Сестры Варвара Турова и Анна Хвостенко создали «Шерри Бренди», чтобы петь то, что им нравится. «Шерри Бренди» понравился всем.
Молодая талантливая журналистка бросает свое ремесло, чтобы оказаться по другую сторону рампы. Со словами «писать больше не хочу, хочу, чтобы писали про меня» она отправляется учиться оперному вокалу и одновременно создает клуб «Мастерская». Свое первое интервью в качестве певицы она дает журналу того же издательского дома, с которым распрощалась ради занятий музыкой. Правда, речь пока идет не о занятиях оперой. Сегодня Варвара Турова — участница дуэта «Шерри Бренди», исполняющего, по ее словам, «все, что нравится — от советских песен до оперных арий и романсов».
Варвара Турова: Все началось с того, что я сходила на спектакль Дмитрия Чернякова «Тристан и Изольда». Стало понятно, что в жизни есть что-то несравнимо более важное, чем ходить на концерты и писать про них плохие статьи. Вот я и уволилась. И пошла учиться петь. А дуэт «Шерри Бренди» возник случайно, на концерте в «Китайском летчике», посвященном 9 Мая. Разные московские группы пели военные песни. А у нас с моей сестрой Аней Хвостенко не было никакой группы. Я в тот момент работала где-то как-то, а Аня пела в небольших оперных проектах и растила троих детей. Мы просто спели песню «Катюша», со случайно найденным баянистом, без репетиции. К нашему изумлению, это всем страшно понравилось.
Сitizen K: Много кто поет военные песни, но понравились именно вы.
В. Т.: Мы были так искренне воодушевлены этой песней, наверное, это заражает... Потом, когда уже возникла идея сделать группу, мы прослушали, наверное, триста песен. В итоге отобрали «наши», то есть те, в которых мы могли быть абсолютно искренними, не играть ни в какой стиль, ничего не изображать, просто петь то, что нравится. Получилась программа из песен конца 40-х — начала 50-х, но таких — лирических, девичьих. Даже «Темную ночь» мы тогда отвергли, потому что она слишком ассоциируется с войной. Мы нашли какие-то такие платьица, якобы 50-х годов, и стали петь эти наши песни. Мы их пели, пели, а потом они нам так надоели, что мы стали расширять программу. И теперь в нашей программе и романсы, и классические арии, и те же военные песни. Никаких рамок нет. Например, моя мечта — спеть песню Пугачевой «Маэстро». Агутина бы какого-нибудь спела.
Когда выступают Шерри (Варя) и Бренди (Аня), в любом клубе практически гарантированный аншлаг. И всегда много знакомых. Певицы пришлись очень кстати в местах скопления пьющей столичной интеллигенции. Лучше всего они вписываются в интерьеры, копирующие старые советские квартиры с видавшей виды мебелью. В феномене «Шерри Бренди» очень важен элемент мгновенной узнаваемости. Люди знают эти песни как собственные жилища.
CK: А когда вы в первый раз играли перед аудиторией, в которой не было ваших знакомых?
В. Т.: Это постоянно происходит на корпоративах. Сложная история, там ведь изначально не слушают — позвали каких-то девиц, которые там чего-то поют. Наша победа в том, что на всех таких корпоративах в конце все кричат «браво» и пляшут.
CK: Где же грань между Творчеством с большой буквы и рестораном в самом широком смысле? И есть ли она?
В. Т.: Моя мама, известный адвокат, как-то сказала мне, что, оказывается, всю юность мечтала в обтягивающем черном платье петь в ресторанном оркестре. У нас в стране этот жанр подпорчен советским общепитом. А вообще он прекрасен. Как в голливудских фильмах.
Варвара Турова признается, что была искренне удивлена, когда факультативное занятие вдруг начало приносить большие деньги. Кажется, она до сих пор стесняется этого факта.
В. Т.: Мы действительно не претендовали и не претендуем на то, что мы группа. Это не кокетство.
Какое уж тут кокетство, если у «Шерри Бренди» до сих пор нет ни веб-сайта, ни «Майспейса», ни чего-либо подобного. То есть если человек не попал, сознательно или случайно, на их концерт, он узнает о них только со слов тех, кто попал.
CK: Нет ли здесь перегиба? Людям попросту неоткуда о вас узнать, даже если они очень хотят.
В. Т.: Конечно, это наша лень. И еще мне все время кажется, что это никому не нужно. Кто я такая? Что мы, прямо группа какая-то?
CK: Жизнь говорит, что группа.
В. Т.: Я же не могу слушать все, что говорит жизнь. Мы знаем музыкантов, которые тоже, как и мы, серьезно учатся оперному вокалу, а популярной песней занимаются вроде как для удовольствия. Но в процессе забываются, начинают собирать большие залы, и в результате их популярность начинает сильно опережать качество их исполнения. Для любого артиста это если не смерть, то серьезное испытание. Это очень важно — понимать свое реальное место в профессии. Я надеюсь, что я его понимаю.
Варвара говорит, что «Шерри Бренди» готовят проект, ориентированный на театральный зал. Но этот зал — не Большой, не Малый и не Академический, а театральный зал той же «Мастерской», в котором помещается всего 80 человек.
В. Т.: Если в один прекрасный день на концерт «Шерри Бренди» не придет ни один человек, я не расстроюсь. Для нас это развлечение, компромиссный способ быть на сцене, пока не началась опера. Пению нужно учиться уж точно не меньше лет шести. Качать мышцы, как в спортзале. Вот пока мы качали мышцы, захотелось петь хотя бы что-нибудь. Что-нибудь, что нам нравится.
СК: И проект «Мастерская» — тоже развлечение и компромисс?
В. Т.: Нет, это моя работа. Делать клуб меня позвал Алеша Паперный, мы вместе с замечательным художником Петей Пастернаком придумали и сделали «Мастерскую». На данный момент у нас нет конкурентов в Москве — нет другого клуба с театром. А в Европе таких полно. Вот и делаем постепенно новую среду, где можно не только выпить, а увидеть что-то по-настоящему интересное, важное, настоящее.