Россия и дикий мир

Первый канал показывает самый дорогой и самый качественный документальный сериал о природе нашей страны "Россия от края до края"

Юлия Ларина

Этот выезд на природу обошелся примерно в 3 миллиона евро. Выехали на нашу природу немецкие операторы и режиссеры. В отличие от тех иностранцев, которые считают, что в России медведи ходят по улицам, они знали, что медведей, а также тигров, овцебыков, тюленей и многих других представителей животного мира надо искать там, где нет ни улиц, ни дорог. В течение почти трех лет 10 съемочных групп снимали наши природные богатства в самых отдаленных и труднодоступных местах — на Камчатке, в Арктике, на Дальнем Востоке, Кавказе, в Сибири и на Урале. Они не жалели себя и порой рисковали жизнью. Многие кадры, сделанные ими, уникальны. Так природу России до сих пор никто не снимал.

Уже первая серия 6-серийного фильма (на русский его озвучил Сергей Гармаш) прошла на Первом канале со значительными показателями — каждый пятый российский зритель выбрал этот проект. А на сайте канала появились отклики, проникнутые любовью к Родине: "Бог мой! Какая потрясающая природа нашей Великой Родины, РОССИИ!!!" (Алексей, Тверская область); "Я люблю свою Россию!!!" (Макс Петлеванный); "Просто суперррр! Я живу в самой красивой стране!" (Сергей Чекалин).

Обозреватель "Огонька" посмотрела сериал, а также немецкий фильм о том, как этот сериал снимался, и поговорила с его создателями.

Природа денег

Дикие животные в России пугливы. Не менее пугливы сотрудники разных служб и ведомств. Поэтому немецким телевизионщикам порой стоило труда добиться разрешения на съемки. Ну действительно, кто поверит, что иностранцы с лучшей телевизионной техникой (фильм снят в формате высокой четкости) собираются, например, на Дальнем Востоке снимать не военные суда и подводные лодки Тихоокеанского флота России, а рыбных филинов, амурских тигров, китайскую мягкотелую черепаху и бабочек-поденок?

А на Кавказе в период грузино-осетинского конфликта съемочную группу даже задержали: вертолет с операторами подлетал близко к границе. Материал был изъят. Но закончилось все благополучно: после досмотра и допроса съемочную группу отпустили.

Идея снять фильм о природе России возникла еще лет 15-20 назад. Но, во-первых, требовались те самые разрешения на съемки, а во-вторых, большие денежные затраты, на которые никто не решался. Хорошие отношения между прежним бундесканцлером Германии Герхардом Шредером и бывшим президентом Владимиром Путиным усилили интерес немецкого телевидения к России, и деньги на самый крупный и самый дорогостоящий на сегодняшний день проект в области документального кино о природе нашлись. Поскольку такие затраты можно было потянуть только нескольким партнерам, из немецкой инициативы телекомпании NDR возникло международное совместное производство. Но съемки в России проводили в основном немецкие операторы.

Средства передвижения и переживания

"Россия — огромная страна". Эта фраза рефреном проходит в сериале и в рассказах немецких телевизионщиков о съемках. Они исколесили, облетели и обскакали необъятные просторы нашей Родины, использовав все возможные средства передвижения: джипы, лошадей, снегоходы, вертолеты, воздушные шары... И не без приключений.

В Сибири режиссер Оливер Гетцль и оператор Иво Неренберг хотели снять стадо оленей и добирались до места на снегоходах по замерзшей реке. Внезапно один снегоход провалился в полынью. Пока его доставали, стемнело, и они уже не успевали добраться до хижины. Поставив в лесу плохонькую палатку с дырками для камер, легли спать при температуре минус 30 градусов. Утром Оливер не смог надеть замерзшие сапоги.

— Я отвечал за приготовление завтрака,— рассказывает Иво,— но сначала мне пришлось отогревать на костре сапоги Оливера, чтобы он смог выйти из палатки.

Мерзли они напрасно: ни одного оленя в тех местах обнаружить не удалось.

Иногда дикими казались не только животные, но и средства передвижения. На Урале эта же съемочная группа планировала снять лосей, переплывающих реку. В местной деревне для немцев смастерили два плота из деревянных кольев и резиновых шлангов. Деваться было некуда, они погрузили на каждый по 150 килограммов оборудования и поплыли. Уже на реке выяснилось, что плоты сдуваются, и пришлось прямо на ходу их подкачивать. После целого ряда приключений плот перевернулся, и все телевизионное оборудование оказалось в воде. К счастью, основная камера была хорошо упакована и не намокла, но камера для скоростной съемки пострадала. Лосей все же удалось снять.

Показать красоту российских пейзажей операторы старались при помощи воздушных съемок. А на Камчатке вертолет вообще был единственным средством передвижения.

— На Камчатке обычно летают на Ми-8,— вспоминает оператор Кристиан Баумайстер.— Этим вертолетам уже больше 30 лет. Приходилось успокаивать себя: если этот вертолет уже пролетал 30 лет, почему именно сегодня он должен упасть? Нередко случалось, что летчик ни с того ни с сего сажал вертолет, выходил механик, бил по обшивке молотком, потом залезал обратно, и мы летели дальше.

Вообще, возраст и состояние отечественных летательных аппаратов — кажется, одно из самых ярких воспоминаний немцев.

— Мы арендовали старый русский биплан, построенный лет сорок назад,— рассказывает продюсер, режиссер и оператор Генри М. Микс.— Немного переоборудовали его, вынули дверь, удалили часть днища — это было нетрудно, так как болты все равно уже ослабли. Летать на таком динозавре было рискованно, ведь пилоты порой совершали головокружительные маневры.

Смертельной опасности подвергся один из операторов. Уже упомянутые нами Оливер Гетцль и Иво Неренберг несколько раз проводили съемки на Урале с воздушного шара. Собираясь запечатлеть границу между Европой и Азией, они вместе с местным жителем забрались в корзину, которая оказалась для троих слишком тесной. Из-за этого Иво вынужден был снимать в направлении, обратном направлению движения шара. Когда шар приближался к горе, Иво думал, что они пролетят над ней. Они потом и пролетели, но уже без Иво. А Иво от удара пролетел над камерой, перелетел через борт, зацепился ногой за трос, упал на камни, а потом сверху его еще придавило корзиной.

— У меня остался рентгеновский снимок лопатки, сделанный в Гамбурге,— рассказывает пострадавший оператор.— На нем видны только осколки костей, как будто разбросанных взрывом. Счастье, что все так закончилось.

День открытых зверей

Тех, кто видел сериал, восхищает, как немецкие операторы могли снять редких животных, которых прежде никто не снимал в их естественной среде обитания, и вообще как могли сделать кадры опасных зверей с такого близкого расстояния. Способы и условия съемки, о которых в самом сериале не рассказывается, тоже вызывают восхищение.

Увэ Андерс провел на практически необитаемом острове Врангеля четыре месяца в полной изоляции. Он снимал белых медведей. Если бы медведи на него напали, помочь ему было бы некому. Когда у него заболел зуб, он вынужден был лечить его сам, следуя советам врача, которые получал по спутниковому телефону.

На Байкале Тобиас Мэннле снимал медведей из специально построенного деревянного укрытия. За год до того медведь так рванул когтями его палатку, что она упала на землю. К счастью, в палатке в тот момент никого не было, но следующим летом уже решили ставить что-то более надежное. Он залезал в укрытие в четыре часа вечера и сидел до десяти утра в течение 12 дней.

Для съемки белоплечих орланов на Камчатке оператору Кристиану Баумайстеру соорудили снежную хижину: вырезали блоки из прессованного снега, уложили их друг на друга, как это делают эскимосы, чтобы получилось круглое сооружение. Целыми днями Кристиан без движения при температуре минус 10 градусов сидел в этой ледяной избушке, дожидаясь появления орлана, и к концу дня промерзал окончательно. Но, говорит, после первой встречи с орланами обо всем забыл. А обморозился он в другом месте, когда снимали Ключевскую сопку — с высоты 5 тысяч метров, из открытых люков вертолета. Чувствительность пальцев ног у него восстановилась только через три месяца.

Когда Кристиан решил снимать птенцов белоплечих орланов в гнезде, он соорудил платформу на соседнем дереве. Камеру нужно было установить в непосредственной близости от гнезда, но так, чтобы птицы не испугались. Знаете почему? Потому что немецкие операторы думали не только о хороших кадрах (чем вполне могли бы ограничиться), но и о сохранности нашей природы.

— С каждым годом численность белоплечих орланов сокращается, люди вытесняют их из естественной среды обитания,— говорит Кристиан.— Ни в коем случае нельзя было рисковать выводком.

В итоге он забирался с камерой на высоту 8 метров и работал в режиме день через два, чтобы ни в коем случае не спугнуть орланов.

Но спасти весь животный мир Камчатки немецким телевизионщикам не удалось. Они сами чудом спаслись в июне 2007 года во время природной катастрофы в Долине гейзеров: 20 миллионов кубических метров грязи, камней и снега в считанные минуты заполнили долину, погубив многих животных. Лавина прошла всего в нескольких сантиметрах (!) от их дома.

— Очевидно, это был Божий промысел, иначе не скажешь,— вспоминает Кристиан Баумайстер.— Через некоторое время мы пролетали на вертолете над этой территорией. На площади в несколько километров все было разрушено до основания. И только наш домик, как крошечный островок, остался нетронутым.

Необузданная страна

У немецких операторов порой возникали языковые проблемы: они не знали русского, а местные жители (если в тех местах вообще были жители) не говорили ни по-немецки, ни по-английски. Но таких проблем не было у продюсера, оператора и режиссера проекта Генри М. Микса. Ветеринарный врач по образованию (кстати, многие операторы сериала — профессиональные биологи), Генри начал карьеру в 80-е на острове Кинг-Джордж, где работал на советской антарктической станции "Беллинсгаузен" и занимался исследованием пингвинов, тюленей и буревестников. Сегодня он возглавляет собственное международное проектное агентство по защите природы и видов животных, а также работает в качестве независимого продюсера, режиссера и оператора на телеканалах разных стран. "Огонек" спросил Генри, нет ли у его команды ощущения, что они, немцы, показали россиянам их Родину?

— Для начала я должен сказать, что без русской помощи этот проект был бы просто немыслим,— пояснил Генри М. Микс.— Список людей, которые оказывали нам поддержку, партнеров и друзей, длинный. Начинается он с сотрудников заповедников, в которых мы проводили съемки (всего их около 20), продолжается биологами, экспертами, работниками институтов, егерями, пилотами, агентами ФСБ, сотрудниками Всемирного фонда дикой природы (WWF) в России и заканчивается русскими операторами, как, например, Василий Солкин, Анатолий Рыжов, Александр Ратников, и другими, которые внесли свой вклад в проект важными и интересными съемками. Я убежден, что русские в скором времени будут сами снимать документальное кино о природе на таком уровне. В России есть превосходные операторы, традиции и хорошая школа. И к тому же русские люди обожают просто быть на природе. Мы ничего нового в этой области им показать не можем. Но я все-таки надеюсь, что в будущем мы сможем реализовать настоящее совместное производство с русскими партнерами. Возможно, наш сериал продемонстрирует, что мы, немцы, тоже можем хорошо чувствовать Россию. Я бы с удовольствием сюда вернулся. Это огромная и необузданная страна. В России можно всю жизнь снимать фильмы о природе и все равно увидишь при этом только маленькую частичку, а поймешь еще меньше.

***

В немецком сериале, за что его упрекают некоторые критики, не акцентируется внимание на проблемах и бедах: браконьерах, экологических катастрофах, потеплении климата... Создатели проекта объясняют это тем, что задача была другой: добиться того, чтобы зрители восхитились природой России и поняли, чего они могут лишиться и уже лишаются. "Их осталось очень немного" — часто повторяющаяся в сериале фраза о самых разных животных. Хотя это и так понятно, на каком языке ни произноси — на немецком или на русском.