"Я верю в притяжение камня и владельца"

Управляющий директор и наследник бриллиантовой империи Graff Diamonds Франсуа Графф посетил историческую родину и встретился с Екатериной Давыдовой.

— В 30 лет ваш отец построил серьезный бизнес. Вам удалось за ним угнаться?

— Я начал работать в 22, после университета, и быстро сориентировался в том, какая сфера мне особенно по душе. Это было расширение наших торговых сетей по всему миру. Дело, конечно, не в них, я не в них влюблен, а в мир. Наш мир — очень интересное место, к тому же постоянно меняющееся. 15 лет назад мы начали открывать торговые точки в разных странах, потому что произошли невероятные трансформации: перестройка в Советском Союзе повлияла на всю Восточную Европу, изменился политический климат в Азии, в том числе в Китае, коммунистические страны стали переходить к капиталистической модели, и даже Америка не осталась на месте. Новые экономические системы вырастали на глазах, старые деградировали, и мне эти быстрые перемены показались чрезвычайно интересными. Люди в Восточной Европе получили возможность покупать бриллианты. Изменилось не только их положение, трансформировался и сам товар. За последние десять лет цены на бриллианты взмыли вверх, поскольку спрос значительно превышает ограниченное предложение.

В 1995 году у меня был пятикаратный голубой бриллиант, для своего времени считавшийся важным камнем, я продал его в Азии и позвонил отцу счастливый, чтобы сообщить, что продал бриллиант за $500 тыс. Никогда не забуду его ответ: "Это худшая сделка в твоей жизни". Теперь я отлично его понимаю: сегодня такой камень стоил бы $10 млн!

За последние 15 лет не произошло ни одного важного открытия алмазных месторождений, да и то, что тогда было обнаружено в Канаде, порадовало мир очень мелкими камушками — речь не шла о 5-10 каратах. За это время бриллианты превратились в инвестицию, в страховку от инфляции, в очень удачное вложение средств — помимо прочих достоинств, портативное.

— Как давно наметилась эта тенденция?

— В принципе, так было всегда. Исторически сложилось, что из-за преследования евреев во время Второй мировой они стали накапливать золото, бриллианты и прочие мобильные активы, которые можно в сложной ситуации экстренно захватить с собой. Сегодня нечто подобное происходит в арабском мире: для Ливии, Сирии и Египта актуален тот же вопрос, людям необходимо имущество, которое можно положить в карман и отправиться с ним в неизвестном направлении. История имеет тенденцию повторяться, это урок для людей. Важно обладать сокровищами, подобно монархам прошлого: в хорошие дни ими можно любоваться, в дурные они становятся страховкой. Недоверие к банкам, появившееся во время кризиса 2007-2008 годов, привлекло еще больше внимания к бриллиантам. В последние годы инвестиции в них — массовое явление для людей с деньгами. Они вкладывают не только в акции, банки или бизнес, но и в недвижимость, искусство и бриллианты. Мне было любопытно наблюдать за этой эволюцией отношения к драгоценным камням.

— Таким образом, вы работаете в самом стабильном и безопасном бизнесе?

— В самом прекрасном бизнесе. В конечном счете несмотря на то, о чем я только что сказал, никто не покупает бриллианты в связи с катастрофой — напротив, их приобретают ради удовольствия, чтобы порадовать себя, сделать приятное любимой женщине, в конце концов, чтобы признаться в любви.

— Какие здесь существуют риски?

— Разве что если завтра откроют месторождение с алмазами размером с человеческую голову, но, судя по опыту, этот риск минимален.

— Расскажите о ваших самых ценных камнях.

— Они все проданы. У нас всегда отменные камни, но лучшее из лучшего быстро находит владельцев: наши клиенты чрезвычайно мудры и образованны. В самый разгар экономического кризиса, в 2008-м, нам удалось купить ценнейший камень, принадлежавший королю Испании. Любой голубой бриллиант редок, но этот был истинным 30-каратным сокровищем и, пожалуй, самым ценным камнем в мире. В конце прошлого года, спустя 18 месяцев, камень был продан.

— Каков средний период ротации?

— Такой цифры не существует. Я верю в притяжение камня и владельца, они находят друг друга, иногда быстро, иногда чуть медленнее. Рынок редких бриллиантов чрезвычайно узок. Если вам нужен стокаратный камень, редкая штуковина стоимостью от $30 млн до $50 млн, то в мире есть буквально несколько мест, где их можно приобрести. Коллекционеры в Пекине, Нью-Йорке или Киеве отлично знают, куда им обратиться за особенными камнями.

— А как распознать редкие камни?

— Все цветные бриллианты редки, но голубые и розовые — самые редкие, есть также красные, зеленые и — очень люблю этот цвет — желтые. Мы возвращаемся к истории: например, голубой камень, о котором мы говорили, был открыт в Индии в XVII столетии, и несмотря на то, что ежедневно в мире находят алмазы, перерывая тонны руды, ничего подобного с тех пор не было. В мире есть лишь одно месторождение, где ежегодно находят голубые алмазы — Premier Mine в Южной Африке. Это лишь несколько камней в год, от 3 до 5 каратов.

— Поговорим о бриллианте "Виттельсбах-Графф": тот факт, что вы переогранили историческую ценность, многие восприняли как акт вандализма.

— Звучали такие мнения. На это я ответил бы следующее: если вы случайно откопаете у себя в саду полотно Рембрандта или Гойи, изрезанное в клочья, станете ли вы его реставрировать или оставите как есть? Подозреваю, ответ содержится в музеях мира, где вы не увидите поврежденных полотен: все они в идеальном состоянии. Камню много сотен лет, он был исцарапанным и потрескавшимся, мы не стали его менять, мы всего лишь его починили. Да, представьте себе, бриллианты уязвимы! Они чрезвычайно тверды, но если камень как следует ударить, его вполне можно повредить.

— Какой дизайн, на ваш взгляд, предпочтительнее?

— Мы известны в мире именно значимыми камнями, и когда вы составляете вместе такие редкости, им не нужен никакой дизайн. Людям нужны камни ради камней, а не дизайн, не имеющий реальной стоимости. Каждое наше изделие — единственное в своем роде даже в рамках одной линейки, стоит ли оно 50 тысяч или 5 миллионов, оно уникально и эксклюзивно.

— А есть ли у вас демократичные варианты для дам, у которых нет бойфрендов-миллионеров?

— Концепция демократизации роскоши сейчас очень распространена, но у Graff никогда не появятся в ассортименте изделия за $500 и никогда не откроются розничные точки в duty-free. Graff — это суперроскошь. Впрочем, возьмите наши обручальные кольца с желтыми бриллиантами. Мы производим их достаточно много, это наша специализация, так что можно вложиться в $20 тыс. Приятная особенность желтых бриллиантов в том, что не все понимают, что это бриллианты, что делает изделие скромным, изысканным и в то же время редким. Мне симпатична такая концепция роскоши: о ней знает только владелец и люди, которые в этом разбираются. Одна наша клиентка приобрела чрезвычайно важный камень и носит его в кожаном чехле в кармане, а не на виду. Вот это настоящая страсть.

— Я слышала, у вас русские корни?

— Ничего подобного — украинские. Бабушка моего отца была киевлянкой. Мы пытались найти корни, но, к сожалению, архивы были уничтожены во время войны. Возможно, мы еще выясним подробности.



Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...