Citizen K представляет главных действующих лиц возродившегося проекта Openspace.
После перерыва в несколько месяцев в сети вновь заработал портал Openspace.ru. Таких воскрешений отечественный медиабизнес практически не знает: потерявший инвестора ресурс смог не просто запуститься заново, а запуститься, полностью сохранив команду и ни на шаг не отступившись от своих концепции и идеологии.
Кстати, эта идеология, господствовавшая во всех интеллигентских изданиях 90-х, создателями и авторами сайта тоже в некотором смысле воскрешается, во всяком случае, возвращается из забвения. Openspace отстаивает либеральные ценности во всем их спектре — от левацких до консервативных. Именно с этих, не самых популярных сегодня и, как многим кажется, устаревших позиций, как будто стряхивая с них пыль и придавая им новую актуальность, тут говорят о явлениях современной культуры на современном языке.
В результате сайт, в основном посвященный литературе, кино, искусству, музыке, то есть вещам, далеким от злобы дня, оказался одной из самых живых площадок русского интернета, ресурсом, завоевавшим множество почитателей и злопыхателей и практически минимум равнодушных. Ресурсом, который было бы жалко потерять.
Участники беседы: Вадим Беляев, президент финансовой корпорации «Открытие» и главный акционер Openspace, Екатерина Герасичева, генеральный директор Openspace, Мария Степанова, главный редактор Openspace, Глеб Морев, шеф-редактор отдела медиа Openspace.
Citizen K: Вадим, что для вас привлекательного в проекте, который даже при хорошем развитии событий еще долгое время будет деньги не приносить, а тратить?
Вадим Беляев: Знаете, можно, конечно, жить в надежде, что каким-нибудь образом вдруг случайно окажешься соинвестором «Фейсбука». Но мне эта позиция ожидания чужда. Я уверен, что надо строить что-то свое. В Openspace для меня главное, что этот проект — уникальный.
CK: В каком смысле уникальный? В интернете множество ресурсов, полностью или отчасти посвященных культуре…
В. Б.: Уникальный в смысле качества контента.
CK: То есть вы были поклонником Openspace?
В. Б.: Скорее стал. Мне про Openspace рассказала Екатерина, с которой мы к тому времени уже работали вместе,— она была продюсером другого моего частного проекта.
Екатерина Герасичева: А я, да, была преданным читателем… Более того, я уверена, что в русском интернете более ценного продукта, чем Openspace, создано не было. Я совсем не творец, но я всю жизнь мечтаю: как было бы хорошо, чтобы тем, кто лучше всех, было хорошо. Знаете, это такая детская фантазия: вот было бы здорово кому-нибудь помочь сделать что-нибудь прекрасное... И когда я узнала, что у Openspace больше нет инвестора, что они закрываются, а потом и закрылись… Ну, я начала что-то нашептывать, стала пытаться вовлечь Вадима в эту историю…
CK: И во сколько вам, Вадим, обошлось это нашептывание?
В. Б.: На данный момент речь идет о миллионах рублей. А что касается будущего — у нас практически уже принят бюджет, и речь там идет о десятках миллионов рублей.
CK: А вы не боитесь, что этот проект так и останется инвестиционным, затратным? Что вам придется его продавать и расстраиваться?
В. Б.: К такой ситуации приходится быть готовым, делая любую инвестицию, например, покупая акции «Газпрома» и ЛУКОЙЛа. Они тоже могут подешеветь, и их придется продавать и расстраиваться. Но, повторюсь, мне самым важным здесь кажется то, что это действительно уникальный проект. В современном мире, при огромном количестве эрзац-вещей, такое — редкость. И именно поэтому есть шанс, что этот проект выстоит.
CK: Хотя то, что культура не приносит денег, во всяком случае, если о ней говорить серьезно, это общее место…
Мария Степанова: Это неправильное общее место. Много денег она, конечно, принести не может, но обеспечить себя — да. У нас на стоячем сайте, например, в июне-июле, когда мы уже не могли выкладывать материалы, была стопроцентная заполняемость рекламой, так что ресурс, чего уж там, в перспективе вполне жизнеспособен. Другое подтверждение жизнеспособности — сама история нашего, так сказать, сопротивления судьбе. Наши авторы, люди, не получавшие гонораров с октября,— они приходили не для того, чтобы стучать кулаком по столу и требовать денег, они говорили: мы понимаем, что у вас все хреново, давайте мы вам что-нибудь напишем или картинку нарисуем. Давайте мы с вами побудем еще немного вместе, побудьте еще немного с нами. Без этих людей сайт не дожил бы и до апреля.
CK: Этот героизм можно расценить и как подтверждение одного из распространенных упреков по адресу вашего проекта — что он предоставляет право на выражение взглядов лишь определенному клану, что это партийная площадка, а не ресурс, освещающий весь спектр культурных взглядов.
М. С.: А живая культура не может быть беспартийной. Для того чтобы тексты кого-то задевали, они должны, простите за пафос, дышать какой-то страстью. Иначе не стоило и затеваться.
Глеб Морев: Никакое культурное функционирование не может происходить иначе. Потому что иначе получается ничто и ни о чем. Если бы было по-другому, если бы не было, скажем так, некоего идеологического и эстетического крена, это медиа не имело бы никакого успеха. Задача медиа не вызывать равнодушие, а вызывать страстные чувства — пусть даже и не восторженные.
CK: А каково отношение администрации к этому крену?
Е. Г.: Именно этим креном Openspace мне и нравится. Конечно, не все мнения и оценки совпадают с моими, но это, пожалуй, и невозможно. Наверное, хотелось бы более быстрой реакции на определенные события, тогда как Оpenspace предлагает скорее не моментальный отклик, а эхо — экспертное, часто специфическое и этим и ценное.
CK: Иногда настолько специфическое, что многим казалось даже провокативным. Иногда эти эксперты — Дмитрий Волчек, например, или Ольга Мартынова — исключительно резко выражали свои культурные пристрастия и еще более резко отзывались о чужих.
М. С.: Никакими провокациями мы не занимались. Мы давали высказаться людям с резкими мнениями и печатали эти тексты, «не обезвреживая» их, но это в любом случае были тексты людей, достойных трибуны. Единственная настоящая «дразнилка» — это наш рейтинг публичных интеллектуалов. Нам интересно было сделать замер общественного спроса на человека, готового выйти на авансцену и поговорить не только о своем деле, а еще о культуре, об обществе вообще, о политике. Потому что культура без политики сейчас не ходит. Она либо демонстративно не смотрит в сторону политики, либо связана с нею так тесно, что не оторвать. В нашем списке были, конечно, провокативные фигуры. Там был даже Владимир, прости господи, Соловьев. Это было, кажется, первое и последнее упоминание Владимира Соловьева на нашем сайте. Интересно было его в эту голосовалку включить и посмотреть, проголосует ли кто-нибудь из нашей аудитории и за него. Интересно было все — реакция блого-сферы, реакция экспертов, взрыв посещаемости, который не преминул случиться. Это был отличный эксперимент, и что-то в этом роде мы, конечно, еще будем делать.
CK: Культура не ходит без политики — вы тоже так думаете, Вадим? И, главное, вы к этому готовы?
В. Б.: Да, готов и да, думаю, хотя в данном случае то, как я думаю, не так уж и важно. Я ведь уже не только по профессии, но и по природе стал инвестиционным банкиром, так что почти в любом бизнесе, в том числе и в интернете, у меня есть понимание, что надо делать и, соответственно, что надо исправить и переделать. А то, чем занимается Openspace,— единственная область, по поводу которой у меня такого понимания нет. Так что я получил бизнес, которым мне не надо, которым я просто не могу заниматься постоянно. Выходит, в каком-то смысле Openspace для меня — это свобода.