Напряжение в Югославии после состоявшихся там 24 сентября выборов растет с каждым днем. Власти отказались признать победу уже в первом туре кандидата демократической оппозиции Воислава Коштуницы (Vojislav Kostunica) и назначили второй тур голосования на 8 октября. Оппозиция, считающая победу своего кандидата окончательной, призвала народ к гражданскому неповиновению. О том, как будет развиваться ситуация в Югославии дальше, в эксклюзивном интервью корреспонденту Ъ ГЕННАДИЮ Ъ-СЫСОЕВУ рассказал ВОИСЛАВ КОШТУНИЦА.
— Владимир Путин выразил готовность принять вас и господина Милошевича в Москве, чтобы найти выход из создавшейся в Югославии ситуации. Вы приедете?
— Я очень заинтересован в предложении президента Путина. Следует только уточнить некоторые детали и формат встречи в Москве.
— Югославский центризбирком объявил о втором туре выборов. Вы с этим не согласны. Что будет дальше?
— Забастовками и демонстрациями, которые сегодня практически парализовали жизнь Сербии, народ ясно продемонстрировал свое отношение к решению ЦИКа. Идти на второй тур бессмысленно, если я победил уже в первом. Власти пытаются это оспорить очевидной фальсификацией результатов голосования. Сегодня идет борьба двух концепций развития страны. Народ одну из них поддержал — убедительно, абсолютным большинством, вторую — отверг. Я не могу просто так проигнорировать голоса людей и признать право на кражу кого бы то ни было, даже Слободана Милошевича. Кроме того, раз уж власти солгали сейчас, где гарантии, что они не пойдут на обман во втором, пятом, десятом туре?
— Власти предлагали вам договориться полюбовно?
— Никаких сделок мне не предлагали. Хорошо известно мое отношение к тайным договоренностям и сделкам в политике. В том числе и поэтому столько людей отдало мне свои голоса. Впрочем, решение ЦИКа в определенном смысле можно считать приглашением к сделке. И его следует отвергнуть.
— Допускаете ли вы возможность того, что господин Милошевич откажется добровольно отдать власть и не остановится даже перед применением военной силы?
— Он, похоже, не готов примириться с тем, что народ больше не хочет видеть его у власти и что ему не удастся, подобно Тито, стать пожизненным президентом. Признаюсь, мне это трудно понять. Но такие люди существуют. И у вас в России они тоже были. Что касается применения силы, то думаю, что Милошевич перед этим не остановится. У него на сей счет нет моральной дилеммы, и душевных терзаний он не испытывает. Милошевич применял силу всегда, когда считал нужным. Однако сейчас у него, очевидно, иная проблема: у него нет достаточной силы, которую он бы мог употребить. От него отвернулось его окружение. Что в общем-то характерно для режимов, где лояльность основывается на страхе, а не на идее.
— Вы заявили, что Запад помогал президенту Милошевичу остаться у власти. Что вы имеете в виду?
— Западу выгодно, чтобы у власти в посткоммунистических странах находились люди, авторитарные во внутриполитическом плане и поддающиеся манипулированию в плане внешнеполитическом. Это, правда, не распространяется на Россию — из-за ее размеров и мощи.
Когда Западу было выгодно, Милошевича провозглашали фактором мира и стабильности на Балканах. Он тогда подписывал Дейтонский договор, соглашался на выселение сербов из Краины (сербская область в Хорватии.— Ъ). Милошевич перестал быть фактором мира, когда выступил против плана, который Запад хотел навязать Косово и Сербии. Абсурдно осуждать его за отказ принять план, предложенный в Рамбуйе (план косовского урегулирования, предусматривавший фактическую передачу власти албанскому большинству.— Ъ), потому что ни один ответственный политик его бы не подписал. Получается, что осудили Милошевича из-за единственного правильного хода, который он сделал. И только тогда вспомнили о его авторитарности и недемократичности — открыли Америку.
— Вы бы выдали господина Милошевича Гаагскому трибуналу?
— Нет. Потому что этот трибунал — политический, а не правовой институт. Потому что это расходится с моим пониманием правды и права. Потому что это противоречит позиции Югославии. Этот перечень можно было бы продолжить. Но Гаагский суд не относится к моим главным заботам.
— Если вы займете президентский пост, то как вы будете строить отношения Югославии с Россией и с Западом?
— Буду проводить разумную и трезвую политику, не привязывая страну ни к Западу, ни к России. Политику делового сотрудничества на здравых основах.
— Как вы собираетесь улаживать отношения с Черногорией, чтобы не допустить распада Югославии?
— С помощью диалога — упорного и терпеливого. Убежден, что нам удастся найти приемлемое решение. Для этого нужна лишь добрая воля, а она у нас есть.
— А что будет с Косово?
— Силы KFOR, к сожалению, еще должны оставаться там определенное время. Как, впрочем, и миссия ООН. Стоит только уточнить ее мандат и поставить во главе менее авторитарного и меньше пекущегося о собственной славе, нежели Бернар Кушнер. Возглавлять миссию должен мудрый человек, который знает нашу историю и особенности, а не подгоняет все под один шаблон. В отличие от Кушнера он должен быть лишен предрассудков. Но главное — следует наконец начать реальный диалог между сербами и албанцами. Навязанные решения не живут долго. Люди должны сами договориться и пойти на взаимные уступки.