концерт / вокал
В Национальном доме органной и камерной музыки выступил украинский контратенор Игорь Ищак. Его репертуарная модуляция в сторону эпохи барокко и церковной музыки более поздних эпох порадовала точностью прицела на произведения, идеально соответствующие запросам уникального голоса, но показала, что на незнакомой территории вокалист теряется. Рассказывает ЛЮБОВЬ МОРОЗОВА.
Когда в конце 1990-х выпускник Львовского музыкального училища Игорь Ищак поступал на вокальный факультет Киевской консерватории, приемная комиссия оказалась в непростом положении: сопранистов у нас почти не водилось, и что делать с редким голосом абитуриента, никто не знал. Разные преподаватели натаскивали ученика на традиционном оперном репертуаре — страстных ариях, написанных для женского сопрано. Несоответствие специфики контратенорового голоса женскому лирико-романтическому амплуа тогда мало кого волновало: экзотический тембр был невероятно востребован, и Ищак с I курса выступал на всех ведущих площадках столицы.
Конечно, параллельно появилась возможность гастролировать. Тут-то и обнаружилось, что культура пения украинского контратенора идет вразрез с многовековой европейской традицией. Не облегчило ему жизнь и появление новых талантливых сопранистов: участника ансамбля "Конкорд", обладателя светлого, прозрачного тембра Александра Лося, забросившего генную инженерию ради шедевров барокко Вадима Митряева, великолепного пианиста и вокалиста Константина Збанычука и одессита Юрия Миненко. Все они демонстрировали куда более стабильные вокальные данные, и Игорь Ищак, поговаривают, снова занялся образованием, пытаясь подстроить свой голос под барочную манеру.
Что вышло из этой затеи, можно было наблюдать на нынешнем концерте, корпус программы которого составили произведения композиторов различных эпох на текст католической молитвы к Деве Марии. Вечер озаглавили "Ave, Maria!", лишними знаками препинания указав на правомерность хохмы Венедикта Ерофеева, писавшего, что русские переводят "Ave Maria" как "Привет тебе, Мария!". В программу ввели сразу три композиторские мистификации: "Adagio" соль минор, приписываемое Томазо Альбинони, но в реальности созданное в середине прошлого века итальянским музыковедом Ремо Джадзотто, "Ave Maria" Джулио Каччини, написанную 40 лет назад российским гитаристом Владимиром Вавиловым, и одноименный опус Франца Шуберта, который изначально являлся его "Третьей песней Эллен", романсом на стихи Вальтера Скотта.
Неряшливость в составлении программы передалась, кажется, и самому исполнителю — он плохо попадал в строгий стиль, пускал петухов на верхних нотах и неестественно форсировал звук. Даже притом что концерт был адресован широкой аудитории, публика оплошности артиста прекрасно слышала и недоумевала до самых последних номеров программы, когда вокалист наконец-то распелся. Добротно исполнив опусы романтиков Шарля Гуно и Пьетро Масканьи, Игорь Ищак наконец-то добился оваций и криков "браво", но сделал это за счет возвращения в свое привычное амплуа поющего женским голосом мужчины.