В понедельник около часа ночи в Москву из Израиля вернулся самолет, захваченный дагестанским террористом Ахмедом Амирхановым. Последний еще в воскресенье сдался властям. Впрочем, развязка этой истории могла наступить намного раньше: на борту находился вооруженный спецназовец ФСБ, который в любой момент был готов обезвредить террориста.
Среди 49 пассажиров Ту-154 авиакомпании "Внуковские авиалинии" на рейсе Махачкала--Москва оказался полковник подразделения ФСБ по борьбе с терроризмом Олег Луценко, возвращавшийся из командировки в Чечню. Господин Луценко и рассказал корреспонденту Ъ о том, как развивались события:
— Перед полетом прапорщик милиции отнес в кабину пилотов три пистолета, сданные кем-то из пассажиров. Оружие сдавать, конечно, надо. Но выставлять его на всеобщее обозрение нельзя. Впоследствии эта оплошность милиционера едва не сыграла роковую роль.
Сорок минут полет проходил нормально. Мое беспокойство вызывала лишь группа молодых кавказцев спортивного вида, расположившаяся за мной. Подозрения в отношении этих людей усилились после того, как объявили, что наш самолет захвачен и летит в Баку на дозаправку, а затем — в Израиль.
Я сразу же достал пистолет из кобуры, снял с предохранителя и спрятал его подмышку. Вскоре со своих мест поднялись "спортсмены". Они подошли к сотруднику дагестанского УФСБ, который сидел рядом со мной, и отвели его в сторону, чтобы поговорить. Потом подошли ко мне.
Я подумал, что имею дело с террористами, и попытался сохранить свободу действий, чтобы затем их обезвредить. На вопрос, кто я такой, представился армейским офицером и даже предъявил оставшееся у меня еще со времен службы во внутренних войсках удостоверение подполковника. Но меня все равно обыскали. Не очень тщательно: ни пистолета, который бесшумно скатился по спине и упал на кресло, ни настоящего удостоверения они не нашли. У меня забрали только нож.
Сев на оружие, я стал ждать удобного момента, чтобы заняться "террористами", и он вскоре настал. "Спортсмены" вновь отвели в сторону моего коллегу капитана, после чего я выхватил пистолет и приказал всем лечь на пол. Стоять остался лишь капитан, который сразу же достал из моей сумки автомат и взял салон на прицел. Опешившим пассажирам я сказал, что являюсь офицером подразделения по борьбе с терроризмом и люди могут чувствовать себя в безопасности.
Тщательно обыскав шестерых "спортсменов", я понял, что произошло недоразумение. Это были охранники министра финансов Дагестана Абдусамада Гамидова, летевшего нашим рейсом. Они тоже собирались обезвредить террористов, и их подозрения пали как раз на нас. Совместными усилиями мы взяли под контроль оба салона, проверили пассажиров. Некоторым пришлось оказать первую медицинскую помощь — нервное напряжение привело к сердечным приступам. Появился у нас и еще один помощник — замкомандующего федеральной группировки в Чечне по строительству и расквартированию, направлявшийся в Москву.
Стюардессы сказали, что настоящий террорист — в кабине пилотов. Его рука забинтована, а под повязкой якобы находится пульт управления, с помощью которого он угрожает привести в действие бомбу, спрятанную где-то на борту. Пилоты вначале дали ему два пистолета без обойм, но он обнаружил обман и под угрозой взрыва заставил отдать патроны и третий пистолет.
Тем не менее я считал, что вполне могу обезвредить террориста. Для этого у меня было все необходимое: оружие, бронежилет и даже специальный шлем-сфера. Но пилоты решили действовать по инструкции, полученной с земли: дозаправиться и лететь в Израиль. Полет прошел спокойно. За все время террорист лишь однажды заявил о себе, потребовав, чтобы пассажиры перешли во второй салон. Это было нам даже на руку: контролировать пустое помещение, а в случае необходимости предпринимать там активные действия стало намного легче. В Израиле террорист сразу же сдался местным властям (о том, как захват самолета выглядел с израильской территории — на стр. 3). Мы же стали искать бомбу, но не нашли.
В воскресенье из России прилетела спецгруппа ФСБ, и мы все вместе вернулись в Москву. На обратном пути я подошел к задержанному и спросил: "Вы действительно могли взорвать самолет?" — "Нет,— честно признался он,— самолет я захватил, чтобы передать письма о гипнозе". Мне все с ним стало ясно, и вопросов задавать я больше не стал.
Подозрения спецназовца, что 27-летний дагестанец Ахмед Амирханов психически болен, имеют под собой основания. По крайней мере, душевным заболеванием страдал и его отец Амирхан. Впрочем, до последнего времени его сын ни в каких отклонениях замечен не был. До 1998 года работал референтом в турфирме "Джами" и учился в Дагестанском госуниверситете на юрфаке. Летом должен был защищать диплом на кафедре уголовного права по теме "Уклонение гражданина от уплаты налогов как уголовное преступление", но не сдал госэкзамены. Его научный руководитель Сиябшах Шапиев (сейчас председатель республиканской избирательной комиссии), говорит, что Амирханов — "нормальный, трудолюбивый и грамотный парень. Странно, что именно он совершил этот поступок — ему ли не знать, что Израиль и террористы несовместимы".
Сам террорист пока не смог толком объяснить, зачем угнал самолет. В Израиле он передал сотрудникам спецслужб две видеокассеты с посланием к японскому императору и израильскому народу — о том, что желтая раса угрожает белой.
В ближайшее время угонщика, который сейчас сидит в "Лефортове", отправят в Махачкалу. Прокуратура предъявит ему обвинение в терроризме и угоне воздушного судна, но, скорее всего, Ахмеда Амирханова ждет не тюрьма, а спецлечебница.
ОЛЕГ Ъ-СТУЛОВ; ЮРИЙ Ъ-САФРОНОВ, Махачкала
Как принимали террориста в Израиле, см. на стр.3