Фильм "Москва" с нетерпением ожидался и все никак не выходил на экраны, поскольку угодил в число кинопроектов, которые подкосил финансовый кризис позапрошлого года. И не только экономически, но также идеологически: ведь "Москва" — супермодный фильм о новых русских — на глазах стал превращаться в "ретро". Однако никакой свойственной этому жанру ностальгии картина не пробуждает, только усиливает и так присущий ей эффект ледяного отчуждения.
Сценарий "Москвы" его авторы Александр Зельдович и Владимир Сорокин построили как современную саркастическую версию "Трех сестер" Чехова. Сестры (точнее, это мать Ирина и две ее дочери Маша и Ольга) наконец прибыли "в Москву" и стали хозяйками ночного клуба, что не избавило их от комплексов и неврозов, а мать с ее старым другом-любовником — от интеллигентской шестидесятнической рефлексии. Так что литературные традиции продолжают жить в этом современном по антуражу фильме, а в его героях обнаруживается больше традиционного русского, чем нового русского.
Хозяек клуба в "Москве" играют Наталья Коляканова, Ингеборга Дапкунайте и Татьяна Друбич. Героиня последней лечится у психоаналитика, в гипнотическом трансе едет по Москве-реке, ходит по Красной площади, словно героиня оперетты Пырьева, и поет на сцене клуба патриотические песни в модернистской аранжировке Леонида Десятникова. Балетного мецената и "денежный мешок" играет Александр Балуев: это самая точная и скупая "человеческая" роль в фильме, если не считать вовсе уж эпизодического бандита по кличке Слива.
По замыслу авторов, это прощание с целым веком отечественной истории. Вернее, даже с двумя веками — романтическим XIX и прагматичным XX. Прощание без пафоса и без слез, которым не верит проклятая Москва ни в кавычках, ни без. В этом отличие "Москвы" от других фильмов о "новых русских". В этом разница между картиной Зельдовича и снятым в Питере фильмом Ивана Дыховичного "Музыка для декабря" с его оперной висконтиевской величавостью и цитатами уже не из Чехова, а из Достоевского. В этом контраст между "Москвой" и "Братом-2", в который авторы решились вдохнуть новый правдоискательский пафос.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ