Двое в клетке

Присяжные Мосгорсуда вынесли вердикт по делу об убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. Путь к этому вердикту был долгим.

Олеся Герасименко

В Мосгорсуде коллегия присяжных завершила слушание дела об убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. Их застрелили 19 января 2009 года в центре Москвы, на Пречистенке. Основной версией следствия сразу же стала профессиональная деятельность Маркелова (см. справку в материале "Чем известен Станислав Маркелов"). Коллеги сравнивали гибель адвоката со смертью Анны Политковской и сомневались в возможном раскрытии преступления. Но к концу года, в ноябре, следователи задержали безработного выпускника истфака МГУ Никиту Тихонова и менеджера компании "ООО "Бухучет-торговля"" Евгению Хасис. Им предъявили обвинения в "убийстве двух и более лиц по мотивам политической и идеологической вражды". По версии следствия, Хасис следила за Маркеловым, а ее гражданский муж в него стрелял.

К моменту ареста Тихонов уже несколько лет находился в розыске по делу об убийстве в 2006 году одного из лидеров антифашистского движения Александра Рюхина, интересы семьи которого защищал Маркелов. Поэтому он жил на нелегальном положении, с фальшивым паспортом. Хасис оказалась активисткой националистической организации "Русский вердикт".

Под подозрение следователей пара попала вскоре после убийства, весной 2009-го. Несколько месяцев за ними следили, а в ноябре в их съемной квартире установили диктофоны и скрытую видеокамеру. В доме оказалось много оружия: Тихонов зарабатывал на жизнь продажей пистолетов, винтовок и автоматов участникам исторических реконструкций. Во время обыска помимо автомата Калашникова, двух чешских пистолетов, револьвера системы Нагана, гранат и самодельных взрывных устройств следователи нашли орудие убийства Маркелова и Бабуровой — браунинг 1910 года. У Тихонова изъяли блокноты с записями по темам "Какой отход более безопасен: по людным улицам или глухим подворотням и дворам?", "Смогут ли опознать в другой одежде и гриме?", "Как обмануть детектор лжи?", "Как гарантированно покончить с собой, имея только одежду и шариковую ручку?". На жестком диске ноутбука хранились подробные методички "Как вести себя на допросе" и "Памятка русского хулигана и злоумышленника". К делу подшили и сотни страниц расшифрованной прослушки: Тихонов и Хасис обсуждали, как будут отстреливаться от пришедших за ними оперативников, и гадали, кто из знакомых может что-то рассказать милиции.

Их опасения подтвердились вскоре после ареста. Единомышленник Тихонова и лидер националистической организации "Русский образ" Илья Горячев, схваченный на улице и допрошенный следователями, сообщил, что Тихонов признавался ему в убийстве Маркелова.

Дал признательные показания и сам Тихонов, поддавшись на уговоры нанятого им защитника заключить сделку со следствием. В материалах дела шесть протоколов, в которых Тихонов сознается в двойном убийстве, сопровождаются видеозаписью следственного эксперимента, где Тихонов показывает, как он шел по Пречистенке вслед за Маркеловым, где стрелял и как убегал.

Уже через месяц после ареста доказательства следствия казались участникам процесса убедительными, а исход суда — предопределенным. Но стратегия подсудимых кардинально изменилась. Вызвано это было в первую очередь сменой адвокатов. Уволив уговорившего его сознаться защитника, Тихонов заключил контракт с Анатолием Жучковым и вскоре отказался от признательных показаний.

Кроме того, с Хасис, а потом и с ее гражданским мужем подписали договор юристы, специализирующиеся на делах националистов. Адвокатов им предоставил тот самый "Русский вердикт", активистом которого была обвиняемая Хасис. Имя ее защитника Геннадия Небритова стало известно после суда над группировкой "Белых волков". 12 подростков, половине которых не исполнилось 18 лет, обвиняли в 11 убийствах из национальной ненависти. Небритов представлял интересы одного из них. По итогам процесса его клиент получил девять лет колонии.

Другой нанятый Тихоновым и Хасис адвокат — Александр Васильев успешно защищал участницу банды скинхедов из 27 человек, футбольную фанатку Светлану Аввакумову. Представлял Васильев в суде и интересы националиста Максима Марцинкевича, который с группировкой "Формат-18" мастерил и выкладывал в интернет ролики об убийствах азиатов. Вместе с Небритовым Васильев работал и в процессе "Белых волков". Виновный, по мнению следствия, в девяти убийствах клиент Васильева был оправдан присяжными по шести эпизодам, а по оставшимся трем заслужил их снисхождение и был приговорен к 23 годам строгого режима. Адвокат называл это победой: ему удалось спасти подзащитного от пожизненного заключения.

Как правило, на процессах несовершеннолетних убийц таджиков и узбеков линия защиты проста: "Это просто дети, которые не ведали, что творят". Но в этом суде она сработать не могла: Тихонову — 30, Хасис — 25. Это не подростковая банда "Белых волков", которая убивала дворников.

Для Хасис и Тихонова выбрали стратегию "узников совести". В рамках новой стратегии защиты подсудимый заявил, что оперативники угрожали расправой над его женой, поэтому он вынужден был дать признательные показания, а теперь от них отказывается. Более того, он сказал, что националистические взгляды ему не близки, как и лозунг "Россия для русских". Тихонов встал на позиции любителя истории и "обычного патриота", а "Русский вердикт" сделал ставку на общественную кампанию. Националисты взяли на вооружение терминологию политических активистов. Хасис объявили правозащитницей, Тихонова, написавшего несколько заметок в бесплатную газету "Re:акция",— журналистом, а весь процесс — политической расправой. "Русский вердикт", который помогал осужденным по насильственным неонацистским преступлениям, в рамках этой концепции стал правозащитным центром, куда за помощью может обратиться любой туркмен. Даже видеозапись Тихонова в клетке во время продления ему срока ареста называли не иначе как брифингом.

Не исключено, что, продумывая стратегию защиты, сторонники обвиняемых позаимствовали некоторые методы из второго процесса Михаила Ходорковского. По крайней мере, несколько аналогий бросаются в глаза. Ходорковский печатал программные письма и статьи в СМИ — послания Тихонова и Хасис о любви к родине, воле и мужестве публиковали в интернете. Бывший владелец ЮКОСа давал интервью, лично или через адвокатов переписываясь с журналистами. Корреспондентам предлагали взять интервью у Тихонова или Хасис в том же жанре. В поддержку Ходорковского писали "Письмо 45". Петицию, под которой ставили подписи симпатизирующие Тихонову и Хасис люди, назвали "Обращением 555". О Ходорковском прессе рассказывали мать, жена, сыновья и дочь. После ареста националистов репортеры брали предсмертный комментарий у умирающей матери Хасис, а во время суда участники общественной кампании сделали интервью с отцом Тихонова, разведчиком, который рассказал, что слежке, боевым приемам и избавлению от хвостов он учил сына сам.

Одновременно с мощным информационным сопровождением шла работа с присяжными. И здесь не обошлось без аналогий: самый громкий скандал этого процесса оказался миниатюрной копией выступления сотрудницы Хамовнического суда Васильевой о давлении на судью Данилкина. Заявившая о проблемах в коллегии по делу Тихонова и Хасис присяжная Анна Дробачева раньше тоже работала в суде — конвоиром. Связавшись с журналистами через "Русский вердикт", она заявила, что выходит из состава коллегии, потому что на нее давили другие члены коллегии, зачитывали вслух статьи о процессе из газет, что запрещено, и пытались убедить в виновности подсудимых.

Как Мосгорсуд не отреагировал на интервью Васильевой, так и судья по делу об убийстве счел, что ничего из рассказа Дробачевой юридическим основанием для роспуска коллегии быть не может. Но скандал разошелся волнами. Слабость института присяжных в России известна, поэтому к информации о незаконных действиях присяжных многие отнеслись с сочувствием. В СМИ все чаще зазвучали вопросы "А не сфабриковано ли дело?" и "Вдруг это действительно узники совести?".

Присяжные выбывали из процесса не только по методу Дробачевой. Несколько человек из коллегии ушли по состоянию здоровья, другие написали заявления о самоотводе "по семейным обстоятельствам". Соратники Тихонова и Хасис причислили их к "честным людям", не выдержавшим давления со стороны коллег. Незадолго до вынесения вердикта из 21 отобранного на предварительных слушаниях оставалось только 12 основных и 2 запасных заседателей. Тогда в интернете появилась статья создателя "Списка не друзей русского народа", идеолога русского национального движения, не скрывающего антисемитских взглядов публициста Александра Севастьянова, который прямо призвал присяжных к выходу из коллегии. "Если хотя бы еще трое выйдут из состава коллегии, она утратит кворум и будет распущена, тогда суд можно будет начать заново",— говорит в статье лидер упраздненной Национально-державной партии России.

Анонимные участники кампании не стеснялись намекать на способы борьбы, выходящие за рамки правового поля. Так, за три месяца процесса на националистических сайтах появлялись домашний адрес и снимки судьи Александра Замашнюка. За несколько дней до вердикта были опубликованы личные данные старшины коллегии присяжных: его домашний и мобильный телефоны, домашний адрес и данные о местах работы.

За информационную поддержку раскола в коллегии присяжных отвечал координатор "Русского вердикта", "первый пиарщик на Руси", как его любовно называют единомышленники, Алексей Барановский. Он один работал не хуже профессионального пресс-центра Ходорковского. Пресс-конференцию о выходе Дробачевой из коллегии проводили не где-нибудь, а в "Интерфаксе". Общественные слушания по делу — в Доме журналиста на Никитском бульваре. Сам Барановский всегда был на связи, давал комментарии, регулярно встречался с журналистами и обсуждал с ними стратегию освещения процесса. Он создал список репортеров, которым его соратники в случае чего должны были звонить и сообщать новости. Первые места в нем занимали люди, по мнению Барановского, лояльные к националистическому движению, "помогающие создавать его положительный образ".

А за три недели до вердикта он неожиданно для всех участников процесса стал ключевым свидетелем защиты. Барановский пришел в суд и заявил, что все два года молчал об алиби Хасис: оказывается, в день убийства она не следила за адвокатом Маркеловым на Пречистенке, а покупала с Барановским у станции метро "Тимирязевская" шампанское ко дню его рождения. Правда, эти показания прокуроры опровергли данными биллинга мобильных телефонов, а Барановскому теперь грозит уголовное преследование по ст. 307 УК РФ ("Заведомо ложные показания"). Но осадок остался.

Противоречивой оказалась ситуация и с показаниями еще одного героя, главного свидетеля обвинения — лидера "Русского образа" Горячева, заявившего о виновности Тихонова. Незадолго до начала процесса в Мосгорсуде он попросил предоставить ему государственную защиту. Горячев был в списке обязательных для вызова свидетелей со стороны обвинения, но в процессе так и не появился: его явку не удалось обеспечить ни одной из сторон. Уехавший в Сербию лидер "Русского образа" отправил в суд два письма: одно с отказом от показаний ("Меня вынудили, пригрозив признать третьим соучастником убийства"), второе — с объяснением предыдущего отказа звонками Тихонова из СИЗО и угрозами его соратников. Несмотря на все протесты адвокатов защиты, допрос Горячева огласили присяжным и даже показали его видеозапись.

В ходе всего процесса обвинение выглядело убедительно и демонстрировало полное владение ситуацией. На все выпады защиты у прокуроров находился свой козырь. И все же некоторые умолчания вызывают вопросы. Если о свастике, вытатуированной на крестце у Хасис, в зале суда не рассказали по процессуальным соображениям (присяжные не должны знать сведения, характеризующие личность подсудимых), то отсутствие упоминания о полезных связях "Русского образа" с администрацией президента объяснить сложнее. А ведь Горячев рассказал следователям о кураторе националистов в высших кругах по собственной инициативе. Как сообщала "Новая газета", в одном из протоколов допроса он приписал собственной рукой историю о некоем сотруднике администрации президента Леониде Симунине, который был знаком с Тихоновым и вел с ним переговоры "о возможности приобретения боевого пистолета". По словам Горячева, он "курирует молодежное движение "Местные" от администрации президента России, также сочетая неофициальное курирование движения "Русский образ"". Все крупные мероприятия националистов, как следует из показаний свидетелей на суде и прослушки обвиняемых, согласовывались с администрацией президента. В частности, "Русскому образу" Горячева официально разрешили провести 4 ноября 2009 года скандальный концерт группы "Коловрат" на Болотной площади. Послушать музыкантов, в репертуаре которых есть песни вроде "Московские бритоголовые", "Ниггер, убирайся вон!" и "Власть белым!", пришло больше 3 тыс. человек.

Из показаний свидетелей обвинения выходит, что Горячев, сторонник легальных методов продвижения националистических идей, намекал соратникам, что контактирует с властями и хочет наладить еще более тесные связи. Это входило в его планы по легитимизации правых. Друг Тихонова, ставший во время суда его главным врагом, рассказал следователям, что они вместе писали стратегию-2020, видение развития русского националистического движения через диверсии и теракты для достижения конечного пункта — прихода через революцию нацистского подполья к власти в России в 2020 году. Взяв за образец для подражания опыт Ирландской республиканской армии, Горячев относил себя к легальному крылу организации, а Тихонова — к боевому. Правда, сам он в суде заявил, что никакую стратегию не писал, и отрекся перед присяжными от своих убеждений.

На прошлой неделе Тихонов и Хасис устроили последний и самый громкий скандал в процессе: друг за другом вскрыли себе вены. Тюремные медики заявили, что "порезы были неглубокие, а суицид похож на его инсценировку". Адвокаты защиты назвали это акцией протеста против беззакония, которое творится в суде. Подсудимых забинтовали и 27 апреля привезли в Мосгорсуд для участия в прениях. На них Тихонов твердил, что не имеет никакого отношения к смерти Маркелова и Бабуровой, а Хасис выступила с речью об отсутствии у россиян каких-либо прав (см. стр. 18).

В четверг, когда присяжные удалились для вынесения вердикта, единодушия в комнате заседателей не было: коллегия спорила и голосовала шесть часов. В итоге в зале суда старшина зачитал обвинительный вердикт. Восемь человек из двенадцати признали Тихонова виновным в убийстве Маркелова и Бабуровой, и все вместе — в хранении оружия и подделке документов. Хасис, как решила коллегия, действительно пособничала в преступлении, выслеживая адвоката в день убийства. За ее виновность отдали голоса восемь присяжных. Семеро из них сочли, что снисхождения Хасис не заслужила.