Братская девальвация

Белорусские власти на прошлой неделе впервые признали, что страну поразил экономический кризис. "Деньги", снабдив своего корреспондента стратегическим запасом долларов, отправили его в Минск — выяснить, как живется в эпицентре кризиса.

ОЛЕГ КАШИН

Такое ощущение, что эту сценку двое торговцев на минском авторынке "Ждановичи" разыгрывают специально для меня. К продавцу Гене подходит другой (не представился) продавец и спрашивает Гену, не разменяет ли тот $100 купюрами по 50.— Грыгорич обещал, валюта через неделю будет,— отвечает Гена, имея в виду последнее телеобращение Александра Лукшенко. И добавляет: — А тебе зачем доллары? Ты что, в Америке? У нас есть национальная валюта!

На лобовых стеклах всех продаваемых иномарок — наклейки с ценами, конечно, в условных единицах. Спрашиваю Гену, готов ли он продавать машины за белорусские рубли.

— Так я и продаю,— радостно отвечает продавец.

— И по какому курсу?

— По курсу Нацбанка,— продавец отвечает еще радостнее, и становится понятно, что это шутка — Гена громко смеется, потом объясняет, что машины продаются именно за доллары, и он даже не заметил, чтобы покупателей с долларами за последние дни стало меньше.

— Откапывают откуда-то, несут. Валюта у граждан есть, слава богу.

Почему сохраняется спрос на подержанные автомобили, понятно: 1 июля в Белоруссии вырастут таможенные пошлины и иномарки подорожают. Но это не самая значительная черта белорусского экономического кризиса.

Впрочем, внешние признаки кризисной ситуации в Минске бросаются в глаза не сильнее признаков недавнего теракта в метро — вазочки с траурными цветами, расставленные у входа в вестибюль "Октябрьской", взорванной в начале апреля, смотрятся как цветочная торговая точка, если не знать о трагедии. Примерно так же с экономическим кризисом — если не вглядываться, то и не заметишь.

Почти полное исчезновение импортной еды из супермаркетов не привело к пустым полкам — просто на прилавках с сырами и колбасами на месте импортных продуктов более тщательно разложены белорусские аналоги. Единственное исключение — подсолнечное масло, поставщикам которого по невероятным (скорее всего политическим) причинам повезло: правительство сняло с них ограничение по рентабельности. Это тоже больше политическая, чем рыночная норма — в Белоруссии официально регламентирована прибыль импортеров товаров первой необходимости, которая не должна превышать 30% закупочной стоимости. Поставщики подсолнечного масла, избавившись от этого ограничения, немедленно повысили цены с 5-6 тыс. белорусских рублей до 10-11 тыс., и масло (прежде всего украинское) теперь — единственный импортный продукт, недостатка в котором на рынке нет.

Толп у обменных пунктов и отделений банков тоже нет, и этому даже есть рациональное объяснение: иностранной валюты (причем не только долларов или евро, но и российских рублей и украинских гривен) нет нигде, и если рядом с обменником случайно услышишь раздраженное "Тогда зачем вы вообще здесь сидите?" — это значит, что в обменный пункт случайно забрел какой-то сверхнаивный обыватель, который думал, что сможет просто так запросто купить доллары.

Между тем только "просто так" доллары купить и можно, тут действует еще одна почти политическая мера: инструкция Национального банка запрещает банкам удерживать иностранную валюту, обмениваемую гражданами на белорусские рубли. То есть если в обменный пункт кто-то сдал доллары, кассир обязан продать их первому же клиенту, который пожелает их купить. Такой порядок дает единственную легальную возможность приобрести иностранную валюту — в каждом отделении любого банка недалеко от окошка кассы стоят, напряженно вглядываясь в подходящих клиентов, по 5-10 мужчин и женщин. Первую такую группу мы увидели у обменного пункта на Минском вокзале — здесь по понятным причинам самая высокая концентрация иностранной валюты и по тем же причинам — самая необычная публика, выслеживающая дефицитные деньги. С десяток мужчин почти криминальной внешности, называющих друг друга по именам, контролируют очередь к обменнику и сдают выкупленную валюту стоящему в стороне координатору. Но это была единственная увиденная нами в Минске композиция такого рода — в обычных городских отделениях банков граждане, которые ждут, когда кто-нибудь сдаст доллары, больше похожи на обычных горожан, пришедших платить за коммунальные услуги.

— Мы не мафия, мы обычные люди, которым нужны доллары,— объяснила женщина, перехватившая мои $100 в кассе Беларусбанка у завода "Горизонт".— Ваш стольник у меня первый, мне нужно $800, сегодня вряд ли соберу, но два-три дня у меня еще есть.

У соседней кассы стоит мужчина лет сорока — следит, не принес ли кто валюту, но там совсем пусто, и мужчина подходит к разбогатевшей с моей помощью даме — просит продать мой стольник, но та ему отказывает.

В обменнике Belarus Swiss Bank недалеко от министерства обороны республики — что-то вроде скандала: кассир кричит из окошка "У меня ни черта нет!", а трое немолодых субъектов кричат в ответ, что не выпустят кассира из обменного пункта, если он не скажет им правду,— кажется, они уверены, что зарубежные деньги в обменнике есть, просто их прячут.

На интернет-аукционе oz.by среди самых популярных лотов — псевдобонистические. С началом кризиса многие стали выставлять на продажу такие раритеты, как "купюра 100 долларов 1996 года выпуска". Срок действия лота в среднем ограничен сутками. Продажа долларов с онлайн-аукциона — явное нарушение закона, запрещающего трансакции в валюте между резидентами, и люди из обменника, рассказавшие мне об этих лотах, уверены, что объявления о продаже долларов размещают спецслужбы, слишком увлеченные поисками "пятой колонны". Если это так, белорусскому КГБ стоит обратить внимание на зарегистрированный в швейцарской доменной зоне сайт prokopovi.ch — это не только подпольная онлайн-биржа, но и редкий для Белоруссии образец удачного (насколько он может быть удачным) черного юмора. Сам сайт, как ясно уже из его адреса, посвящен Петру Прокоповичу, главе белорусского Нацбанка,— 13 марта Прокопович пообещал, что, пока он им руководит, девальвации не будет, и почти сдержал обещание, потому что в самом начале кризиса слег с инфарктом. На главной странице сайта — изображение горящей свечи и игривый призыв: "Заработал на разнице курсов? Помоги попавшим в беду!" — и номер счета для оказания помощи пострадавшим в минском теракте. Чуть ниже под рубрикой "Новости животноводства" — лента официальных правительственных новостей, но и она не более чем сопровождение основной функции сайта, большую часть которого занимает "Первый в мире электронный пункт валютного обмена" — доска объявлений о покупке и продаже долларов и евро. Люди из обменника, от которых я узнал о сайте, говорят, что если списаться с продавцом валюты по такому объявлению, то он назначит встречу в каком-нибудь отдаленном банковском отделении, чаще всего — в сельской местности, где никакой валюты вообще никогда не видели. Сама по себе операция вполне законна — все по той же нацбанковской инструкции: продавец сдает валюту в кассу, покупатель следом за ним обменивает на сданные купюры свои белорусские рубли, а разницу между официальным курсом и тем, о котором пользователи договорились онлайн, покупатель отдает продавцу уже за пределами банковского офиса; рискует при этом продавец, потому что единственная гарантия сделки — честное слово покупателя.

— Если это продлится хотя бы месяц, начнется 1989 год,— говорит один минский бизнесмен другому.

Мы встретились, чтобы обсудить особенности кризиса, и, очевидно, стоит уточнить, что минские бизнесмены, во-первых, охотно погружаются в тему большой политики и макроэкономики и, во-вторых, очень просят не цитировать их с указанием имен, "потому что у нас если высунешь нос, то его сразу отрубят".

— Я чувствую себя пока спокойно,— говорит тот, который торгует бытовой техникой (в его компании работает 20 человек).— Поставки мы проплатили на несколько месяцев вперед, есть складские запасы. Потери из-за изменения курса, конечно, были, но выручку, полученную по новому курсу, мы потратили на то, что таксируется по прежним тарифам,— электроэнергия, аренда, бензин. Это же все подешевело, если у тебя в валюте расчеты. И зарплата персонала тоже подешевела, это тоже хорошо.

Объясняет, что зарплата сотрудников давно казалась ему завышенной, потому что рынок труда в Белоруссии "совершенно уродский" и крайне политизирован: "Лукашенко насоздавал себе социальную базу, одних озеленителей в Минске десятки тысяч, на заводах сотни тысяч работают, ни черта не делают, но деньги получают — конечно, это делает рынок уродским".

— Сейчас предприятия остались без возможности вести хозяйственную деятельность. Импорт парализован, а это значит, что и БелАЗ, и "Горизонт", и "Атлант" со своими холодильниками — все встанут, у них же комплектующие импортные все. Нет импорта — нет и экспорта.

"Еще месяц, и Белоруссия провалится в 1989 год",— повторяет он. Собеседник, пытаясь оппонировать, спрашивает почему.

— А ты бы, если бы торговал молоком, стал бы его сейчас за наши фантики продавать? В Смоленск бы повез или даже в Москву,— объясняет первый.

— Ты издеваешься,— отвечает второй.— Как только первая цистерна с молоком пойдет на Смоленск, на границе тут же начнут задерживать всех, у кого с собой хотя бы литр.

— Слушай, ну тюрьма еще никого не пугала,— возражает первый. Оба смеются.