментировал корреспонденту Ъ ВИКТОРИИ Ъ-АРУТЮНОВОЙ министр печати России МИХАИЛ ЛЕСИН.
— Приложение #6, о котором сейчас столько говорят, действительно есть и подписано вами?
— Этот документ — декларация, не входящая в пакет документов по сделке. Причем созданный исключительно по инициативе "Медиа-Моста" и лично господина Гусинского.
— То есть приложение составлялось Гусинским и его адвокатами?
— Да. В день подписания общего договора ко мне с этим приложением приехал Малашенко.
— Не 18-го, а в день подписания, 20-го...
— Именно в день подписания приехал и попросил завизировать этот документ, на котором уже стояла подпись Коха и Гусинского. Которую, кстати, я сегодня в новостях канала НТВ не увидел. Я могу совершенно точно сказать, что с юридической точки зрения этот документ не представляет никакого интереса и не отражает никакие предметы деятельности тех сторон, руководители которых под ним подписались.
— В каком качестве согласились поставить свою подпись вы?
— Человека, который много лет знаком с компанией "Медиа-Мост". С просьбой о подписании мне звонил сам Владимир Александрович Гусинский, приблизительно с таким текстом: "Миша (мы с ним на 'ты'), я прошу тебя подписать документ, поскольку для меня очень важна твоя позиция. Для меня это будет являться подтверждением серьезности сделки и намерений 'Газпрома'". Я спросил его: "Это же чистая декларация. Зачем тебе это надо?" — "Я тебя умоляю, для меня это лично важно".
Владимир Александрович вообще не имел права ничего подписывать, поскольку накануне объявил себя если и не невменяемым, то уж не отвечающим за свои действия.
— В тот момент вы предполагали, что Гусинский может развернуть сделку, а документ, подписанный вами, будет предан огласке и ваше положение как государственного чиновника и федерального министра окажется, мягко говоря, непростым?
— Я считал тогда, впрочем, как и сейчас, что разрушение НТВ за счет любых действий — дефолта, взятых кредитных обязательств — серьезная угроза рынку СМИ. Если бы это произошло, я был бы очень расстроен. Но до этого я разговаривал с Кохом: у меня была абсолютная уверенность в том, что "Газпром" не собирается владеть активами "Медиа-Моста", а собирается реализовать их на свободном рынке, неважно — внутреннем или внешнем. Поэтому я был абсолютно уверен, что если у меня есть какая-то возможность снизить напряжение на поле СМИ, то я должен это сделать. В тот момент я думал не о том, что могу подставиться, и не о своей карьере — для меня важнее было мирное и цивилизованное урегулирование проблемы.
— Предложение о продаже "Медиа-Моста" в обмен на свободу Гусинского — цивилизованное?
— Я не хотел бы обсуждать вопросы бизнеса — это вопросы Коха. Я могу сказать только, что к тому моменту, когда начались разговоры об этой сделке, "Газпромом-медиа" уже была проведена большая работа по оценке финансового состояния компании, ее капитализации: стало понятно, что компания в таком виде не выживет. "Газпром" же был заинтересован прежде всего в том, чтобы спасти свои деньги. Что касается "Медиа-Моста", то с их стороны к тому моменту была проявлена мимолетная усталость или мимолетное желание прекратить все эти политические игрища и войны. Теперь, правда, понятно, что уже тогда у Гусинского было ясное понимание того, что эта сделка не состоится, ему просто было необходимо время для того, чтобы наработать негативный политический ресурс.
— Это вам понятно сейчас, но вы так и не ответили: в тот момент, когда вы подписали документ, вы подозревали, что ситуация может измениться?
— Нет. Я считал, что условия, которые подписал "Газпром" для спасения деловой репутации Гусинского и его компании, были максимально выгодны Гусинскому.
— Так оказывалось ли на него давление?
— Во-первых, что мы подразумеваем под давлением? Я и тогда, и сейчас говорил, что действия Генпрокуратуры не имеют никакого отношения к СМИ, а имеют отношение к бизнесу Гусинского.
— Но бизнес Гусинского — это СМИ...
— Да, но до этого он был банкиром, строителем, животноводом. Просто все остальные проекты провалились, и остался только этот. По моей информации, никакого давления на господина Гусинского не оказывалось. Наоборот, господин Гусинский, на мой взгляд, оказывал давление на Коха по максимально скорому решению проблемы. Если уж говорить о давлении в том понимании этого слова, которое сейчас демонстрирует НТВ,— все вопросы можно было бы решить за два дня. Не первый год, как говорится, замужем. Кстати, половине методов этой работы обучал когда-то сам Гусинский. Давайте просто последим за дальнейшими событиями и представим на секундочку, что сделка действительно проводилась под давлением: никакого смысла затягивать ее не было бы. Тем более что деньги были перечислены в Лондон еще в августе.
— Может быть, тогда Гусинский был недоволен именно суммой?
--Я не хотел бы комментировать эти вопросы — они к Коху. Но если бы на Гусинского оказывалось давление, он мог бы заявить об этом на следующий день после вылета из Москвы — какая необходимость тянуть до сентября?
— Но вы сами сказали, что он вырабатывал некий политический ресурс...
— То есть выбирал: кинуть или нет. Ну, быть может. Я могу сказать только, что никакого давления не было. Вся история — инициатива Гусинского. Переговоры вел Малашенко с Кохом и Цимайло. Я в этих переговорах не участвовал и тем более не подозревал, что подписанная мною бумага является неким основополагающим "юридическим документом", который сейчас предъявляется в доказательство того, что власть давила на Гусинского.
— Скажите, а власть — Кремль, президент — знала о том, что министр поставил свою подпись под такой бумагой?
— В тот момент, когда я ее ставил,— нет.
— А позже?
— Позже я доложил, что поставил подпись на политической декларации.
— И какова была реакция?
— У меня есть свои права и возможности, которые я и реализую. Реакция была абсолютно нормальной.
— Почему сейчас "Газпром" собирается решать конфликт с "Мостом" посредством Генпрокуратуры, а не через суд?
— Я не хотел бы комментировать этот вопрос.
— Как теперь будет развиваться ситуация?
— Прогнозировать сложно. Я могу только сказать, что СМИ вообще не должны участвовать в таких конфликтах — они слишком хорошо и сильно вооружены.
Я сейчас вспоминаю пословицу "Не делай добра, не будешь плохим". Малашенко, Цимайло, Гусинский, обратившиеся ко мне за помощью, в результате оказались нечестными людьми. Хотя, может быть, это и странно слышать от меня — министра. За всем происходящим читается другой посыл. Гусинский требует прямого контакта с Путиным. Он утверждает, что готов сделать так, что все его СМИ будут лояльными, как в 1996 году, но только если Путин лично попросит об этом Гусинского.
— Президент услышит этот посыл?
— Мне трудно сказать. В рамках моих полномочий я могу только объяснять свою позицию. Наверное, тогда мне не стоило рисковать своей репутацией и позволять использовать как приманку.
В принципе я бы и сегодня подписал эту декларацию, так как считаю: это самое главное завоевание новой России.