45 лет назад ЦК КПСС и Совет министров СССР по инициативе Никиты Хрущева приняли постановление "Об устранении излишеств в проектировании и строительстве". Сталинский ампир кончился, скульптуры на поднебесных карнизах и лепные советские гербы на уровне двенадцатых этажей ушли в прошлое вместе с коммуналками, унитазами, отделенными стеной от ванн, и потолками выше двух с половиной метров. Появился анекдот про малогабаритный горшок — "ручкой внутрь". Как это всегда было до и случается после, народ не понял своего счастья.
Ходили смутные слухи о том, что Никиту Сергеевича возмутила стоимость очередного серо-имперского многоквартирного дворца на улице Чкалова, недалеко от "Курской": он оказался дороже станции метро. Вполне возможно. Только остается при этом тайной, какие внутриархитектурные бои закончились победой прогрессистов, в результате чего злополучную смету хозяину и подсунули... Не менее вероятно и то, что буйный реформатор и творец оттепели просто решил сделать еще один шаг, который должен был, по его разумению, приблизить Страну Советов к агонизирующему, но процветающему Западу. Немного спустя, после того как он своими глазами увидал Америку, то придумал еще много такого же — снес заборы и уничтожил московские дворы, придумал самообслуживание как кальку с self cervice и отменил скатерти в столовых, заменив их вечно жирным пластиком.
Шедевры Жолтовского в одночасье стали историей — одновременно с недавно построенным американским посольством на улице Чайковского, с высотками и лишенными шпилей их девятиэтажными подобиями в конце Первой Мещанской (будущий проспект Мира) и в районе Сокола, со всеми колоннами и портиками, арками высотой с океанский корабль и эркерами. Выдающиеся памятники кондитерского монументализма и идеологического зодчества остались уникальными городскими ориентирами. Наиболее известными были "дом под Настей" на углу Тверского бульвара и улицы Горького с ротондой на крыше, на которой стояла бетонная социалистическая девушка (впоследствии начавшая разрушаться и удаленная из соображений безопасности), и знаменитый, уже в новейшие времена ставший любимой ретро-натурой для киношников, дом с угловой аркой, окруженной пятиметровыми шахтерами, в конце Покровского бульвара. Строительство имперских перспектив прекратилось.
Над каменными тортами было принято посмеиваться, оттепельная интеллигенция их презирала как архитектурный сталинизм. С той же силой спустя 35-40 лет она же, сильно растратившая гормональную активность, начала эти дома любить и писать ностальгические воспоминания о том, как хорошо сиживалось на кухнях у живших там друзей.
За всеми этими идейно-эстетическими всплесками и метаниями оставалось незамеченным главное последствие отмены "архитектурных излишеств": массовое дешевое жилищное строительство, переселение народов СССР в отдельные квартиры пятиэтажных "хрущоб", конец коммунального быта, появление собственной ванной и сортира в отдельно взятой семье. Существует мнение, что если бы не хрущевское строительство, не возникла бы кухонная культура шестидесятников и ее вершина — диссидентство. И мнение это весьма основательно: на коммунальной кухне Галича не споешь, анекдот не расскажешь, о судьбах не поспоришь. Если же идти дальше, то разрушение коммунальных обычаев и психологии стало и зачатием не свойственного русскому человеку индивидуализма, как бы privacy.
Некоторое время назад начались разговоры, что будут пятиэтажки сносить. Но что-то не торопятся, убирают только самые ветхие, той серии, в которой балконы подперты хилыми колонками. А прочие стоят как милые, и никто не ждет их сноса, кроме купивших там по дешевке квартиры именно в расчете на снос и получение новых.
Это было важное постановление, пожалуй, не менее историческое, чем о разоблачении культа личности. Одно оставило трещину в непробиваемой прежде идейной тверди, другое создало условия целому поколению, эту трещину расширявшему. При желании можно услышать в постановлении об излишествах не "строительство", а перестройку.
КИРИЛЛ Ъ-АЛЕКСАНДРОВ