Корреспонденты Ъ Леонид Ганкин и Андрей Колесников оказались между палестинскими камнями и израильскими пулями
Арабский город Рамалла находится километрах в 20 от Иерусалима. Рамалла — столица Палестинской автономии. В пятницу у арабов молитва. После нее обычно начинается митинг и демонстрация к израильским блокпостам. За пять недель ожесточенного палестино-израильского конфликта каждая пятница проходила именно так, как описано ниже.
Улица, на которой арабы воюют с израильской армией, представляет из себя проспект Ленина в городе Грозном образца января 1995 года, то есть полностью разрушена и черна от копоти. А на соседних кипит здоровая арабская жизнь.
На одной из них как раз бушевал обычный послемолитвенный митинг. Там явно не шла речь о таких тонких материях. Там пели угрожающие песни и вообще, судя по голосам, призывали к чему-то страшному. Мы попросили перевести. И точно: оказалось, призывают к признанию Палестинского государства.
Когда мы подошли к митингу, он уже становился демонстрацией. Несколько сотен человек выстроились в длинную колонну и, на ходу подпрыгивая, танцуя, завывая, крича и скандируя, пошли к израильскому блокпосту километрах в двух от площади. Демонстрация была хорошо организована. Люди у микрофонов, которых было довольно много, кричали свои лозунги по бумажкам, которые держали в руках. У каждого оратора — группа поддержки человек из 20, которые повторяли за ним: "К оружию!", "Мы должны сопротивляться!" и "Иордания нам поможет!" Впереди над головами нескольких десятков человек плыло знамя Организации освобождения Палестины: арабы держали его на вытянутых руках. За знаменем шла колонна движения "Фаттх", поддерживающего Ясира Арафата. Люди в ней были довольно буйные. За ними в колонне демократической оппозиции шли мы. Наша колонна была поспокойней, хотя это, наверное, большой комплимент.
Замыкала демонстрацию колонна организации "Хамас". Она была, без сомнения, самой истеричной. Именно из этой колонны к нам подбежал араб и на чудовищном английском мрачно спросил, что мы тут делаем. Узнав, что мы из Москвы, он очень обрадовался, перешел на превосходный русский и заявил, что сам неделю назад вернулся из Петрозаводска, от жены Тани и трехмесячного сына, имя которого он назвать отказался. Зато он рассказал, что его жене очень не нравятся арабы и она даже позавчера сказала ему по телефону, что раз израильские солдаты убили 11-летнего арабчонка, значит, было за что. Муж ее расстроился и объяснил, что во всем виноваты израильские солдаты из России, лютующие больше всех, в чем он убеждался еще в Петрозаводске. На этих словах араб куда-то потерялся, а колонна шла-шла, скандировала-скандировала и вдруг рассыпалась. Мы вышли на улицу, где арабы воюют с евреями.
Метрах в ста от нас она была почти чистой. Там стояло несколько израильских машин, точь-в-точь как броневик, с которого Ленин начинал похожую революцию. Броневики, как только мы подошли, стали постреливать в нашу сторону газовыми патронами. Стоящим впереди газ начал разъедать глаза и рот. Нам сунули ватки, смоченные одеколоном, пояснив, что гораздо лучше смачивать луком.
Палестинские подростки, чтобы защититься от броневиков с газом, перевернули сгоревший автобус, стоявший на тротуаре, и перегородили им часть улицы. Мимо с воем стали проноситься машины "скорой помощи". Те, кто был впереди, надышались газом, некоторые на глазах стали терять сознание. Машины забирали их и на чудовищной скорости уезжали куда-то в центр.
Газ быстро дошел до нас, все бросились назад, началась давка. Правда, метрах в 50 запах уже не чувствовался — там все и остановились. Арабы, которых мы видели, были вооружены только заточками, огромными рогатками и кожаными ремнями для метания камней. Это у них получалось очень хорошо. Более того, подростки умудрялись даже отшвыривать патроны с газом обратно к израильтянам. Самое активное сопротивление палестинцы оказывали солдатам противника у перевернутого остова автобуса и немного правее, на небольшом возвышении. Оттуда они кидались в броневики камнями.
Как-то так вышло, что толпа оттеснила нас к этому возвышению. Тут-то на наших глазах и произошло самое, наверное, главное. Парень лет 16, только что целившийся куда-то из рогатки, наклонился, достал из-под бетонной плиты припрятанный автомат и молча дал довольно короткую очередь в сторону блокпоста. После этого он быстро побежал куда-то в тыл. Практически в это же мгновение раздались очереди с израильской стороны. Арабы, пригнувшись, с невероятной скоростью пустились за автоматчиком. Вслед им об асфальт и стены домов гулко стучали пули. Одна упала рядом с нами.
Мы тоже выбежали из зоны обстрела. Рядом был медицинский центр. 10-12 юношей и девушек оказывали первую помощь пострадавшим. Это были те, за кем не успела приехать "скорая помощь", в основном надышавшиеся газом. Еще несколько человек растянули руки, когда метали пращу и кидали камни.
Между тем слева и справа от нас началась перестрелка. Арабы стреляли из "калашниковых". С израильской стороны отвечали уже из крупнокалиберных пулеметов. За десять минут мирная демонстрация превратилась в настоящий бой.
Улица опустела. На ней остались только профессионалы. Вдруг на арабской территории начали рваться ни много ни мало танковые снаряды. Стоявшие рядом с нами арабы разинули рты от удивления. Всем стало очень страшно: такого тут еще никогда не было. Танки били по домам метрах в трехстах от нас. Надо было сваливать. Чудом нашли седан, в который набилось семь человек. На большой скорости мы выехали из-под бетонного козырька медицинского центра и поехали в центр Рамаллы. Мимо туда-сюда носились машины "скорой помощи". Канонада, казалось, только усиливалась.
Следующий пункт — больница, куда поступили первые раненые. Хуже всех было подростку лет 12 по имени Машди, которому резиновая пуля попала в голову. Мальчик не потерял сознания, только безудержно плакал. Вся его футболка с портретом Леонардо Ди Каприо во всю грудь была в крови. Доктор посмотрел рентгеновские снимки, которые сделали буквально на наших глазах, и заявил, что мальчика надо везти в Иерусалим, потому что ни в одной из трех больниц Рамаллы нет оборудования для операции, которая ему нужна. А нам тихонько сказал, что глаз паренек наверняка потеряет.
Рядом стоял отец мальчика и тоже плакал. Мы спросили его, зачем он отпускает сына на войну. Тот ответил, что отпускает не он один, а все отцы. А у тех, кто не отпускает, дети сами уходят. Мальчика тем временем увезли в Иерусалим.
Темнело, пора было возвращаться и нам. Наш водитель Насри очень торопился. Он знал дорогу, но израильский блокпост на ней оказался закрыт. Мы поехали по другой дороге, заехали в лагерь палестинских беженцев и наткнулись на другой обстрел. Арабы обстреливали блокпост у иерусалимского аэропорта, израильтяне отвечали им. Мы свернули в какой-то переулок, долго стояли там. Насри повесил на антенну черную ленточку, чтобы никто не подумал, что и он имеет хоть какое-то отношение к Иерусалиму, хотя и едет туда на машине с израильскими номерами.
За эти номера мы в конце концов чуть и не поплатились. Объехав-таки вместе с десятком других машин один палестинский блокпост, мы оказались на нейтральной территории и попали под град камней, которыми бросали в нас подростки на одной стороне улицы. Насри высунулся из машины, ведя ее на большой скорости, и стал показывать двумя пальцами знак победы. при этом он отчаянно сигналил подросткам короткими гудками. Все это были условные сигналы, по которым подростки должны были отличать водителя-араба от еврея. Но все равно — если бы при этом Насри мастерски не уворачивался на машине от камней, ее бы изрешетили.
Через пару сотен метров мы подъехали к израильскому блокпосту и, не останавливаясь, миновали его. Насри встал через три километра и "размаскировал" машину: начинались еврейские поселения. Въехав в Иерусалим, Насри попросил сигарету, хотя до этого не велел курить в салоне, потому что сам давно бросил и не выносит табачного дыма. Он сказал, что хотя часто возит иностранных журналистов в эти места, такого тут еще не видел и больше сюда никогда не поедет.
По сведениям пресс-службы израильской армии, самые ожесточенные столкновения в этот день были не в Рамалле, а в районе Вифлеема.
ЛЕОНИД Ъ-ГАНКИН, АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ