Ливия фронта

Теперь уже сомнений нет: война в Ливии — это надолго. Как воюют отряды оппозиции? Что творится в столице повстанцев Бенгази? Об этом репортаж из расколотой страны

Орхан Джемаль, специальный корреспондент телеканала "Дождь", Адждабия — Бенгази

Я ничего не слышал, только видел обнимающего меня молодого араба, у которого беззвучно раскрывался рот. Полночи у меня под ухом грохотал КПВ, это нечто среднее между пушкой и пулеметом, и я оглох. Араб стал совать мне в руку гранату, обычную советскую лимонку, именно в этот момент я вдруг стал вновь слышать. Парень говорил:

— Возьми, возьми, пригодится.

— Зачем мне она, бой уже кончился.

— Возьми на память.

Араб был просто жителем ливийского провинциального городка Адждабия, в этот городок я прибыл на "тойоте", в кузове которой и был установлен КПВ (крупнокалиберный пулемет Владимирова). Этот пикап шел первым в колонне повстанческого ополчения. В ночь с 25 на 26 марта повстанцы захватили Адждабию, а батальон сторонников Каддафи, оборонявший ее, отошел далеко на запад. Если бы у лидера ливийской революции был свой Левитан, он, наверное, по такому случаю, сказал бы "на заранее подготовленные позиции". Соответственно молодой араб воспринимал меня не просто как журналиста, а как освободителя. Лимонка скользнула мне в карман, а над ухом снова рявкнула короткая очередь, на этот раз это был победный салют, и я оглох опять.

Пейзаж вместо битвы

Гражданская война в Ливии стала по-настоящему интересной после вмешательства франко-британо-американской коалиции. До этого шансов у противников Каддафи не было, полковник методично громил плохо вооруженное ополчение. У него был перевес в бронетехнике, и, самое главное, у него была авиация. Верные ему военные части неумолимо наводили "конституционный порядок", тесня оппозицию по всем направлениям. Все изменилось за один день: после того как в небе появились самолеты НАТО, ливийская ситуация из части большой оранжевой волны, накрывшей

арабский мир, переформатировалась в кусок "Большой истории", которую лет через 50 будут изучать не специалисты по региону, а обычные школьники. На мировой карте появилось очередное пятно, еще одна тень третьей мировой войны. Как-то сразу вспомнилась Югославия, Ирак, Афганистан.

Хотя риторика европейцев крутилась вокруг жертв среди мирного населения и речь поначалу шла лишь о том, чтоб препятствовать самолетам Каддафи бомбить города, на самом деле НАТО вмешалось в войну на стороне повстанцев. С ливийскими самолетами и средствами ПВО вопрос решили за два дня, а дальше авиация НАТО стала наносить удары по наземным силам Каддафи: наступающим колоннам бронетехники, артиллерийским самоходкам, установкам "Град", автобусам, перевозившим пехоту. Наступление удалось остановить. При натовской поддержке с воздуха повстанцы даже начали теснить войска Каддафи.

По обочинам дороги между Адждабией и Бенгази выстроилась обгорелая военная техника, этих огарков десятки, а если считать с легковушками, автобусами и фермерскими грузовичками, на которых перебрасывали пехоту, счет пойдет на сотни. Каддафистам, которые уже ввязались в бои на окраинах Бенгази и подтягивали дополнительные силы, пришлось бежать в самом прямом смысле слова.

Теперь сторонники оппозиции съезжаются к обугленным остовам военной техники, словно на пикники, с женами и детьми, помахать старым (дореволюционным) ливийским триколором, влезть на подбитый танк и, поставив ногу на почерневшую башню, сфотографироваться в позе охотника над добытым трофеем. На закопченную броню выкладывают отрезанные бараньи головы, я так и не смог выяснить, то ли это символ какой, то ли просто следы приготовления шашлыка, не зря же за город ездили.

Все эти люди обожают лидера антиливийской коалиции Николя Саркози, тычут пальцем в мертвый танк, поясняя мне на плохом английском "it destroyed the French". Каддафи они ненавидят, самое мягкое, что говорят о нем: "маджнун", по-арабски это значит безумец. То, что именно он в свое время протащил Ливию через социалистическую модернизацию, со всеми ее плюсами (бесплатная медицина, образование, копеечные цены на топливо, индустриализация), в одночасье забыто.

Русских, кстати, не любят тоже, чего я совсем уж не ожидал. Привык, что среди арабов "мин Руси" (из России) нечто вроде пароля, позволяющего претендовать на статус "своего". Однако на границе ливийский пограничник покрутил рукой у меня перед носом: "Россия что-то не то в последнее время", но пропустил и даже помог найти попутку до Тобрука. Но оказалось, я рано радовался, не отъехали мы и на 300 метров, как нас догнал молодой парень в штатском, выскочив из машины, он еще издалека стал махать руками и орать: "Русских не пускать, запрещено пускать русских, индусов и китайцев".

После этого он принялся исследовать мой паспорт, и по его выражению лица я понял, что ни кириллицы, ни латиницы он не разбирает. Я тут же начал судорожно врать, что я азербайджанец, а из России потому, что ехал через нее транзитом. Уболтал.

В дальнейшем мне пришлось несколько раз сменить национальность. Сначала мне попался араб, который, услышав слово Азербайджан, тут же перешел на турецкий. После этого я стал греком, но вскоре наткнулся на настоящего грека. Он был местный и звали его Мухаммад, но тем не менее, в отличие от меня, он говорил по-гречески. Я решил, что буду представляться украинцем. Через пару дней очередной собеседник, услышав "from Ukraine", нахмурился и спросил "Are you а mercenary?" (ты наемник?).

Выяснилось: у Каддафи только пехота чернокожая, набранная по большей части в Чаде, а летчики в основном с самостийной и незалежной.

В опалу мы попали из-за Дмитрия Анатольевича Медведева и Владимира Владимировича Путина. Первый запретил Муамару Каддафи, его родне и ближайшим соратникам появляться в России, но не пошел до конца и не занял сторону повстанцев. На голосовании в ООН, когда решался вопрос о военном вмешательстве НАТО, Россия воздержалась — теперь мы не любы ни повстанцам, ни каддафистам.

Второй подлил масла в огонь, не поддержав своего формального начальника, назвав резолюцию Совбеза ООН неполноценным и ущербным средневековым призывом к Крестовому походу. Для Триполи это оказалось всего лишь поздно сказанными словами: Россия, не воспользовавшись на голосовании своим правом вето, развязала НАТО руки. А для мятежного Бенгази путинские слова стали лишним подтверждением того, что мы — враги.

Честно говоря, я Путина по-человечески понимаю. На выезде из Бенгази огромная территория огорожена синим забором, водитель кивает туда и поясняет: тут должны были что-то строить русские железнодорожники.

В Ливии были серьезные проекты РЖД и "Газпрома", структур, считающихся путинскими. Любой иностранный инвестор здесь мог существовать лишь в том случае, если "крышу" ему давал лично Каддафи. Можно еще вспомнить, что долги Ливии СССР списали в обмен на обязательство на ту же сумму покупать российское оружие, (деньги, которые Каддафи должен был российскому бюджету, просто переадресовали на счета поставщиков оружия). А тут Медведев со своими "правами человека". Причем здесь права, речь-то о бабках! В общем, у них в тандеме раскол, а я теперь не могу работать "под своим флагом" ни на той, ни на другой стороне.

После вмешательства НАТО Каддафи быстро сообразил, что теперь в чистом поле не повоюешь, и окопался в городах. Возможности натовской авиации бить по позициям каддафистов в городах ограничены, все-таки они выступили под лозунгом: "Остановим бомбардировки, в которых гибнут мирные люди". Войска, что атаковали Бенгази, отступив, закрепились в Адждабии. На военном языке такие города называются стратегически важным пунктом. Именно отсюда расходится сеть дорог, покрывающая весь восток Ливии. Удерживая Адждабию, Каддафи запер проход повстанцам на запад.

В пресс-центре журналисты судачили о том, что командование НАТО очень недовольно тем, что повстанцы не развивают свой успех. Проще говоря, от них требовали более решительного наступления.

Эх, ливийская тачанка...

За 2 дня до штурма Адждабии оппозиционное ополчение начало прощупывать оборону города. С одной из таких разведгрупп я и увязался, здесь это просто — ни тебе пресс-служб, ни официальных запросов, махнул рукой на дороге "тойоте", из кузова которой торчит пулеметный ствол: "В Адждабию? Я с вами".

С шоссе пикапы сворачивали в пустыню, трасса была перекрыта противником. Около часа езды по песку (чистое кэмел-трофи), и мы у въезда в город. Колонна разбилась на маленькие группы по 3-4 машины, и отряды ворвались на городские улицы сразу с нескольких сторон. Но не проехали и нескольких кварталов, как попали под обстрел. Головную машину обстреляли из автоматов. Огрызнулись из пулеметов, покричали Аллаху акбар, оттянулись на окраину. По нам дали разок из танка, но не точно. Покружили вокруг города и попытались зайти с другого конца.

Прошли значительно глубже и опять попали под огонь, на этот раз серьезнее, били сразу с трех точек. Водитель нашей машины сразу сориентировался и на полном ходу свернул в боковую улицу. На первом же перекрестке снова угодили под огонь. Пришлось спешиваться, отстреливались с полчаса, пулеметчик в характерной белой кружевной шапочке (такие в России называют "ваххабитками") молился и стрелял одновременно. Кто-то из повстанцев в пешем порядке убежал искать незаблокированные улицы. Когда поняли, куда можно отступить, дали драпу.

Судя по всему, у остальных была та же история. В общем, обычная разведка боем, прощупали, где какие позиции есть в городе, потерь не понесли, все довольно грамотно. Сразу чувствовалось, у ребят военный опыт есть.

На мой взгляд, без поддержки хотя бы тяжелой артиллерии соваться в город не имело смысла. Но артиллерии у повстанцев не было. Тем не менее через два дня начался штурм. К обеду более сотни оснащенных пулеметами "тойот" стянулись к городу. Вместо пушек — касамы. Это такое смешное палестинское изобретение: в обрезок трубы, чуть ли не водопроводной, с приваренными вместо лафета уголками, засовывается авиационный НУРС (неуправляемый ракетный снаряд), уголки заваливаются камнями для устойчивости, наводится все это "сделай сам" на глазок.

Честно говоря, это хлопушка. Из нее попасть куда-то можно только случайно. Случайно и попали, судя по всему, в какую-то машину. В ответ получали из танковых орудий, танки тоже нещадно мазали, но тут уже все вопросы не к технике, а к наводчику. В конце концов подключились французские самолеты, погудели в небе, грохнули ракетами, танки каддафистов задымили. Повстанцы подошли поближе, на дистанцию огня из крупнокалиберных пулеметов. Все равно лезть в город, да еще на ночь глядя, казалось мне чистым безумием. Тем не менее, когда стемнело, двинулись вперед.

Машины двигались чехардой, одна идет вперед, остальные ждут, нашлась удобная позиция, встали, пропускаем вперед следующую, любое место, удобное для засады, предварительно расстреливается из всех калибров.

Так прошли до центра. Нигде противника не было, батальон, оборонявший город, отступил без боя.

Потом был бесконечный салют, бесчисленное Аллаху акбар, гонки на "тойотах" по ночному городу. Те немногочисленные жители, кто еще оставался в Адждабии, высыпали на улицы. Повстанцев приветствовали как героев-освободителей...

Ночевать меня увезли в лагерь того отряда, к которому я прибился еще с вечера. Накормили сэндвичами с тунцом, выдали матрас с одеялом (все равно замерз, в пустыне ночью холодно), утром еще и напоили отличным арабским кофе. Только тогда, при свете дня, я и понял, что ночевал у тех, кого называют "Аль-Каидой".

Ахмад, добродушный бородач с характерно укороченными усами, роется в кузове трофейной "тойоты", кузов весь забит непонятно зачем привезенной сюда литературой. "Смотри ты, сколько томов своей Зеленой книги Каддафи прислал",— удивляется Ахмад. Я навожу на него камеру, но он сразу прикрывается рукой: "Далась тебе моя борода, потом тоже будешь говорить, что здесь "Аль-Каида"".

Строго говоря, "присутствие "Аль-Каиды" в Ливии" — выдумка Каддафи. На самом деле это так называемые Ливийские отряды исламских бойцов во главе с Абдель Хакимом аль-Хасиди, ветеранская организация, созданная добровольцами, воевавшими в Афганистане на стороне моджахедов против СССР в 80-х годах прошлого века. К ним же присоединяются и те ливийцы, кто повоевал уже многим позже в Ираке и Афганистане против американцев. Они, конечно, исламисты, в том плане, что не отличают веру от политики, но в отличие от настоящей "Аль-Каиды", которая тоже изначально была ветеранской структурой, "Ливийские отряды" бомбизмом не занимаются, ограничиваясь лишь участием в различных джихадах. Сейчас именно они оказались самыми боеспособными.

Попутно с пояснениями, кто тут террорист, а кто — "честный моджахед", Ахмад рассказал мне, почему так легко прошлой ночью взяли город. Оказывается, когда ополчение обстреливало окраины, руководство Национального переходного совета (политическое представительство оппозиции) вело с обороняющимися в Адждабии солдатами переговоры. Сочетание дипломатии с пулеметным огнем и появлением натовских самолетов оказалось успешным. Договорились, что каддафистам дают коридор для отхода из города. Этот вариант удовлетворил всех: и повстанцев, которым не хватало огневой мощи для штурма, и сторонников Каддафи, которые чувствовали, что они слишком оторваны от основных сил и не готовы к длительной осаде.

В целом аль-каидовцы оказались симпатичными ребятами, может, они и не вписываются в выдуманный образ "демократических сил Ливии, бросивших вызов диктатору", но если у повстанцев и есть какие-то военные успехи, то исключительно благодаря им.

Тыловое обеспечение

Надо признать, что среди оппозиции немало и вестернизированной молодежи, поработавшей в Европе и желающей жить на западный манер, но эта публика сидит в основном в Бенгази и в лучшем случае работает с журналистами в качестве переводчиков. Бенгази, куда я вернулся на машине, заботливо выделенной мне исламистами, буквально на следующий день после взятия Адждабии, стал другим городом, военный дух словно испарился, банки стали выдавать деньги, на улицах появилась полиция, заработал базар, открылись кафе. Я разыскал даже одно, где собираются местные шахматисты (кстати, прилично играют).

По городу расползались бравурные слухи: взята Брега, взят Рас-Лануф, взят Сирт... Большая часть этих пересудов была скорее из области желаемого, чем действительного, но повстанческое ополчение, захватив Адждабию, действительно вскрыло дорогу на запад, наступление покатилось по инерции, однако, дойдя до городов Западной Ливии, где стояли сильные гарнизоны сторонников Каддафи, движение вперед застопорилось. Судя по всему, той легкости, с которой Адждабия перешла к оппозиции, дальше уже не будет.

...Я размышлял о дальнейших военных превратностях, потягивал кофе и передвигал шахматные фигуры. Мой соперник, его звали Халед, был профессионалом, он без умолку рассказывал, как играл на шахматных турнирах где-то в Сербии и Болгарии, цитировал по памяти партии Крамника и Иванчука, сообщал, как называются шахматные фигуры на всех известных ему языках, а он знал их много.

Халед запрещал мне платить по счету и просил прийти завтра, играть опять, а я ловил себя на мысли, что мне ужасно нравятся ливийцы, причем все. И бородатый интеллигентный Ахмад, который парадоксально сочетал рафинированную вежливость и участие в нескольких джихадах. И этот полусумасшедший Халед, который, сидя прямо посередке гражданской войны, ни о чем, кроме шахмат, не мог думать. И парень в кружевной ваххабитке, перекрикивавший грохот своего пулемета: "Прибегаю к Аллаху от шайтана, побиваемого камнями". И даже вестернизированный парень с дредами из пресс-центра, который переводил что-то кому-то и попутно приторговывал гашишем, кстати, отвратительного качества. Я думал, что они все похожи на нас лет 25 назад, политические романтики, не знающие, что почем в этом мире, не ведающие, что в случае их победы впереди приватизация, формирование мидл-класса, офисный планктон, бесконечные разговоры о деньгах и качестве потребления. Но и победы Каддафи я не мог желать, дважды в одну реку не войдешь, ничего хорошего от Муамара этим людям ждать уже не приходится. Я так расчувствовался, что проиграл две партии подряд — белыми вполне достойно, а черными с позорным зевком.