концерт / классика
В Национальной филармонии состоялось торжественное закрытие IV Международного фестиваля "Неделя франкофонии-2011". Партитуры Клода Дебюсси и Игоря Стравинского, исполненные в этот вечер, были объединены не только французским духом, но и весенней тематикой. Вместе со всеми весну встречала ЛЮБОВЬ МОРОЗОВА.
В этот раз закрытие IV Международного фестиваля "Неделя франкофонии" посвятили двум композиторам, оказавшим решающее влияние на развитие музыки XX века. Первый из них — Клод Дебюсси, вошедший в историю как основоположник и виднейший представитель французского музыкального импрессионизма (направления, от которого между тем открещивался сам автор, а вслед за ним и его биографы). Второй — Игорь Стравинский, в 20-30-е годы прошлого века живший в Париже и являвшийся в тот период высшим божеством и абсолютным авторитетом для молодых французских композиторов.
Что приятно удивило: из творчества этих авторов для киевского концерта отобрали самые неходовые партитуры, добавив к ним один абсолютный хит — оркестровую прелюдию "Послеполуденный отдых фавна" Дебюсси. Чтобы опус звучал легко и расслабленно, композитор не делал в нотах излишних пометок и не прописывал требований к оркестрантам, да и при указании темпа ограничился пространным словосочетанием "очень умеренно". Именно поэтому в разных записях бесстыдник фавн грезит и нежится от 9 до 14 минут — в зависимости от вкусов дирижера и устоявшихся национальных традиций: например, немецким коллективам обычно удается закончить исполнение быстрее, а французские, наоборот, любят растянуть удовольствие. Национальный симфонический оркестр под управлением Владимира Сиренко уложился в 10 с лишним минут, сделав исполнение лишь прелюдией к основной части программы.
Центральное место в концерте заняли две партитуры, посвященные теме весны. У обоих композиторов их несколько, но Владимир Сиренко отобрал для исполнения самые редкие — симфоническую поэму "Весна" Дебюсси вместо более известных "Весенних хороводов" и мелодраму "Персефона" Стравинского, на месте которой могла быть репертуарная "Весна священная". Весенний опус Клода Дебюсси был написан в далеком 1887 году не без влияния бессмертной картины "Primavera" Сандро Боттичелли, которую он тогда же впервые увидел, живя в Италии как стипендиат Римской премии. Юношеские мечты и наивное восприятие действительности передались и оркестру — порой он звучал легкомысленно, но его вовремя одергивал ловкий жест дирижера.
Совсем другим ветром веяло от "Персефоны" Стравинского. В либретто Андре Жида знаменитый древнегреческий миф о ежегодном возрождении природы переосмыслен через неразрывность тем весны, любви и смерти. Понятно, что такая трактовка гораздо ближе зрелому возрасту, чем порхающей юности, и потому исторически сложилось, что она привлекала в основном исполнительниц, уже вышедших из беззаботного девичества. На премьерном спектакле в 1934 году за Персефону танцевала и вещала 49-летняя Ида Рубинштейн, потом под управлением самого Стравинского ее подвиг повторила 44-летняя Виктория Окампо, а в 1995-м эту же версию поставили с Хиной Зорильей, которой к тому времени стукнуло 73. В русле этой традиции прошла и киевская постановка: текст Персефоны из-за сцены читала Татьяна Филипенко (она же, как всегда, была и ведущей концерта), подмешивая к назидательным ноткам в голосе всю свою зрелую страстность, а громогласное звучание капеллы "Думка", лишь изредка чередующееся с детским хором "Щедрик", еще прочнее укрепляло слушателя в мысли, что у Стравинского было неплохое чувство юмора.