Защитники Штутгартского леса смогли сделать то, что не удалось защитникам Химкинского. Начав полгода назад с борьбы за спасение 298 деревьев, они взяли власть в одной из самых благополучных земель ФРГ — Баден-Вюртемберге. Злые языки уверяют: теперь рубить лес им придется самим
Итоги выборов в парламент земли Баден-Вюртемберг, которая по размерам чуть меньше соседней Швейцарии, а по совокупному доходу больше Бельгии и Люксембурга, поспешили списать на проделки кризиса. Это сомнительно: даже ему не по силам обрушить качество жизни в одном из самых богатых регионов Германии. Накануне выборов правящие в этой 10-миллионной земле, родине "Мерседеса" и "Порше", христианские демократы (ХДС — партия канцлера Меркель) имели все основания ставить себе в актив и экономический рост (под пять процентов), и низкую безработицу (чуть выше четырех). Как и то, что в гастарбайтеры, засилье которых тревожит остальную Германию, здесь можно записать разве что университетских профессоров.
Только на сей раз эти показатели, которые обычно греют сердце практичных немцев, не сработали. Зеленая волна (25 процентов голосов) смела представителей ХДС, правивших здесь 58 лет: лидер местных зеленых и, кстати, один из отцов-основателей партии в 1980-е Винфрид Кречман впервые будет формировать от ее имени правительство земли ФРГ. Это премьера федерального уровня — именно в зеленых, а не в красных (социал-демократы набрали на тех же выборах 23 процента) видят альтернативу партии Меркель, мандат которой на посту бундесканцлера истекает в 2013-м. Чтобы продержаться, лидеру ХДС даже советуют договориться с зелеными о новой коалиции на федеральном уровне.
Впрочем, все это гипотезы, а пока партия власти (она набрала 38 процентов и уступила зелено-красным) объясняет свое поражение "фактором Фукусимы". Мол, по опросам накануне японской аварии, у зеленых в Баден-Вюртемберге было не больше 15 процентов, а остальные десять нагнал панический страх перед мирным атомом, что в крови у немцев после Чернобыля. Зеленые и вправду первыми заявили: раз японцы не смогли всего предусмотреть при строительстве своих АЭС, то и мы не сможем. Больше того, в отличие от Меркель, они последовательно требовали закрытия 17 немецких АЭС (из них четыре в Баден-Вюртемберге) и обеспечения к 2050 году 80 процентов электроэнергии из возобновляемых источников. Канцлер же, что называется, меняла "показания" по обстоятельствам: то продлевала срок эксплуатации старых реакторов (когда становилось ясно, что альтернативная энергетика за потребностями не поспевает), то заявляла (после Фукусимы), что их нужно срочно закрыть.
Эта предвыборная смена вех, безусловно, сыграла важнейшую роль — той самой последней капли, которая переполнила чашу и сплотила в голосовании за зеленых в этой вотчине консерваторов всех, от студентов до обладателей "Порше-Кайенн". Но главный вопрос этих выборов, сходятся немецкие и европейские аналитики, в другом: что же эту чашу наполнило?
Лесное братство
"Зеленый мэр в благополучных землях Германии (Баварии, Баден-Вюртемберге, Гессене.— "О") удовлетворяет той же потребности, что и "Тойота" с гибридным двигателем в качестве третьей машины,— хихикала Die Zeit перед последним голосованием.— Состоятельная публика голосует за них, дабы показать всем терпимость и открытость чему-нибудь новому".
Выборы в Баден-Вюртемберге рискуют похоронить этот стереотип — и не потому, что избиратели пытаются кокетливо примерить на себя будущее. Просто страх, спровоцированный японской аварией, и раздражение по поводу предвыборных хитростей партии власти легли на старые дрожжи — битву Штутгарта (столицы этой земли) с проектом перестройки городского вокзала, которая сулила одному из самых дорогих и тихих городов Германии десять лет стройки, гибель исторического лесопарка и будущее мегатранспортного узла (см. справку).
Нельзя сказать, будто этот мегапроект подкрался к городу незаметно — вроде того, как трасса Москва--Петербург к Химкам. Проект "Штутгарт-21" был одобрен ландтагом (земельным парламентом), то есть принят с полным соблюдением процедур, да и среди населения, по статистике, против было меньшинство — 30 процентов. Но постепенно сметная стоимость проекта росла, что понять можно: при хорошей экономической конъюнктуре стройка обещала большие прибыли, да и учет замечаний граждан влетел в копеечку. В общем, когда вместо утвержденных стартовых 5 миллиардов марок (2,5 миллиарда евро) в 2007-м впервые прозвучала цифра 10 миллиардов евро плюс 15 лет работ, местные жители призадумались.
Противники проекта (среди которых поначалу зеленых не было) заказали свою экспертизу и начали собирать подписи за референдум. Их не особо слушали: местные лидеры ХДС, чувствуя поддержку солидных фирм (их офисов в Баден-Вюртемберге немало), вели себя высокомерно, даже надменно. Демонстрантов игнорировали, а в конце сентября 2010-го принялись разгонять водометами и слезоточивым газом, чего даже старожилы в этих краях не припомнят. Досталось и школьникам, которых выводили на демонстрации решительные защитники природы, и пенсионерам, которых прямо в парке обучали навыкам классовых битв. И хотя в итоге среди полиции пострадавших было не меньше, символом тех побоищ стал окровавленный пенсионер Дитрих Вагнер: струя водомета угодила ему в лицо, что из этого получилось, показали на всю страну. В Штутгарте демонстранты после этого вооружились лозунгами "Мы — народ" и "Мы сердимся". Тогда всполошились и за его пределами: именно под этими лозунгами жители ГДР крушили Берлинскую стену 20 лет назад.
Как и в случае с Химкинским лесом, стало ясно: последствия локальной стычки с застройщиками важнее, чем поначалу казалось. Это поначалу всю страну злило, что "они" в своем дорогущем Штутгарте думают лишь о себе, а не о проекте, который важен для всей страны. Но настойчивость и социальный состав протестующих (почти сплошь состоятельные и законопослушные бюргеры, голосующие за христианских демократов, инициировавших строительство) развеяли сомнения: непорядок не со Штутгартом, нелады с системой принятия решений, то бишь с демократией.
Тот факт, что в колыбели "Мерседеса" и "Порше", символе немецкого трудолюбия и предприимчивости, где слово инженер — синоним успеха, регулярно собираются митинги в 20, а то и в 50 тысяч человек, поразил не только Германию, но и всю Европу. Репортеры из многих стран с изумлением обнаруживали на протестных мероприятиях не замотанных шарфами юнцов, а дам в жемчугах и представительных мужчин в деловых костюмах и галстуках. В городе, где в принципе не бастуют, им было важно показать свой социальный статус не меньше, чем лозунги.
Битва за компромисс
После этой оглушительной кульминации борьба перешла в партер, что было менее заметно, но едва ли не более значимо. Контузия пенсионера Вагнера отрезвила стороны, посыпались требования прекратить "войну" и попытаться договориться. Был найден подходящий посредник — Хайнер Гайсслер. Этот опытный политик стал своим для обеих сторон: и для местных властей (как бывший генсек ХДС), и для противников проекта (несколько лет назад он вступил в одно из самых громких антиглобалистских движений ATTAC, которое таких битв не пропускает).
Он-то, после назначения земельными властями на этот пост, и вывел дискуссию на публику: восемь заседаний сторонников и противников проекта под председательством Гайсслера (в общей сложности 60 часов) телевидение давало в прямом эфире, вырезая лишь крайности. Рейтинг зашкаливал, хотя участники погружались в такие детали, что постепенно весь город стал разбираться в том, как спасать насекомых и гусениц в Штутгартском парке, какое давление на грунт допустимо и сколько железнодорожных путей оптимально прокладывать под подземный вокзал. Вывод был ожидаем: проект продолжать, но с учетом поправок "на более привлекательный" архитектурный облик вокзала, на сохранение окружающей среды и улучшение безопасности пассажиров. Важная деталь: было рекомендовано наложить запрет на спекуляции недвижимостью на тех территориях, которые будут освобождены от деревьев и старых подъездных путей в центре города. Нельзя сказать, что страсти улеглись полностью, но пар понемногу стал выходить наружу.
В общем, самое время, потому что эта история заставила всю Германию спорить о границах представительной демократии. По сути, при всей общественной симпатии к ним, противники проекта потребовали прекратить выполнение решения, принятого законным путем. То есть, подменили собой парламент. В ответ зазвучали не менее принципиальные вопросы: а с какой стати вопросы общеевропейского значения должны решать на референдуме жители одной только части Германии? И как вообще строить что-либо в будущем, если найден ключ к пересмотру законных решений?
Эти вопросы, например, ставил Союз предпринимателей. И — не без оснований, потому что аналогичный конфликт зреет вокруг строительства нового аэропорта в Берлине. Там против строительства выступают более 40 инициативных групп: одни — против аэропорта в принципе, другие против направления взлетных полос, третьи против шума. Звучала и вовсе радикальная идея — всем противникам больших проектов объединиться, причем на непримиримых позициях: ничего не строить, потому что если начнут, то уже не остановишь. Мол, политикам нельзя верить, и все тут.
Выход из этого тупика можно было найти только в Штутгарте, где после полугода протестов практически любой протестант мог вполне связно рассказать об изъянах проекта, а эксперты были в курсе всех демонстраций.
Партия с "гибридным" двигателем
Судя по всему, этим компромиссом — пусть даже временным — и станут зеленые. Больше некому: популярность ХДС резко упала, социал-демократы так и не могли до конца определиться с позицией, так что зеленые естественным образом оказались во главе протестов разных инициативных групп. Именно они возглавили переговоры с представителями Deutsche Bahn (немецкого РЖД), в ходе которых и было решено: строители проведут независимую экспертизу, а до нее новые работы будут заморожены.
Сейчас, когда уже ясно, что лидер фракции зеленых в ландтаге Винфрид Кречман возглавит земельное правительство, железная дорога подтвердила готовность воздержаться от новых работ. Зеленая масса ликует: ну чем мы не правящая партия? Правительство и работодатели трепещут.
Впрочем, беспокойство, скорее всего, преждевременно — ведь причина остановки проста. Строители не хотят давить на правительство, с которым работать четыре года. Да и сам будущий премьер дал понять, что полный отказ от работ будет стоить слишком дорого. Слава богу, база для компромисса уже подготовлена в виде выводов Гайсслера.
В самом деле, заказы на работы уж розданы, фирмам придется платить отступные, а это — многие миллионы евро. Да и новая железная дорога нужна. Злые языки даже предвкушают ситуацию, когда строительство будет разрешено, придут новые протестанты и теперь уже зеленый премьер будет вынужден слать полицию для их разгона. Аналогичный тупик намечается и с АЭС, когда выяснится, что после их закрытия электричества в самой благоустроенной части Германии не хватает.
Словом, это, кажется, шанс для Германии, что знамя антисистемной оппозиции избиратели в ней вручили зеленым, обкатанным 30-летним опытом существования в качестве парламентской партии,— куда хуже соседней Франции, где за него борются, например, "неприручаемые" ультрапатриоты Ле Пена. Не такая уж большая беда, что в нынешней эйфории победы избиратели зеленых требуют референдум по Штутгартскому вокзалу,— его даже можно провести, но статус решения будет неясным: проект-то общегерманский. Не беда и то, что зеленых, как когда-то Андрея Громыко, называют "нет-партией" и они готовятся в сентябре штурмовать берлинскую мэрию. Когда подойдет срок голосовать в столице, компромисс по Штутгарту уже вполне может быть найден. В этом, собственно, вся прелесть "гибридных" технологий.
Что такое "Штутгарт-21"
Справка
Размах этого мегапроекта продиктован транспортной логикой. А неприятие — тем, что застройщики позабыли ее разъяснить населению
Сейчас вокзал в Штутгарте тупиковый, то есть поезда должны уходить с трассы, а потом на нее возвращаться. Теряется уйма времени, лишние километры путей, депо и пакгаузы занимают более 100 гектаров в центре одного из самых дорогих городов ФРГ. План реконструкции предусматривает: вокзал станет сквозным, его упрячут под землю, а сотни километров подъездных путей — в туннели. На освободившихся 100 гектарах территории построят дома на 11 тысяч квартир, офисы на 20 тысяч мест, рестораны, торговый центр, в общем, все, что так любят застройщики. Обещают, что выживет и вокзал, объявленный памятником промышленной архитектуры: он построен в начале ХХ века и едва ли не один в Германии пережил бомбардировки второй мировой. Снесут только боковые крылья. И часть городского парка с вековыми деревьями.
Все это нужно, чтобы вписать Штутгарт в общеевропейскую железнодорожную сеть: только на отрезке до Ульма предстоит построить 55 новых мостов и проложить 26 туннелей, не говоря уж о сотнях километров новых путей. Генеральная линия, на которой настаивали прежние местные власти и Deutsche Bahn,— Штутгарт должен стать крупнейшим железнодорожным центром на линии Париж--Братислава, по которой пойдут высокоскоростные поезда марки "Сименс". Национальный проект, да и только.
Гигантская стройка сулит десятки тысяч рабочих мест, заказы — сотням фирм региона, не говоря уже о налоговых поступлениях. Словом, вряд ли преувеличивает председатель союза работодателей ФРГ Дитер Хундт, утверждая, что отказ от этих планов приведет к катастрофическим последствиям для региона. Другое дело — ценой каких компромиссов их реализовывать в городе, который считает своим главным капиталом исторический облик.