Пресненский райсуд Москвы вынес обвинительный приговор адвокату Мосгорколлегии Ларисе Мове за разглашение тайны следствия. И хотя госпожа Мове была приговорена всего лишь к штрафу и немедленно амнистирована, это решение суда может грозить ей прекращением адвокатских полномочий.
В ноябре 1998 года Лариса Мове приступила к защите Константина Барковского — одного из шести обвиняемых в убийстве Дмитрия Холодова. Генпрокуратура ознакомила ее с материалами следствия. Среди них было письмо десантника от 9 июля 1998 года на имя генпрокурора, начинавшееся фразой: "В результате долгой, терпеливой и, видимо, очень нужной работы, проводимой со мной оперативными сотрудниками, я пришел к выводу, что мое дальнейшее молчание по делу об убийстве Холодова окажет негативное влияние на дальнейшую жизнь мою и моей семьи".
Далее Константин Барковский рассказал, что в конце сентября 1994 года обратился к начальнику разведки воздушно-десантных войск Павлу Поповских с просьбой о трудоустройстве. Полковник Поповских предложил ему место замгендиректора российско-бельгийского СП по огранке алмазов "Орнамент-Трейдинг 'Д'". А взамен попросил бывшего сослуживца устроить слежку за журналистом Холодовым с целью выявить источники утечки информации о вооруженных силах. Тот согласился.
А уже позже он видел, как командир спецотряда спецназа ВДВ Владимир Морозов делал из чемодана и взрывного устройства мину-ловушку (на такой впоследствии подорвался журналист). По словам обвиняемого Барковского, по просьбе полковника Поповских он положил в камеру хранения Казанского вокзала такой же чемодан, где, как ему объяснили, находились документы для дезинформации "МК". Жетон от камеры он отдал спецназовцу Морозову.
Адвокат Мове после встречи с подзащитным решила рассказать в СМИ, что он оговорил себя и бывших сослуживцев под давлением следствия. Тележурналисту Михаилу Леонтьеву она показала выписки из материалов дела, а также заявление обвиняемого Барковского. При этом она сказала, что это заявление было написано еще до дачи им признательных показаний и что в нем он заранее от них отказывается. Этому была посвящена одна из телепередач "На самом деле" на ТВЦ.
После выхода этой передачи следователи пригласили госпожу Мове в Генпрокуратуру и предупредили об уголовной ответственности за разглашение данных следствия. Но она отказалась давать соответствующую подписку, заявив, что все уже разгласила. В тот же день она предоставила выписки из дела обозревателю газеты "Версия" Олегу Лурье, написавшему на их основе статью "Самооговор".
Господина Лурье вызвали на допрос и предложили ему выгодную сделку: если он даст показания против адвоката Мове и передает следствию аудиокассету с записью интервью с ней, то ему за это дадут интервью по делу Холодова. Журналист согласился. Впрочем, он даже и не подозревал, что подставляет защитника, предоставившего ему ценную информацию, под уголовную статью. На допросе он честно признался, что даже не знает, что такое Уголовно-процессуальный кодекс.
Госпожу Мове отстранили от защиты десантника Барковского, и замгенпрокурора Михаил Катышев возбудил против нее уголовное дело по статье 310 УК ("Разглашение данных предварительного расследования"). А журналист Лурье в итоге был вознагражден интервью с анонимным сотрудником Генпрокуратуры.
На суде адвокат говорила, что следствие необоснованно вменило ей разглашение того, что она до этого уже разгласила. Но судья Ольга Юрова сочла, что госпожа Мове виновна в разглашении данных следствия, но лишь с момента ее официального предупреждения прокуратурой.
Статья 310 УК, по которой судили госпожу Мове, предусматривает даже трехмесячный арест, но суд ограничился штрафом в 8349 рублей. На основании постановления Госдумы адвоката тут же амнистировали. Госпожа Мове собирается обжаловать приговор в Мосгорсуде и одновременно будет продолжать защищать в суде Константина Барковского. Но председатель президиума Мосгорколлегии (МГКА) Генри Резник сообщил корреспонденту Ъ, что если этот беспрецедентный за всю историю адвокатуры приговор вступит в силу, то дело госпожи Мове будет рассмотрено на президиуме МГКА. Теоретически не исключено, что ее полномочия могут быть прекращены, однако дочь легендарного адвоката советских времен Абрама Мове вряд ли выгонят с работы, даже если на этом будет настаивать Генпрокуратура.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ