Dior: от музея до музея

Выставка "Диор: под знаком искусства", открывшаяся 28 апреля в Пушкинском музее, впечатляет поистине российским размахом, французским изяществом подачи материала и космополитичностью самого подхода к такому сложному пока для нашего восприятия сочетанию, как мода и искусство. Три года назад Пушкинский музей уже совершал прорыв на эту неизведанную пока для российских музеев территорию, но тогда это была территория Шанель, дизайнера революционного, тесно связанного с авангардом любого толка, более концептуального и близкого к высокому искусству. Во всяком случае, в понимании классического искусствоведения, на котором все же строится музейная практика. С Диором же совсем другая история — это история про красоту. Безусловную, классическую, не подверженную влияниям времени и обстоятельств. Он не только не был революционером, он был консерватором и даже ретроградом в наиболее возможном положительном значении этого слова. Любил романтические женские портреты XVIII века, несколько приторную живопись Belle Epoque, кажущуюся простоту ампирных нарядов и помпезные интерьеры в стиле Людовика XVI.

Вот эта любовь Диора ко всему, что было в прошлом, и стала основой выставки в Пушкинском музее. Куратор выставки Флоранс Мюллер утверждает, что Пушкинский музей — идеальное место для выставки Диора. "Его неоклассический стиль — это именно то, что нравилось Диору больше всего. Поэтому у нас даже не было нужды ничего менять и выстраивать. Мы лишь добавили несколько фальшивых колонн, точные копии уже существующих, и вставили в них манекены, одетые в платья Диора, на манер кариатид". В остальном кураторы просто максимально использовали музейное пространство, вписав в него около 100 произведений дома Dior, среди которых не только произведения самого Кристиана Диора, чья карьера была блистательной, но очень короткой — всего лишь десять лет (1947-1957) проработал он с момента открытия дома до своей ранней смерти. На выставку приехали и вещи, созданные юным Сен-Лораном, начинавшим в доме Диора, и пришедшим ему на смену, и многими уже забытым Марком Боаном, и блистательным Джанфранко Ферре, который руководил домом в первой половине 90-х годов, и, разумеется, оскандалившимся Джоном Гальяно, который руководил домом Dior более десяти недавних лет.

Выставка построена не по хронологии, а по принципу, ставшему в последнее время весьма популярным в выставочной практике,— по так называемым "кодам" Диора. Под кодами кураторы понимают набор любимых тем и приемов в творчестве дизайнера или дома в целом. В данном случае такими кодами стали Бал, Сад, Belle Epoque, Трианон, Путешествия — в частности, Египет. Это те силуэты Диора, которые он обозначал буквами X, H, O или геометрическими фигурами — например, Трапецией. В рамках каждой темы представлены костюмы на фоне произведений искусства, которыми они были вдохновлены.

Разумеется, Belle Epoque — это Джованни Болдини с его томными красавицами и фривольные красотки Тулуз-Лотрека, Бал — это утопающие в кружевах великосветские дамы с портретов Винтерхальтера, Сады — на фоне Ван Гога и Ренуара, Испания, понятно,— на фоне Гойи, Египет — на фоне саркофага из Пушкинского музея, а конструктивистские вещи Гальяно рядом с само собой напрашивающимся Малевичем.

Все эти очевидные сопоставления не выглядят затертыми клише благодаря современной сценографии, которая позволяет рифмовать вещи не примитивно, в лоб, а сквозь призму современных представлений о традиционном и современном в искусстве. И то, например, почему флаконы духов Dior похожи на египетские скульптурки, становится понятно именно здесь, рядом с саркофагом. И то, что силуэты платьев в точности повторяют форму цветка, тоже очевидней в соседстве с Ван Гогом.

Впрочем, куратор Флоранс Мюллер, известная своими масштабными fashion-выставками (например, гигантской ретроспективой Сен-Лорана в парижском Petit Palais в прошлом году), признается — ей хотелось не только в очередной раз продемонстрировать моду как часть культуры и искусства. Это для европейца вещь очевидная, а для нас пока еще в новинку. Но целью было показать искусство собственно создания одежды. "Для меня очень важно, чтобы обычный человек, который никогда в жизни не попадет на шоу, смог увидеть эти прекрасные вещи так близко. На выставке — это ведь даже ближе, чем на подиуме. Поэтому мы готовимся к этому очень тщательно — одевать манекены выезжают заранее специалисты. Эта работа требует нескольких дней и напоминает работу скульпторов. Они накалывают платья на манекены, лепят форму. Но это лишь первая часть. Одев манекены в платья, мы надеваем шляпы, серьги, украшения, выверяем позы и жесты". В этой тщательности и перфекционизме — непривычное для нас уважение к тому, что по сути является всего лишь высококлассным ремеслом. И этой ремесленной стороне моды организаторы выставки посвятили целый раздел. Он так и называется Ателье. Архивные фотографии мастерских дома Dior, рядом с ними холщовые прототипы платьев — такие делаются для каждой кутюрной вещи. И поставлены они на возвышение, подобно статуям. "Нас все отговаривали,— говорит Флоранс Мюллер,— говорили, зачем выставлять черновики, показывать изнанку, но они так красивы, что многие принимают их за готовые вещи!"

Это и в самом деле один из самых красивых разделов выставки. И, как ни странно, один из самых концептуальных. Холщовые прототипы диоровских вещей выглядят прототипами всей моды 90-х с ее деконструктивистскими опытами, в первую очередь японскими и бельгийскими. Так что, сам того не желая, ретроград Кристиан Диор своим увлечением старыми мастерами спровоцировал революционеров конца XX века. А выставка должна спровоцировать интерес не только к самому Диору и созданному им дому, но и к моде вообще как части искусства и культуры.

ГМИИ им. А. С. Пушкина, до 24 июля

Ольга Михайловская