Шеф-редактор московского бюро The Sunday Times побывал в японских поселениях, сильнее других пострадавших от удара цунами. Своими впечатлениями он поделился с "Огоньком"
Я добрался до восточного побережья Японии спустя несколько дней после удара цунами. Там не было электричества и отопления. Еда кончалась. В очередях за бензином (в одни руки — одна канистра) люди проводили до 12 часов.
И все-таки в сравнении с чудовищным опустошением, которое принесла стихия, количество жертв оказалось не так велико: это результат многочисленных тренировок, которые проходят жители прибрежных районов. Уже пятилетние дети знают, как реагировать на сигнал тревоги, и бегут к возвышенностям, спасаясь от землетрясения. Чтобы оценить организованность японцев, достаточно вспомнить, что аналогичный удар цунами стоил Индонезии не менее 230 тысяч жизней.
Большинство людей, которых я встречал, говорили о своих неисчислимых бедах без тени эмоций. Я видел, как мужчина с каменным лицом вынимал тело своей жены из-под обломков их собственного дома. Он не прослезился, когда говорил со мной, и даже тогда, когда побелевшее тело женщины закутывали в саван. Позже я поделился своим удивлением с переводчицей, но та возразила мне: "О чем вы? Он был, видимо, напряжен и шокирован". Очевидно, она смогла уловить на лице мужчины чувства, которые после нескольких дней в Японии я еще не научился различать.
У каждого человека здесь своя история. Кеничи Ноканиси проверял сети с рыбачьей лодки, когда началось землетрясение. Сила удара была невероятной, но, бросив лишь беглый взгляд на море, он понял: худшее еще впереди.
— Я увидел, как вода на огромной скорости убывает из залива,— рассказал Ноканиси.— Это могло значить только одно: через несколько минут она вернется, став страшной и мстительной. Я прыгнул в свою машину и на полной скорости рванул в поисках более высокого места.
Когда вдоль всего северо-восточного побережья Японии завыли сирены, Ноканиси с множеством других испуганных людей уже стоял на крутом холме, который возвышается над его деревней Таро. У этого небольшого и до недавнего времени очень живописного поселения на 5 тысяч человек тяжелая история: в 1933 году цунами смыло его с лица земли. После трагедии власти предприняли все, чтобы впредь обезопасить жителей: выстроили две бетонные дамбы высотой 10 метров и длиной больше полутора километров, которые были предметом местной гордости и делали деревню, похожей на настоящую крепость. Эти дамбы считались лучшими заграждениями от цунами во всей Японии.
— Я как раз добрался до холма, когда увидел, что стена воды приближается к нашим дамбам,— пояснил Ноканиси.— Она была вдвое выше всех барьеров и достигала 20 метров. Для нее не было препятствий: с силой, которую вы просто не можете вообразить, она обрушилась на нашу деревню, разорвав в клочья все, что ей встретилось.
Неделю спустя вид Таро все еще напоминал об апокалипсисе. На месте шумного поселения я нашел пустырь. Кругом, насколько хватало глаз, валялись обломки домов, чьи фундаменты уже нельзя было найти, фрагменты машин и лодок, разорванные, как клочки бумаги.
Пустырь заносило снегом, и 83-летняя Чийо Тории блуждала по нему и вспоминала, как всего за неделю до трагедии Таро отмечал очередную годовщину цунами 1933 года. Никто в деревне не работал, люди обратились к океану с молитвами. Тории, согласно обычаю, добавила в рис частичку растения, которое было посажено рядом с мемориалом 900 жертвам цунами 1933 года. Так она помогала их душам обрести мир.
— Я чувствовала себя спокойно, потому что наши заграждения были лучшими в мире,— говорила госпожа Тории.— Я никогда не думала, что мне придется пережить такую трагедию. Это гораздо хуже того, что мы испытали во время Второй мировой войны.
По мере того как снижалась температура, спасательные операции уступали место суровому занятию — извлечению тел погибших. В Таро этим занимались новобранцы, у которых были сплошь детские лица. К концу недели им удалось найти 35 тел, 111 человек еще числились пропавшими без вести. Среди них был Сейичи Сакаки, 76-летний торговец бакалеей, который поспешил домой сразу же после землетрясения, чтобы помочь жене Чиеко.
Когда он нашел ее живой и здоровой, Сакаки — вопреки привычкам своего поколения — не смог сдержать чувств.
— Он вбежал в дом, схватил меня и обнял — впервые за 45 лет совместной жизни,— тихо рассказывала мне Чиеко, без конца повторяя руками объятия своего мужа.— Мы долго, очень долго стояли, прижавшись друг к другу.
Сакаки забрал жену из их маленького деревянного домика и помог ей устроиться на возвышенности, а сам поспешил обратно — искать сына.
— Позже я узнала, что сын в тот момент уже был в безопасности,— пояснила Чиеко.— Мы все отговаривали Сейичи идти вниз. Но он ушел — и это был последний раз, когда я его видела.
Все пожитки Чиеко поместились в маленькой дамской сумочке, а сама она нашла приют на полу деревенской школы Таро, куда вертолеты Военно-морских сил США доставили гуманитарную помощь вскоре после трагедии.
Одной из тех, кто принимал гуманитарный груз, была Хиде Ямамото, медсестра и мать двоих подростков. Своим поведением Ямамото иллюстрирует всю стойкость японского народа. Ее муж, рыбак Сачио, был смыт гигантской волной, когда пытался закрыть гидравлическую заслонку знаменитой дамбы. Ее свекор тоже погиб. Но женщина продолжала работать круглые сутки, помогая другим и терпеливо снося все, что выпало на ее долю.
Многие из выживших в Таро укрылись от холода и снега в буддистском храме. Сидя на соломенных матрасах, они сбивались в небольшие группки вокруг газовых обогревателей, чтобы разделить друг с другом рис и суп мисо. Всего в нескольких шагах от людей возвышались четыре белые керамические урны с прахом тех, кто не пережил цунами.
Спасательные службы добрались до большинства пострадавших районов уже через день после трагедии, но даже спустя неделю здесь все еще не хватало электричества, тепла и бензина. Уцелевшие дома превращались в лагеря беженцев и импровизированные морги.
В рыбацком поселке Кирикири, который расположен в 50 километрах от Таро и где до прихода большой воды проживало 2,5 тысячи человек, моргом стал гимнастический зал местной школы. На полу было около 60 тел, завернутых в простыни. Я видел, как мужчина принес в этот зал тело своей жены и, положив его, собрал вокруг членов семьи. Молодая девушка, став рядом, начала тихо всхлипывать. Другая, не выдержав, выбежала из зала. Во дворе в это время несколько жителей грели воду, чтобы перед кремацией обмыть погибших.
Сцены в гимнастическом зале маленького города Рикудзен-Таката, к югу от Таро, были еще ужаснее. Цунами полностью уничтожило этот городок, и каждый день здесь находили новые жертвы. Пытаясь разглядеть своих любимых, обезумевшие родственники потоком шли мимо 190 неопознанных тел, которые теперь лежали на полу неправдоподобно ровными рядами. Офицер с посеревшим лицом держал зажженными несколько ароматических палочек. Люди были в хирургических масках. Я помню, как общую тишину нарушил глухой стон, когда средних лет пара заметила среди погибших своего 22-летнего сына. Мать, увидевшую ребенка после восьми дней поисков, стали бить судороги. Ее хотели вывести под руки, но она тихо осела на колени перед входом, молясь и наблюдая сквозь слезы, как другие родственники кладут цветы рядом с телом ее сына.
В зал внесли еще двух погибших, извлеченных из-под завалов, а на дворе снаружи раздались женские рыдания. Нануко Ватанабе обессилела от поисков: бесследно исчез ее молодой человек, 26-летний американец Монти Диксон. Он перебрался в Японию меньше года назад и устроился преподавать английский. Впервые молодые люди увидели друг друга на занятиях в Университете Аляски, где Нануко провела один семестр. Передо мной девушка стояла, завернувшись в теплый свитер с эмблемой университета, как если бы это помогло ей вернуть любимого.
— Когда это случилось, я была в соседнем городе,— шептала Ватанабе, подняв на меня красные, ничего не видящие глаза.— С тех пор я не могу его найти. Я боюсь. Я боюсь самого страшного, но не сдамся, пока не найду его. Я должна спасти его.
Точно так же бесследно пропала Михоко Куросава из соседнего городка Оцучи, который был разрушен до основания. После удара цунами ее восьмилетняя дочь Хиери вместе с 50 другими детьми провела два дня в школе, дожидаясь, когда придут родители. Наконец до девочки смог добраться отец Казуо. Но никто теперь не знает, что ответить на настойчивые требования Хиери сказать ей, когда вернется мама. Возможно, ее навсегда унесла волна.
Встречаясь с этими страшными примерами горя, не веришь, что люди могут думать о том, чтобы заново отстраивать свою жизнь. И тем не менее они на всем растерзанном северо-восточном побережье это делают.
— Я потерял свой дом, три лодки и все имущество,— сказал мне Кеничи Ноканиси.— Мне 63 года и начинать все сначала ужасно. Но японцы сильны тем, что остаются вместе. Поверьте: мы все построим заново и все начнем сначала. Мы сможем.