"Я верю в притяжение камня и владельца"

Управляющий директор и наследник бриллиантовой империи Graff Diamonds Франсуа Графф посетил историческую родину и встретился с Екатериной Давыдовой.

— В 30 лет ваш отец построил серьезный бизнес. Вам удалось за ним угнаться?

— Я начал работать в 22, после университета, и быстро сориентировался в том, какая сфера мне особенно по душе. Это было расширение наших торговых сетей по всему миру. Дело, конечно, не в них, я не в них влюблен, а в мир. Наш мир — очень интересное место, к тому же постоянно меняющееся. 15 лет назад мы начали открывать торговые точки в разных странах, потому что произошли невероятные трансформации: перестройка в Советском Союзе повлияла на всю Восточную Европу, изменился политический климат в Азии, в том числе в Китае, коммунистические страны стали переходить к капиталистической модели, и даже Америка не осталась на месте. Новые экономические системы вырастали на глазах, старые деградировали, и мне эти быстрые перемены показались чрезвычайно интересными. Люди в Восточной Европе получили возможность покупать бриллианты. Изменилось не только их положение, трансформировался и сам товар. За последние десять лет цены на бриллианты взмыли вверх, поскольку спрос значительно превышает ограниченное предложение.

В 1995 году у меня был пятикаратный голубой бриллиант, для своего времени считавшийся важным камнем, я продал его в Азии и позвонил отцу счастливый, чтобы сообщить, что продал бриллиант за $500 тыс. Никогда не забуду его ответ: "Это худшая сделка в твоей жизни". Теперь я отлично его понимаю: сегодня такой камень стоил бы $10 млн!

За последние 15 лет не произошло ни одного важного открытия алмазных месторождений, да и то, что тогда было обнаружено в Канаде, порадовало мир очень мелкими камушками — речь не шла о 5-10 каратах. За это время бриллианты превратились в инвестицию, в страховку от инфляции, в очень удачное вложение средств — помимо прочих достоинств, портативное.

— Как давно наметилась эта тенденция?

— В принципе, так было всегда. Исторически сложилось, что из-за преследования евреев во время Второй мировой они стали накапливать золото, бриллианты и прочие мобильные активы, которые можно в сложной ситуации экстренно захватить с собой. Сегодня нечто подобное происходит в арабском мире: для Ливии, Сирии и Египта актуален тот же вопрос, людям необходимо имущество, которое можно положить в карман и отправиться с ним в неизвестном направлении. История имеет тенденцию повторяться, это урок для людей. Важно обладать сокровищами, подобно монархам прошлого: в хорошие дни ими можно любоваться, в дурные они становятся страховкой. Недоверие к банкам, появившееся во время кризиса 2007-2008 годов, привлекло еще больше внимания к бриллиантам. В последние годы инвестиции в них — массовое явление для людей с деньгами. Они вкладывают не только в акции, банки или бизнес, но и в недвижимость, искусство и бриллианты. Мне было любопытно наблюдать за этой эволюцией отношения к драгоценным камням.

— Таким образом, вы работаете в самом стабильном и безопасном бизнесе?

— В самом прекрасном бизнесе. В конечном счете несмотря на то, о чем я только что сказал, никто не покупает бриллианты в связи с катастрофой — напротив, их приобретают ради удовольствия, чтобы порадовать себя, сделать приятное любимой женщине, в конце концов, чтобы признаться в любви.

— Какие здесь существуют риски?

— Разве что если завтра откроют месторождение с алмазами размером с человеческую голову, но, судя по опыту, этот риск минимален.

— Расскажите о ваших самых ценных камнях.

— Они все проданы. У нас всегда отменные камни, но лучшее из лучшего быстро находит владельцев: наши клиенты чрезвычайно мудры и образованны. В самый разгар экономического кризиса, в 2008-м, нам удалось купить ценнейший камень, принадлежавший королю Испании. Любой голубой бриллиант редок, но этот был истинным 30-каратным сокровищем и, пожалуй, самым ценным камнем в мире. В конце прошлого года, спустя 18 месяцев, камень был продан.

— Каков средний период ротации?

— Такой цифры не существует. Я верю в притяжение камня и владельца, они находят друг друга, иногда быстро, иногда чуть медленнее. Рынок редких бриллиантов чрезвычайно узок. Если вам нужен стокаратный камень, редкая штуковина стоимостью от $30 млн до $50 млн, то в мире есть буквально несколько мест, где их можно приобрести. Коллекционеры в Пекине, Нью-Йорке или Киеве отлично знают, куда им обратиться за особенными камнями.

— А как распознать редкие камни?

— Все цветные бриллианты редки, но голубые и розовые — самые редкие, есть также красные, зеленые и — очень люблю этот цвет — желтые. Мы возвращаемся к истории: например, голубой камень, о котором мы говорили, был открыт в Индии в XVII столетии, и несмотря на то, что ежедневно в мире находят алмазы, перерывая тонны руды, ничего подобного с тех пор не было. В мире есть лишь одно месторождение, где ежегодно находят голубые алмазы — Premier Mine в Южной Африке. Это лишь несколько камней в год, от 3 до 5 каратов.

— Поговорим о бриллианте "Виттельсбах-Графф": тот факт, что вы переогранили историческую ценность, многие восприняли как акт вандализма.

— Звучали такие мнения. На это я ответил бы следующее: если вы случайно откопаете у себя в саду полотно Рембрандта или Гойи, изрезанное в клочья, станете ли вы его реставрировать или оставите как есть? Подозреваю, ответ содержится в музеях мира, где вы не увидите поврежденных полотен: все они в идеальном состоянии. Камню много сотен лет, он был исцарапанным и потрескавшимся, мы не стали его менять, мы всего лишь его починили. Да, представьте себе, бриллианты уязвимы! Они чрезвычайно тверды, но если камень как следует ударить, его вполне можно повредить.

— Какой дизайн, на ваш взгляд, предпочтительнее?

— Мы известны в мире именно значимыми камнями, и когда вы составляете вместе такие редкости, им не нужен никакой дизайн. Людям нужны камни ради камней, а не дизайн, не имеющий реальной стоимости. Каждое наше изделие — единственное в своем роде даже в рамках одной линейки, стоит ли оно 50 тысяч или 5 миллионов, оно уникально и эксклюзивно.

— А есть ли у вас демократичные варианты для дам, у которых нет бойфрендов-миллионеров?

— Концепция демократизации роскоши сейчас очень распространена, но у Graff никогда не появятся в ассортименте изделия за $500 и никогда не откроются розничные точки в duty-free. Graff — это суперроскошь. Впрочем, возьмите наши обручальные кольца с желтыми бриллиантами. Мы производим их достаточно много, это наша специализация, так что можно вложиться в $20 тыс. Приятная особенность желтых бриллиантов в том, что не все понимают, что это бриллианты, что делает изделие скромным, изысканным и в то же время редким. Мне симпатична такая концепция роскоши: о ней знает только владелец и люди, которые в этом разбираются. Одна наша клиентка приобрела чрезвычайно важный камень и носит его в кожаном чехле в кармане, а не на виду. Вот это настоящая страсть.

— Я слышала, у вас русские корни?

— Ничего подобного — украинские. Бабушка моего отца была киевлянкой. Мы пытались найти корни, но, к сожалению, архивы были уничтожены во время войны. Возможно, мы еще выясним подробности.