В Киеве — охота на оппозицию. Странно, что охотники не понимают, как быстро сами могут стать мишенью
Мы живем с завязанными глазами. Кто завязал нам глаза и когда это было, мы не помним, нам это неинтересно. Мы с завязанными глазами смотрим телевизор — так удобнее, так нам лучше видно. Мы с завязанными глазами ездим на машинах, спускаемся в метро, ходим по улицам, читаем и пишем. Мы едим с завязанными глазами — так вкуснее. Мы всему найдем оправдание.
Но когда нам говорят, что мы живем с завязанными глазами, нам это не нравится, нас это не устраивает. Мы любим поводырей. Они — наши проводники. Мы держимся за них — это приятно. С поводырями не надо думать, они за нас все придумают. Поводыри тоже живут с завязанными глазами. Будущего им не видно. Они потому и надевает на нас повязки, что им самим в повязке спокойнее.
Есть, правда, люди, которые не хотят носить повязки, но таких у нас меньшинство, и это смутьяны. И поэтому непонятно, каковы их истинные цели. А, кроме того, они нас могут завести непонятно куда и оставить в дураках.
Но разве мы одни живем так? Вот и наши соседи в соседних странах — они похожи на нас. А если у кого развязались повязки, а вместе с ними языки, то мы в недоумении пожимаем плечами. Что ни говори, но с завязанными глазами лучше спится, а жизнь, как давно заметили, есть сон, так зачем же метаться?
Я вернулся из Киева с такими мыслями. Там тоже решили примерить на людей черные повязки. У них они какое-то время назад развязались. Некоторые думают, что это американцы им нарочно развязали, назло нам. Но в любом случае, если повязка спадет, первое ощущение — это свобода. К ней болезненно привыкают. Но и отвыкают тоже болезненно.
Я в Киеве был на одной телевизионной передаче. Она шла в режиме прямого эфира. И на нее пригласили их бывшего премьера, Юлию Тимошенко. Ее в Киеве теперь многие не любят, потому что она в оппозиции, а у человека в оппозиции власти нет, с ним неинтересно. К тому же ею следователи занимаются, она может сесть в тюрьму. Но на передаче ее тоже решили судить. Я думал сначала, что одни будут ее судить, а другие участники передачи защищать. Но оказалось — все судили. И из зала, где сидели весьма еще юные зрители, тоже взялись ее судить. Нашли скомороха. С микрофоном. И он стал ее поливать, и журналисты за столом давай его поддерживать, смеяться, плеваться, гневные речи произносить. Вы, спрашивают, можете перед всем народом покаяться? Вы, интересуются, когда-либо в жизни брали взятки? Ни разу? И началось улюлюканье.
Я слушал-слушал, и мне стало противно. Юлия Владимировна Тимошенко — миниатюрная женщина. Но опытный боец. Хотя, с другой стороны, у всех есть грехи. Однако другой оппозиции, которая бы реально спорила с властью, в Киеве сейчас нет, и бить Тимошенко — значит вязать себе руки. Мы это проходили. В Киеве, одним словом, пахнет расправой. Еще недавно там расцветали сто цветов, там вообще климат неплохой и Европа близко, а теперь решили поправить климат. Оранжевые сделали много ошибок и упустили шанс поближе сойтись с Европой, но это еще не повод устраивать там свой местный 37-й год. Когда оппозицию душат свободными руками, кажется, что это и есть справедливость, но когда оппозиция умирает, у самих добровольных душителей руки оказываются связанными.
Вот тогда очень удобно набросить на глаза народу черную повязку и пустить его маршировать по заказанному пути. На Украине чувство свободы только-только стало укрепляться, но его уже стало больше, чем в наших краях, и само слово "свобода" там прививалось лучше. Зато по завязанным глазам мы — чемпионы. Устроили себе "дормир в потемках". Учитесь, хлопцы, у нас!