"Русская преступность стала "беловоротничковой""

На вопросы "Огонька" отвечает создатель "русского отдела" ФБР

На прошлой неделе главное управление МВД по Центральному федеральному округу объявило о закрытии уголовного дела против предпринимателя Сергея Шнайдера, более известного как Семен Могилевич. Как следует из официального сообщения, дело прекращено "за отсутствием состава преступления", и у российских правоохранительных органов нет претензий к господину Шнайдеру. Между тем он объявлен в розыск в пяти странах. Только в США, например, против него выдвинуты обвинения по 45 пунктам, включая вымогательство, отмывание денег и махинации с ценными бумагами. В 2009 году Семен Могилевич был включен в список 10 самых опасных преступников мира по версии ФБР. Но, как удалось выяснить "Огоньку", американским правоохранительным органам до сих пор ничего не известно о его местонахождении.

О том, почему американским спецслужбам до сих пор не удалось найти Семена Могилевича, "Огонек" спросил у основателя "русского отдела" ФБР, бывшего заместителя директора Федерального бюро расследований Джеймса Моуди.

— Господин Моуди, а вам никогда не казалось странным, что Семен Могилевич официально включается в список 10 самых разыскиваемых преступников, за информацию о нем объявлена награда в 100 тысяч долларов, а на сайте ФБР содержится просьба известить о его местонахождении в ближайшее американское посольство. В то же время он почти три года находится под следствием в Москве, а до 2009 года вообще содержался под стражей...

— А откуда нам должно быть об этом известно?

— Но каждое появление господина Могилевича в суде фиксировали два десятка журналистов.

— Мы сотрудничаем только с официальными структурами Российской Федерации. Насколько мне известно, бюро неоднократно обращалось к правоохранительным органам в вашей стране и в течение последних нескольких лет несколько раз посылало запросы относительно господина Могилевича.

— То есть вы хотите сказать, что ответа о его местонахождении вы так и не получили?

— Я не являюсь действующим сотрудником и не могу комментировать подобную информацию.

— Но если все же вернуться к списку самых разыскиваемых преступников: в чем заключается смысл включения в него Семена Могилевича, если давно известно, что в течение последних двух лет как минимум раз в месяц он появляется в Тушинском суде Москвы?

— Список — это в первую очередь напоминание о том, что ФБР по-прежнему заинтересовано в поимке Могилевича. И по-прежнему готово выплатить награду за информацию, способствующую его аресту. Только и всего.

— Многие наблюдатели уже упоминают "дело Могилевича" для того, чтобы оценить реальный уровень сотрудничества российских и американских правоохранительных органов.

— Я не могу делать каких-либо выводов, но были времена, когда это сотрудничество было намного более продуктивным.

— Господин Моуди, вы начали работать с советской милицией еще в конце 1980-х, а уже в 1992 году предложили директору ФБР создать специальный отдел по борьбе с русской преступностью...

— Нам пришлось спешить, потому что "русская проблема" росла прямо у нас на глазах как снежный ком. После того как власти СССР открыли границы, на Запад хлынул небывалый поток туристов, предпринимателей и, естественно, преступников. Достаточно сказать, что если в 1990 году ФБР вело только 68 дел, в которых фигурировали бандиты из СССР, то всего лишь через три года таких дел было уже 215. По нашим данным, только в Нью-Йорке, Майами и Пуэрто-Рико в начале 1990-х уже действовали 30 русскоязычных преступных группировок, которые занимались не только мошенничеством и вымогательством. "Русские" торговали оружием, налаживали связи с латиноамериканскими наркокартелями, везли контрабанду. Тот же Могилевич в 1993 году открыл в Ньютоне, штат Пенсильвания, подставную компанию, которая проводила мошеннические сделки с фальшивыми ценными бумагами. Ущерб от ее деятельности составил 150 млн долларов.

— Многие сейчас говорят о том, что раздувание проблемы "русской мафии" было в первую очередь выгодно самому ФБР, что таким образом Федеральное бюро просто-напросто выбивало дополнительное финансирование из государственного бюджета.

— Во-первых, я могу сказать, что инициатива создания так называемого русского отдела в ФБР была взаимной. В 1992 году в Вашингтон приехал заместитель министра внутренних дел России Михаил Егоров, возглавлявший Управление по борьбе с организованной преступностью. Мы провели вместе несколько дней и поняли, что решать проблему "русской мафии" можно только сообща. При этом никаких договоров между нашими странами еще не было: не было даже подписано соглашение об экстрадиции преступников. Но через несколько месяцев по нашей просьбе ГУОП арестовало и переправило в США Дэвида Шустера и Александра Белоногова, обвиняемых в мошенничестве. И, во-вторых, я могу сказать, что очень большое количество дел мы не смогли бы завершить без помощи российских коллег. О том, кто такой знаменитый Япончик — Вячеслав Иваньков, нам сообщили именно из ГУОП. Они же передали нам информацию о том, что он выехал в США.

— То есть отношения между спецслужбами США и России строились исключительно на личных контактах между вами и руководителями МВД?

— В большой степени да. Хотя личные отношения играют огромную роль не только в отношениях с Россией, но и с любыми странами Европы, тем же Израилем. Есть, конечно, и чисто русская специфика: после того как в МВД или ГУОП менялось руководство, нам приходилось все начинать заново.

— В конце 90-х стало казаться, что "русская мафия" полностью завоевала США: сообщения об очередном преступлении "русских" появлялись чуть ли не каждый день, хотя на самом деле влияние преступников из стран бывшего СССР было сильно преувеличено.

— Это, скорее, характерно для середины 90-х. Потом увлечение "русской мафией" пошло на спад. А объяснялось это достаточно просто: модой на Россию вообще и достаточно своеобразными привычками русских преступников. Например, мы занимались одной из итальянских мафиозных семей и точно знали, что один из "капитанов" совершил 12 убийств. Но ни одного трупа мы так и не нашли. "Русские", в свою очередь, никогда не заботились о том, чтобы скрыть следы преступления. Поэтому после убийства на том же Брайтон-Бич в Нью-Йорке, например, тело так и оставляли лежать на улице, в луже крови. Одновременно с нарядом полиции на место приезжала и съемочная группа местного телеканала, а красочные кадры потом становились главной темой новостных программ. Вот и все.

— А можно ли говорить о том, что с тех пор "русская" преступность изменилась?

— Конечно. В 80-х и особенно в начале 90-х годов в районах, населенных преимущественно иммигрантами из СССР, преобладала насильственная преступность. Банальный рэкет, убийства, разнообразные махинации с автомобилями и так далее. При этом подавляющее большинство преступников не говорили по-английски совсем или объяснялись очень плохо, так что почти все преступления совершались внутри русскоязычной общины.

Потом появились первые серьезные деньги, и территорию США стали использовать как "прачечную" для нажитых в России состояний. А потом закончилась "эпоха" бандитов с пистолетами, и появилась русская "беловоротничковая" преступность. Сейчас подавляющее большинство дел, в которых в качестве обвиняемых фигурируют выходцы из стран бывшего СССР, связаны с финансовыми мошенничествами.

— На том же Брайтон-Бич нередко шутят, что главным источником дохода для русскоязычных американцев являются государственные программы медицинского страхования — Medicare и Medicaid.

— Так и есть. За последние полгода только в Нью-Йорке, Бостоне и Чикаго было разоблачено несколько групп, занимавшихся страховым мошенничеством. Прошлой осенью удалось раскрыть целую сеть фиктивных медицинских клиник, выставлявших государственным страховым компаниям счета за мошеннические процедуры. Контролировали эту сеть выходцы из Армении, а нанесенный ущерб оценили в 160 млн долларов.

Еще одну группу не так давно осудили в Калифорнии. Руководил ею бывший полковник советской армии, сумевший открыть в районе Лос-Анджелеса 12 медицинских клиник. На фиктивных счетах он сумел "заработать" 20 млн долларов. Интересно, что полученные деньги члены преступной группы отмывали через русскоязычные газеты и журналы, платя огромные суммы за рекламные объявления.

В декабре в Нью-Йорке была арестована группа бывших эмигрантов из СССР, которых обвинили в махинациях на сумму в 80 млн долларов. Эти деньги они сумели украсть из городского бюджета, получив заказ на создание автоматизированной системы учета рабочего времени чиновников мэрии.

В последние месяцы эмигранты из России фигурировали в делах о взломе банковских счетов, о торговле инсайдерской информацией финансовых компаний и так далее. Так что, как сами видите, никакого насилия. Исключительно финансовый интерес.

— Может быть, именно с этим связаны и неудачи в сотрудничестве правоохранительных органов? Один из американских экспертов, Джеймс Фикенауэр, в свое время изучавший проблему русской преступности для Министерства юстиции США, как-то заметил, что "русские хотят продавать информацию. Они считают, что если информация представляет определенную ценность, то американцы заплатят за нее в долларах".

— Я лично никогда не сталкивался с подобными просьбами, и у меня никто не просил денег. Если российская милиция коррумпирована, то точно так же коррумпировано и все российское общество. Если я ничего не путаю, то и ваши социологические исследования подтверждают, что почти 80 процентов российских преступных группировок располагают хорошо налаженными связями во властных структурах.

— В разное время власти США запрещали въезд в страну гражданам России, официально обвинив их в связях с организованной преступностью. В черные списки в свое время попали певец Иосиф Кобзон, предприниматель Анзори Кикалишвили-Аксентьев и многие другие. Широкую известность получила история Олега Дерипаски, который в течение многих лет пытается получить право на въезд в США, и, как сообщали газеты, уже потратил на это более 1,5 млн долларов, но так и не решил проблему.

— Правоохранительные органы любой страны по просьбе консульских служб проводят проверку людей, которые обращаются за визами. Если между государствами налажено нормальное взаимодействие, то для решения подобных вопросов существует множество вариантов: от постоянного обмена информацией до подготовки специальных досье. Если обмен информацией затруднен, то нередко приходится выбрать самое простое решение. Отказ в выдаче визы — как раз из таких самых простых решений.

Беседовал Кирилл Белянинов, Нью-Йорк