Рем Колхас преподает в институте медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка».
Рем Колхас награжден «Золотым львом» за вклад в развитие архитектуры на XII Архитектурной биеннале в Венеции. Он получил своего льва не только в качестве знаменитого голландского архитектора, притцкеровского лауреата и т. д.— он теперь один из главных преподавателей нового московского института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», открытого на территории бывшей шоколадной фабрики «Красный Октябрь» на Болотном острове.
Три его предыдущие попытки хоть что-то для нас сделать были встречены без энтузиазма. Сначала Колхас участвовал в конкурсе на проектирование нового здания Эрмитажа в бывшем Главном штабе. Под формальным предлогом тогда предпочли русскую мастерскую «Студия 44» Олега Явейна. Не пригодилась идея реконструкции кварталов в московских Мневниках. В довольно-таки, надо признать, бесстыдном соревновании на небоскреб «Газпрома» в Петербурге проект Рема Колхаса был лучшим, но даже не был отмечен жюри.
Похоже, он решил — если нельзя ничего построить, значит, надо чему-то научить. В конце концов, он не просто архитектор. Рядом с созданным им в 1975 году архитектурным бюро ОМА (Office for Metropolitan Architecture) существует и исследовательский центр АМО. Колхас учился кино, а начинал как журналист, исследователь культуры. Он осваивал проектирование на чужих ошибках — прежде чем сделать все полагающиеся архитектору свои. Он писал книги и статьи, читал лекции, гипнотизируя аудиторию, и добился в этом таких успехов, что до сих пор на его выступления ломятся, точно на концерт Мадонны.
В архитектуре он так же виртуозно умеет владеть вниманием аудитории. При этом его здания — не «манифесты», они скорее напоминают вопросы, поставленные на все сто этажей, как его телевизионный центр в Китае. Сплетенные между собой башни государственной телекомпании, выстроенные к пекинской Олимпиаде 2008 года, напоминают кинетическую скульптуру, застывшую в неустойчивом равновесии.
Можно ли сделать такой студенческий дом, как «Эдукаториум» в Утрехте,— не учебное здание, а целый Дворец молодежи в духе советских архитектурных утопий 20-х годов? Каким должен быть художественный музей в зале казино? Как сделать так, чтобы покупать вещи в Prada было вдвойне интересно? Может ли центр музыки в Порто напомнить кофр для сложенных туда трех оркестров? Он не настаивает на том, что его ответы единственно возможны. Он считает, что поставить вопрос иногда гораздо важнее, чем на него ответить. Сейчас его волнует новая архитектурная этика — и об этом он будет говорить со студентами на шоколадной «Стрелке».
— Я бы так не рвался в Россию, если бы не архитектура советского конструктивизма, на которой я был воспитан,— говорит Рем Колхас.
Он приехал уговаривать молодых архитекторов приносить пользу обществу, а не строить дома-аттракционы и не «звездить». Привычное starchitect для него — «отвратительное слово».
— Ненавижу само определение «звезда». Я ненавижу эту звездную систему, которая вторгается в национальную культуру! — говорит он, когда я неосторожно называю его имя в обойме архитектурных генералов.
Конечно, бороться со звездной системой лучше всего изнутри, когда ты уже в нее включен. Он уже десять лет как притцкеровский лауреат, пять лет как обладатель европейского Union Prize for Contemporary Architecture, уже построил свой «Гуггенхайм» в Лас-Вегасе, приглашаем во все мыслимые международные архитектурные конкурсы. Но тем не менее Колхас совершенно искренен. В известном смысле он — самый глобальный из встречавшихся мне архитекторов-антиглобалистов.
— Честно говоря, я равнодушен к наградам. Премии — интересные и приятные штуки, но я бы не придавал им такого значения,— говорит Колхас.
Отвечая на мой стандартный вопрос о том, кого среди пророков современной архитектуры он счел бы лучшим для себя учителем, Колхас выбирает самого строгого и классичного — Людвига Миса ван дер Роэ. Немец голландского происхождения привил послевоенной Америке европейский модернизм и прославил ее своей архитектурой. Этот человек, превративший стиль стекла и железа в ювелирные украшения города, для Колхаса и предтеча современного архитектурного хай-тека, и пример творческой скромности, граничащей с гордыней. Это ощущение очень близко самому Колхасу.
Он типичный шестидесятник, выросший в левацкой послевоенной Европе, и в кризисные годы его прямота и антибуржуазность оказались особенно востребованы. Не подумайте только, что он бессмысленный бунтарь и сноб. Ровно наоборот — Колхас удивительно конструктивен. Он незаменим, когда в проекте требуется связать «высокое» и «низкое», коммерцию и искусство.
Высокий, стройный до худобы, с длинными пальцами и лицом, вылепленными Джакометти, он выглядит самым интеллектуальным и самым эффектным великим архитектором. Всегда в черном пиджаке с белой рубашкой, с винтажной Omega на руке. Если бы среди притцкеровских лауреатов провели конкурс красоты, он занял бы первое место. Это его качество очень ценят интеллектуальные заказчики. В их числе, например, Миучча Прада. Для Prada Колхас спроектировал фантастические магазины в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе — с торговыми залами, напоминающими музей современного искусства, и с примерочными, оснащенными в духе самого продвинутого видеоарта. Покупка там не просто удовольствие, это еще и художественный аттракцион.
Наперекор собственному опыту Колхас многого ждет от России. Для этого он выработал целую теорию и рассказал о ней на первой же лекции. Он считает, что все самое интересное происходит сейчас на Востоке, который полон энергии, но нуждается в западных архитектурных концепциях. Когда же ему напоминают о том, что Восток — деспотичен, он отвечает: «Кто может утверждать, что там, где нет демократии, нет и хорошей архитектуры?» При этих словах «Красный Октябрь» рукоплещет.