Прямая зависимость

Своим взглядом на публичность в целом и то, каким образом открытость сказывается на карьере, поделились с SR участники рейтинга.

Юрий Молчанов, вице-губернатор Санкт-Петербурга:

Открытость необходима при любом общении, причем как с вышестоящими, так и подчиненными. Помню, как однажды сомневался, могу ли я заговорить с одним человеком, поскольку не был уверен, помнит ли он меня, станет ли говорить со мной. Но все-таки, решился — и в результате оказалось, что собеседник узнал меня, у нас установился замечательный контакт, а общий проект удался.

Открытость с коллегами тоже помогает — к примеру, я как-то вызвал на разговор человека, который, вроде бы, был неправ. Но в ходе беседы выяснилось, что человек ничего плохого не хотел, имела место ошибка и недопонимание. И только обсудив это, мы смогли разрешить все неясности, понять друг друга и сохранить отношения.

Я максимально открыт для коллег и деловых партнеров, в противном случае, мне кажется, теряется смысл взаимодействия.

И с журналистами я открыт, готов ответить на любые вопросы по существу. Только не люблю делать заявления о еще не произошедшем. Вот о том, что уже реализовано, готов рассказывать в деталях. А преждевременная информация, я считаю, может отрицательно повлиять на ход дела.

Для бизнеса широкая открытость внешнему миру — это некоторый риск, поэтому нужно быть избирательным и аккуратным в подаче информации, отдавая себе отчет в возможности различных последствий: ведь всегда есть и конкуренты, и недоброжелатели.

А для меня открытость — это и личный выбор, и политика губернатора, которой я придерживаюсь. Границей же публичности для меня является личная жизнь.

Николай Казанский, генеральный директор "Colliers International Санкт-Петербург":

Консалтинг изначально предполагает открытость, поскольку круг общения наших консультантов очень широк — мы находимся на стыке многих бизнесов, поскольку работаем в формате b2b. Во многом наш бизнес построен на человеческих отношениях, поскольку единственный наш ресурс — это люди, их знания и связи. И та информация, которая есть у нас, уникальна, поэтому мы не можем быть как неизвестными, так и неинтересными для журналистов.

Зачастую я с журналистами предельно открыт, поскольку считаю, что на той позиции, которую занимаю я, необходимо быть медийной персоной. Я много времени трачу на ответы журналистам, но мирюсь с этим, поскольку лично продвигаю принципы публичности в компании. Принцип открытости и прозрачности реализуется и внутри Colliers — у нас созданы понятные правила продвижения в компании. Я открыто говорю о том, что любой сотрудник может стать нашим генеральным директором — все ограничения человек ставит сам. Ведь когда люди постоянно развиваются под твоим началом, ты сам растешь быстрее.

Своей личной открытостью и публичностью нашей компании мы стараемся делать рынок недвижимости более прозрачным, а значит, более цивилизованным. Сейчас российский бизнес многого боится — власти, конкуренции. Но мы должны строить современное нормальное общество, которое не может существовать без диалога.

Однако открытость — это палка о двух концах, это инструмент, которым можно и навредить, в частности бизнесу. Без соблюдения баланса открытости и компетентности специалиста, его публичность становится пустой болтовней.

Владимир Барканов, представитель в Совете Федерации Федерального собрания Российской Федерации от правительства Санкт-Петербурга (на момент подготовки материла — председатель бюджетно-финансового комитета Законодательного собрания Петербурга):

Для меня наиболее красноречивым примером того, когда личная открытость помогла добиться значимых результатов в работе, является мое участие в выборах в Законодательное собрание в 2002 году, когда, в том числе, и личная открытость перед избирателями и коллегами позволила мне добиться значительных результатов и получить депутатский мандат.

Я думаю, сложно выстроить систему плодотворного взаимодействия с партнерами, коллегами и близкими знакомыми, не доверяя друг другу, не будучи открытым. Не могу сказать, что я более закрыт для общения с журналистами, чем с партнерами, но предпочитаю быть осторожным в высказываниях — с тем чтобы мои слова не были неверно интерпретированы или искажены, что, к сожалению, хоть и не часто, но происходит.

Безусловно, личная открытость любого публичного человека может нанести урон и обернуться уязвимостью, если она не к месту. И наоборот — если личные качества человека проявлены вовремя, в нужный момент, это может сыграть решающую роль в положительном решении той или иной проблемы. Здесь важно понимать, с кем, где и при каких обстоятельствах идет диалог. В политике нельзя быть замкнутым и закрытым, но необходима золотая середина, определенная граница, которая будет способствовать более профессиональному общению.

Олег Коломийченко, руководитель Санкт-Петербургского УФАС России:

Личная открытость, на мой взгляд, всегда помогает достичь нужных результатов. Открытость — и ничто другое — позволяет найти общий язык с любым человеком, достичь договоренности при решении насущных вопросов. Это важно, когда требуется экспертная оценка.

Должность государственного служащего накладывает определенные ограничения и не позволяет давать оценку деятельности, к примеру, других государственных служащих, поэтому в некоторых случаях мы вынуждены уходить от прямого ответа. В любом случае я вижу своей основной задачей достижение понимания ситуации и формирование позитивного отношения к ней. И я открыт для диалога всегда, если человек не сделал ничего неприятного по отношению ко мне.

Открытость — это и мой собственный выбор, и политика антимонопольной службы. В последние 3-4 года ФАС России держит курс на максимальную прозрачность своей деятельности, что полностью совпадает с моей личной позицией. А вот граница открытости для меня начинается там, где начинается личная жизнь моя или других людей. Ее я не обсуждаю.

Александр Карпов, директор Центра экспертиз "ЭКОМ":

Открытость для нас — это "политика компании", если можно так выразиться. Центр ЭКОМ — общественное объединение, поэтому мы уже много лет стараемся работать так, чтобы у нас не было никаких "внутренних документов". Конечно, это недостижимый идеал, но мы к нему стремимся. Нам важно, чтобы как можно больше людей — в первую очередь те, кто нас поддерживают — понимали, что и как мы делаем. Для нас граница открытости проходит по персональным данным и документам оперативного планирования деятельности.

Георгий Семененко, генеральный директор ОАО "Кировский завод":

Я всегда открыт ко всему новому. Благодаря этой открытости я познакомился, например, с нынешним членом Совета директоров Кировского завода Александром Кашиным. Считаю, что как раз моя и его открытость позволили нам начать плодотворное сотрудничество, в том числе в рамках совета директоров Кировского завода.

Другой пример: открытость и готовность к новому и интересному позволила мне познакомиться с Челябинским кузнечно-прессовым заводом и его владельцами Андреем и Валерием Гартунгами. В результате этого знакомства и последующего сотрудничества мы запустили с осени прошлого года совместное предприятие "Русские кузнечные заводы", которое уже в этом году должно выйти на планируемые объемы производства и занять достойное место в своей нише.

В плане открытости я стараюсь применять сбалансированный подход ко всем заинтересованным сторонам — трудовому коллективу, бизнес-партнерам, журналистам, акционерам. Конечно, в жизни редко получается применять открытость абсолютно сбалансированно, но я стремлюсь к этому.

Наименьшую открытость я проявляю, когда интерес к нашему предприятию чисто формальный. Так, например, отдельные государственные органы присылают запросы, целью которых является составление исключительно формального отчета перед кем-то. Честно скажу, что не люблю мартышкин труд. К таким аудиторам мы проявляем сдержанную информационную открытость, хотя и предоставляем запрашиваемую информацию точно в срок.

Я не припомню случая в России, когда информационная открытость помогала, чаще, к сожалению, бывало наоборот. На Западе — да, у нас — нет, хотя верю, что когда-нибудь и мы придем к настоящей, а не декларируемой публичности.

Я считаю, что личная открытость — это неотъемлемая часть той позиции, которую занимаем я и возглавляемое мною предприятие. Такая открытость дает возможность оценивать планируемую и текущую деятельность с различных сторон, узнавать мнения заинтересованных лиц — и на основании этого принимать наилучшие решения и развиваться.

Леонид Чурилов, первый заместитель генерального директора ЗАО "Петербургская топливная компания":

Моя деятельность предполагает максимальную степень открытости. Ведь не секрет, что топливная отрасль считается довольно закрытой, и постоянное общение со СМИ предполагает раскрытие определенных профессиональных вопросов и разъяснение особенностей данного бизнеса. ПТК — абсолютно открытая компания, которая работает по понятным и прозрачным правилам, поэтому профессиональная открытость для меня — вопрос соответствия политике компании. Мы всегда отвечаем на задаваемые нам вопросы и участвуем в решении общих профессиональных вопросов.

Вопрос заключается не в степени открытости собеседникам из различных групп (коллеги, деловые партнеры, журналисты), а в необходимости. Нужно исходить, на мой взгляд, из этих соображений. Во-первых, лишняя информация никому не нужна, а во-вторых, и коллеги, и деловые партнеры, и журналисты заинтересованы в оперативной и интересующей именно их информации — а не в ее большом количестве. Также необходимо отметить, что, безусловно, необходимость в дозировании информации существует. Ни для кого не секрет, что топливный рынок Санкт-Петербурга самый конкурентный. Борьба за вхождение и закрепление на нем идет очень активно, а иногда и жестко. Безусловно, в таких условиях, мы вынуждены преследовать коммерческие интересы.

Также необходимо учитывать, что автомобилисты — самая активная часть населения нашей страны, и информация, которая может каким-то образом повлиять на эту многочисленную аудиторию, должна быть предельно выверенной и взвешенной.

Неудобства, связанные с личной открытостью, для меня это невыполнение обещаний, данных, например, журналистами. После комментария или ответа на вопросы ждешь обещанного текста (нужно проверить, правильно ли изложена твоя позиция корреспондентом и насколько твой комментарий "ложится" в общий контекст материала). Проходит время — и ты этот материал видишь уже в печати и удивляешься словам от своего имени, несущим совершенно другой смысл. Это больше всего и расстраивает.

Андрей Степаненко, генеральный директор ОАО "Фонд имущества Санкт-Петербурга", генеральный директор ОАО "Российский аукционный дом":

Наша открытость-- это, конечно, осознанный выбор. Весь наш бизнес, сама его концепция предполагает открытость. Аукционы — публичный способ продажи имущества, и если мы не будем рассказывать о том, что выставлено на торги, рекламировать, предоставлять максимально полную информацию, мы не сможем ничего продать. Для нас открытость — залог успеха, а нежелание предоставлять информацию — путь к банкротству. И я учу этому своих людей, учу общаться, работать с клиентами, с журналистами — уважать тех, кто проявляет интерес к нашей деятельности.

Максимальная открытость и публичность хороша в политике. В этом смысле позиция Фонда имущества абсолютно однозначна: мы должны обеспечить прозрачную сделку — показать кому, как, на каких условиях передается государственное имущество. Это вопрос вполне политический.

Другое дело частный бизнес — Российский аукционный дом. В частном бизнесе всегда присутствуют такие вещи, как коммерческая тайна, договор о конфиденциальности. Нарушение этих условий может сорвать сделку или, как минимум, усложнить рабочий процесс. Мы публичны в отношении самих себя, собственной деятельности. В отношении своих клиентов мы соблюдаем те правила, которые приемлемы для них. Если клиент хочет рассказывать о своем проекте, мы обеспечим ему эту возможность — участие в рекламной кампании и продвижении товара на рынок. Если клиент хочет остаться в тени — это требование будет соблюдено. В этом случае, конечно, интерес журналистов зачастую становятся камнем преткновения.

Наверное, каждый работает на свое имя, рассчитывая, что однажды имя начнет работать на него. В этом смысле публичность — хороший помощник. Не нужно объяснять, кто ты и откуда — твоя деятельность известна, ее результаты — достояние общества. Ты как на сцене. У этого, впрочем, есть и обратная сторона. Публичный человек более уязвим, его ошибки у всех на виду. Не говоря уже о том, что каждый имеет право на личную неприкосновенность, неприкосновенность своей частной жизни. Или еще неудобство — мобильный телефон, который известен множеству журналистов. Мне не дадут соврать — на звонки я почти всегда отвечаю.